Поезд вновь набрал ход и теперь стучал по рельсам со скоростью почти восемьдесят миль в час. Впервые вижу, как мрак движется с такой целеустремленностью, – подумалось Тому. – Я задавалась вопросом, почему ты здесь на самом деле, – сказала Элеонора. – Ты всегда предпочитал самый быстрый способ путешествия. – Я же сказал: я пишу историю о путешествии поездом, что несколько затруднительно осуществить, не садясь в него. – И это все твои причины? – А почему бы и нет? – Потому что я тебя слишком хорошо знаю. Можешь не откровенничать. Ведь ты не обязан объясняться передо мной. Он поразмыслил над двойным смыслом этого предложения, а именно: что она тоже не обязана объясняться перед ним, но решил пропустить мимо ушей. Вместо этого он рассказал ей о желании своего отца и о том, как собирается его осуществить, хотя отец уже не узнает об этом. – Думаю, в каком-то смысле твой отец узнает, – тихо сказала она. – Итак, будучи подозрительным, параноидальным и дотошным репортером, сторонником конспиративных теорий, я должен признаться, что твое пребывание в этом поезде выглядит чертовски странным совпадением. – Мы должны были отправиться на «Кэпитол Лимитед» вчера, – она посмотрела на часы. – Точнее, раз уже наступило завтра, то позавчера. Но потом планы Макса, по-видимому, поменялись, он прибыл в Вашингтон на день позже, и нам пришлось ехать одним с тобой поездом. Том пожал плечами: – Значит, возможно, это простое совпадение. – Уж поверь мне: знай я, что здесь едешь ты, меня бы тут не было. – Что, вышло настолько плохо, гм? – Послушай, у нас не сложилось. Как и у миллионов других людей. Некоторые просто не подходят для брачных отношений. – Я однажды женился. Эта новость явно ошеломила Элеонору. – Что? – Ну, все – брак, я имею в виду – продлилось так недолго, что я толком и не помню. Картер встала, с трудом сдерживая гнев: – Что ж, я очень рада, что ты полюбил какую-то женщину достаточно, чтобы на самом деле попросить ее руки. Сколько бы ни продлился брак. – Элли, все не так, это было худшее решение в моей жизни… Она развернулась и ушла. Он смотрел ей вслед. Поезд остановился. Том встал, прислонился к окну и тихо сказал сам себе: – На самом деле это второе по никудышности решение в моей жизни. И потом громко произнес: – Что происходит, черт возьми? Я быстрее добрался бы до Чикаго пешком. – Что происходит? – ответил чей-то голос. – Товарный состав на путях впереди загораживает путь «Кэпу», вот что. Том посмотрел в направлении, откуда раздался голос. В дальнем углу вагона-люкса во мраке виднелся силуэт человека. Когда темная фигура встала и словно поплыла к нему, Тому показалось, что вот-вот пред ним предстанет Дух Рождественского Прошлого, чтобы предупредить его о гибельном будущем. Когда незнакомец попал под лучик наружного света из окна, Лэнгдон с облегчением выдохнул. Подошедший оказался рослым и худым, с проседью в волосах, возрастом около шестидесяти, с красивыми точеными чертами лица – в расцвете сил он наверняка привлекал множество женских взглядов. На нем была белая рубашка с пуговицами на воротнике, галстук, брюки и кепка, похожая на фуражку проводника. – Вы работаете здесь? – спросил Том, глядя на его головной убор. – Нет, – ответил мужчина, снимая кепку и пожимая Тому руку. – Хотя раньше работал, теперь же в отставке. Меня зовут Херрик Хиггинс. Лэнгдон представился, и они уселись рядом. – Говорите, впереди товарный состав? Тогда почему они не скажут ему убираться с дороги? – Ну, – ответил Хиггинс, – самое простое объяснение – это то, что «Амтрак» не владелец железнодорожного пути, он принадлежит грузоперевозочной компании, так что у грузов приоритет перед пассажирами. – Вы серьезно? – «Амтрак» не владеет железными дорогами, по которым ходят его поезда, за исключением Северо-восточного коридора и еще кое-где по мелочам. Когда частные железнодорожные компании потеряли монополию на перевозки пассажиров, они не лишились монополии на рельсы. Видите ли, грузоперевозки очень прибыльны, в отличие от перевозки людей. У «Амтрака» есть договоренности с массой частников. И порой все выливается в головную боль с точки зрения логистики. – Не хочу никого обидеть, но, по-моему, это не лучший способ управлять железнодорожным сообщением, – прокомментировал Том. – Компании «Амтрак» никогда не выделяли средства на покупку рельсов или строительство новых путей. Единственный выход – договариваться с их владельцами. Поэтому, если грузовой состав загораживает путь или сходит с рельсов, нам приходится ждать. Такое происходит постоянно, и мы ничего не можем с этим поделать. Прошу прощения, я машинально сказал «мы»: старые привычки трудно искоренить. – Вы долго работали в «Амтраке»? – Иногда кажется, что всю жизнь. Вообще я пришел туда, когда она была только что основана, в 