В парке, готовящемся отпраздновать полуторавековой юбилей, с типично отечественным размахом велись ремонтные работы. Начатые еще по осени, в декабре они достигли апогея. На аллеях, частично вымощенных заново, высились груды песка и неопрятные кучи старой плитки, на газонах траурно чернели земляные курганы, кое-где уже разглаженные до состояния ухоженной пашни. К счастью, в этом году зимние холода в наших южных широтах подзадержались, так что я не рассчитывала отметить грядущий Новый год снежными забавами. Пользуясь погодой, озеленители рассыпали на полянках, подготовленных к севу, семена газонной травы и торфяную смесь. Она благоприятствовала флоре и отпугивала фауну — нас с Галкой, например, наступив на подозрительную коричневую бяку, моя соседка помянула в одном контексте чью-то маму и свои туфли, яростно пошаркала ногой по песку и полезла на бархан, перегородивший дорожку к пруду. Отягощенная тяжелыми мыслями, шла она медленно. Я ее опередила, первой спустилась к водоему и увидела на фоне догорающего заката одинокого дядьку с удочкой и кошкой. Дядька сидел на складном стульчике, кошка под стульчиком, а удочка лежала на берегу, вымачивая леску в мутной воде. — Добрый вечер! — заискивающе сказала я, подойдя поближе. — Рыбку ловите? — Нет, кошку пасу! — хмыкнул дядька. Решив, что ернический тон для задушевного разговора не годится, я попыталась ввести собеседника в лирико-романтическое русло и восхитилась: — Ах, как хороша вечерняя зорька! — Эта, что ли? — дядька кивнул на скатывающуюся с горки Галку. — Стоять, Зорька, тпру! Ведро мое сшибешь! — А что в ведре? Форель? — деловито спросила Галина. — Лосось! — хохотнул дядька. — Вы чего, девки, какая форель в этой луже? Так, карасики полудохлые, кошке на пропитание. — А нам один рыбак сказал, что тут форель ловится, — заупрямилась Галка. — Какой это рыбак? — Такой, знаете… Никакой! — ляпнула я с подачи Тяпы, которая очень критично оценивает экстерьер знакомых мужчин. — Лет сорока, рыжеватый, лысоватый, полноватый, невысокого роста. — В костюме маскировочной расцветки, с цветочками-василечками на штанах, — добавила моя спутница, показав дядьке упомянутые фасонистые портки. — А-а-а! Синяк! Был он сегодня, видел я его, — засмеялся дядька. — Только какой улов? Форель он выловил, как же! Белку он поймает, а не форель! — Только не говорите, что тут ловятся белки! — возмутилась я, поглядев на грязную воду. — Скорее уж я поверю в форель! — Белка — это белая горячка! — затрясся от смеха он. — А ну, стоп! — Галочка уперла руки в бока, обидевшись за мужа. — Хорош ржать, как лошадь! — Тпру! — поддакнули мы с Тяпой. Дядька весело хрюкнул и замолчал, глядя на великаншу Галку с опасливым интересом. А она грозно вопросила: — Почему это он синяк и при чем тут белка? — Так синячит же с утра до вечера! Пьет то есть! — с удовольствием объяснил он. — Буквально глушит водку, откуда только деньги у забулдыги, за день две бутылки дорогущей «Президентской» выжрал! — Так это не мой муж! — воскликнула Галка. — Мой не пьет! — Конечно, не твой! — согласно кивнул рыбак. — Это Люськи-дворничихи мужик, Пашка. Никчемный мужичонка, пропойца и лодырь, да еще глухонемой. Хотя, может, у него какие другие достоинства есть, этого я не знаю, об этом Люську спрашивать надо. — И спросим! — отчеканила Галочка, оборвав глумливый смех. — Пошли, Танька! — А идите вы, дядечка! — послушно послала я. — То есть пойдем, — поправилась соседка. Оступаясь на кочках и поддерживая друг друга на перевале, мы совершили восхождение на земляную гору и спуск с нее. — Ты ее знаешь? Люську-дворничиху? — отдуваясь, спросила Галочка. — Да зачем она мне? — удивилась я. — Значит, не знаешь. — Соседка ускорила шаг. — Ладно, будем искать. — Такой же, но с перламутровыми пуговицами, — пробормотала я под суфлера-Тяпу. — Галя! Пойдем домой, а? У меня есть «Бэйлис», клубника и йо… — Ё-мое! — психанула соседка. — Да ты разве не понимаешь, что происходит? Валерка мой черт знает с кем связался, с алкашами какими-то! Он же вчера с собой на рыбалку, кроме этого дурацкого камуфляжного костюма с цветочками, еще и две бутылки водки взял, и как раз «Президентской»! Нет, я должна разобраться, что это с моим мужем творится! Для начала разбираться пошли в ближайший продовольственный магазин. Тамошние продавщицы дворничиху знали и дали ей исчерпывающую характеристику: «Коза безрогая». — Кто она такая? Быдло нищее! — заправляя за мясистое ухо обесцвеченный локон, презрительно скривилась продавщица Вера. — А туда же — командует, штрафами нам грозит! — Защищает свою помойку, как крепость Брест! — захихикала невзрачная пигалица продавщица Сима. Мы быстро выяснили, что войну с продавщицами дворничиха ведет за мусорные баки, которые работницы торговли систематически переполняют отходами жизнедеятельности магазина — картонками, коробками, обертками и кульками. — А чего жалуется? — повела пышным плечиком Вера. — Сама же наши картонки с бумагой собирает и в макулатуру сдает! Крохоборка! Мы