1971-м. Сам я всегда был железнодорожником, как и мой отец. Он работал в ЮП – «Юнион Пасифик». Хиггинс посмотрел на чашку кофе Тома и улыбнулся: – В первую ночь в поезде сон приходит небыстро, если вообще приходит. Зато во вторую вас ничего не разбудит, поверьте. – Он посмотрел в окно. – Эта колея проложена на месте бывшей магистрали. Джордж Вашингтон владел акциями построившей ее компании. Я часто думал, что сказал бы отец-основатель, если бы увидел, как по той же дороге ездит старый «Кэп». Впрочем, возможно, ему осталось недолго. Вряд ли пассажирским поездам дальнего следования светит яркое будущее. В правительстве идут разговоры насчет ликвидации «Амтрака», приватизации и отделения Северо-восточного коридора. – Что ж, Америка такая большая страна, что путешествовать поездом не очень-то осмысленно. Хиггинс внимательно посмотрел на него: – Вы правы, путешествие поездом в его нынешнем виде в Штатах не слишком осмысленно. Ребята, работающие в «Амтраке», одни из самых изобретательных и преданных своему делу людей; иначе и не выжить при малых отчислениях из бюджета и устаревшем оборудовании. Чиновники, перевозки по железной дороге – это финансовое бремя. Я же задаюсь вопросом, почем обходятся для окружающей среды десять миллионов автомобилей с выхлопными газами на шоссе или летающие над нашими головами шумные реактивные самолеты. Вы в курсе, что Соединенные Штаты тратят больше средств на уборку с трасс сбитых животных, чем на перевозки пассажиров железной дорогой? – Верно, однако перевозки пассажиров финансируются из бюджета, в отличие от авиакомпаний. – Разве авиакомпании построили аэропорты? Они платят за авиадиспетчерскую службу? Факт остается фактом: дядя Сэм тратит десятки миллиардов долларов на авиалинии, которые приносят минимум прибыли. Автомагистрали получают больше 80 центов с каждого пошедшего на финансирование транспорта доллара, а в результате мы продолжаем строить дороги, закупать пожирателей бензина, чтобы ездить по этим дорогам, вся страна стоит в огромной пробке и зависит от зарубежной нефти. Если бы «Амтрак» получал в качестве налога на топливо всего лишь по пенни с каждого галлона, он мог бы построить пассажирскую железнодорожную сеть мирового уровня, но правительство нам не позволит. По иронии, вся страна построена благодаря железным дорогам. Они соединили восток с западом и сделали Америку центром мира. Хиггинс снова надел кепку и поправил ее привычным жестом. – Я слышал, они работают над созданием коммерческого лайнера, который сможет проделывать по 17 000 миль в час. Можно будет летать в Европу на работу каждый день. – В этом есть свои плюсы. – Да, конечно, если вас интересует только прибытие в точку назначения, а не само путешествие. По моему опыту, большинство ездящих поездом мало волнует, куда они направляются. Для них главное – сам процесс поездки и люди, с которыми познакомятся в пути. Видите ли, на каждой остановке частичка Америки – частичка родины – заходит и говорит «привет». Именно поэтому поезда пользуются такой популярностью в Рождество. Люди едут, чтобы познакомиться за праздники со своей страной. Они ищут дружбы, живых собеседников. В поезде никуда не спешат, потому что их суть вовсе не в спешке. Как можно измерить ценность этого в деньгах? По каким критериям? Хиггинс замолчал, почесывая подбородок и уставившись в пол. – Я не утверждаю, что путешествие поездом изменит жизнь или что пассажирские перевозки однажды станут приносить большую прибыль. Но как бы быстро нам ни требовалось передвигаться, разве не должна сохраняться ниша для поезда, где можно просто расслабиться, перевести дыхание и побыть немного просто человеком? Хотя бы недолго? Разве это так плохо? Глава 16 Том оставил Херрика Хиггинса сидеть в темноте и медленно зашагал обратно в спальный вагон, а «Кэп» вновь тронулся в путь. Грохот поезда перекрыло что-то еще. Что-то, побудившее Лэнгдона побежать к источнику звука через холл и вниз по лестнице. Там, в купе, прислонившись к стенке, сидела рыдающая Джули. Примостившаяся рядом Элеонора обнимала девушку. – Что происходит? – спросил Том. – Не знаю, – ответила Элеонора. – Я нашла ее в таком состоянии. Джули, часто прерываясь и всхлипывая, объяснила, что позвонили родители Стива. Они узнали, что планирует парочка, и угрожали отказаться от сына и лишить его наследства, если он женится на Джули. Очевидно, Стив объявил о своих намерениях недостаточно решительным тоном. Собственно, он начал так сильно колебаться, что у него с невестой произошел серьезный спор, и она сбежала, чтобы выплакаться. – Где он? – спросил Лэнгдон. Джули сказала, что тот у себя в купе. – Позаботься о Джули, я навещу его. – Что ты собираешься делать? – спросила Элеонора. – Помешать ему совершить крупнейшую ошибку в жизни.