узнали, что крохоборка Люська квартирует в подвальной кладовке при складе магазина «Секонд-хенд», который ее сожитель охраняет как ночной сторож. «Секонд-хендовские» горы мягких тряпок — мечта бездомного скитальца, и в подвал магазина бэушных нарядов постоянно лезут маргинальные личности в поисках удобного ложа. — А Люськин урод отпугивает других алкашей и бомжей своей пьяной рожей и звериными воплями, — объяснила насмешница Сима. Получалось это у Люськиного друга здорово, в этом мы с Галочкой убедились лично. Стоило нам склониться над подвальным окошком, задвинутым фанеркой, как изнутри донесся пугающий в своей бессмысленности крик: — Ы-ы-ы! Ы! — Добрый вечер, а Люся дома? — вежливо спросила я. — Чего ты спрашиваешь, он же глухонемой! — одернула меня Галочка и сама заорала: — Лю-ся! Лю-ся, вы до-ма?! — Думаешь, она тоже глухая? — съязвила я. За окном душераздирающе проскрежетала фанерка. — Чего надо? — настороженно спросил женский голос. — Люсенька! — В голосе Галочки прозвучала бурная радость. — Наконец-то мы вас нашли! Можно было подумать, что мы искали Люсеньку всю свою жизнь и в поисках этих исходили пешком все города и страны. — А зачем искали? — резонно поинтересовалась дворничиха. — Т-с-с! — Галка оглядела пустой темный двор и понизила голос. — Это глубоко приватный разговор. Давайте побеседуем камерно. В наших общих интересах сохранить коммерческую тайну. — Коммерческую тайну? — удивленно пробормотала я, не понимая, какие дела могут быть у моей соседки с дворничихой. Может, Галка надумала купить контрольный пакет акций «Секонд-хенда»? Или приватизировать спорный мусорный бак, чтобы затем выгодно сдать его в аренду Марине с Симой? Многообещающее словосочетание заинтересовало и Люсю. Через минуту она вышла из подъезда, зябко кутаясь в плащ, судя по многочисленным складкам и затхлому запаху, явно из новой осенне-зимней коллекции охраняемого магазина. Сама дворничиха оказалась женщиной свежей, румяной, похожей на крепенькое яблоко. — Люся! Мы пришли к вам с заманчивым предложением от организаторов популярного телепроекта «Последний герой», — деловито сказала Галочка. — С нового года начнутся съемки цикла передач, герои которых будут демонстрировать навыки выживания в каменных джунглях российской глубинки. Как человек, демонстрирующий удивительную жизнестойкость, вы, Люся, нам подходите. Скажу больше: у вас есть все шансы выиграть главный приз. И мы вам в этом поможем, но при условии… — Откат хотите, — понимающе кивнула дворничиха. — Сколько процентов? Галочка, не ожидавшая такого поворота дела, поперхнулась, а моя Тяпа вздохнула: — Боже, в этой стране даже дворники знают, что такое «откат»! — Пятнадцати процентов нам хватит, — выручая растерявшуюся Галочку, сказала я вслух. Люся кивнула. — Откат — это само собой, — собравшись с мыслями, сказала Галка. — Но есть еще одно условие. Вы прямо сейчас расскажете нам свои секреты выживания, чтобы мы могли определить, есть ли среди них какое-нибудь ноу-хау. — Тогда, может, в дом зайдем? — предложила дворничиха. — Чувствуется, рассказ будет долгий, — неслышно прошептала чувствительная половинка моей души по имени Нюня, страдающая в разлуке с клубничкой и йогуртами. Вслед за Люсей мы вошли в подъезд, спустились под лестницу и оказались в каморке площадью квадратов десять, с узким горизонтальным окном под потолком, до которого Галка с ее гренадерским ростом не дотягивалась макушкой лишь самую малость. В комнатке было тесно от старой мебели и душно от подвальной сырости, но довольно уютно и очень чисто. Однако от предложенного хозяйкой чая с сушками мы с Галочкой отказались. — Совесть поимейте, объедать бедную женщину! Хватит того, что вы ее обманываете! — укорила меня порядочная Нюня. Галка, как будто услышав этот упрек, достала из кошелька «пятисотку» и вручила ее Люсе: — Это маленький аванс в счет будущего денежного приза. Полученный аванс Люся отработала добросовестно, рассказала нам все свои секреты суперэкономного ведения хозяйства и дополнительных заработков на пустом месте. Про сдачу картонок, жестянок и бутылок в пункты приема макулатуры, металлолома и стеклотары мы уже знали. Еще дворничиха за деньги выгуливала собачек ленивых жильцов, резервировала во дворе места для парковки машин, давала напрокат садовый инвентарь и приглядывала за гуляющими ребятишками. — А муж ваш что же? — терпеливо выслушав эпическое повествование о героической борьбе маленького человека с большими финансовыми трудностями, спросила Галка. — Он, мы знаем, по ночам сторожем работает. А днем что делает? Тут только я поняла, к чему весь этот балаган с выдуманной телепрограммой. — Павлику труднее лишний заработок найти, он у меня инвалид — глухонемой! — жалостливо вздохнула Люся. — А прокормить мужика дорого! — гнула свою линию моя соседка. — Не столько даже прокормить, сколько пропоить, — пробормотала дворничиха. И неожиданно хитро улыбнулась: — Но я и тут выкрутилась! Я своего мужика внаем отдала! Он телом работает.