— Хотелось бы ответить «нет», мистер Кэмпбелл, но увы. Да, дорого. Доктор Гликман поглядел на фотографию внучки, перелистнул календарь и поверх очков пробежал глазами по датам. — Я вот что сделаю — буду оперировать бесплатно. Это лишь малая часть расходов. И все-таки кое-что. Если вы обещаете, что она будет хорошо питаться и к концу июля прибавит парочку фунтов, назначаю операцию на утро второго августа. Френсис заверила, что уж по части хорошего питания она сделает все и больше, даже если придется пичкать малышку едой по двадцать раз на дню, и они будут готовы к операции в срок. Другой вопрос, откуда они возьмут такую прорву денег, — но Френсис не стала об этом говорить при докторе. Весь следующий месяц каждый встречный-поперечный считал свои долгом сунуть Пэтси конфетку, или булочку, или угостить мороженым. Все знали, что к концу июля девочке надо обязательно набрать вес. Но главная сложность заключалась в деньгах. Долгое пребывание в больнице, многомесячная терапия — даже без вознаграждения доктору получалось больше ста тысяч долларов. У Френсис и Милдред было кое-что отложено — но куда их сбережениям до такой суммы! Жители Затерянного Ручья развернули целую кампанию по сбору средств и поставили в продовольственной лавке рядом с кассой контейнер с надписью: «Фонд Пэтси». Очень скоро весть разошлась по округе и подключились другие организации. В Лиллиане, соседнем городке, Элизабет, глава родственного эзотерического ордена «Рисунок в Мелкий Горошек», организовала распродажу выпечки и невостребованных вещей. В зале приемов Затерянного Ручья каждую субботу устраивали рыбные трапезы — спасибо Клоду Андервуду, — и на благотворительные посиделки стекался народ со всего округа. Друзья Батча из «Лосиного клуба» в Альберте организовали барбекю — явился весь Затерянный Ручей и сотни людей из других мест. К удивлению Освальда, члены Ассоциации Аккордеонистов тоже решили внести свою лепту и дали в парке бесплатный концерт. На сцену они вышли в коротких кожаных штанах. Исполняя «Польку пивной бочки», мистер Краузе приметил в толпе Освальда и помахал ему. Френсис, Милдред и Пэтси тоже пришли, сели рядом с Освальдом и стали слушать музыку, как и вся прочая публика. Пэтси как раз принялась за вторую порцию сахарной ваты… и у Освальда душа ушла в пятки. В первом ряду, наискосок от них, сидел Брент Бун, заезжий гость, должностное лицо, и не сводил с девочки глаз. Уши у Освальда налились краской. Через несколько минут Бун поднялся, подошел к пивной бочке, на которой было начертано: «Фонд Пэтси», бросил десять долларов и направился прямиком к нему. Освальд перестал дышать. Покачав головой, Бун смерил его взглядом, промычал сквозь зубы: «Мексика, мать твою» — и скрылся в толпе. Август неумолимо приближался, а Освальд словно оставался в стороне. Денег-то у него, ясное дело, не водилось. И в один прекрасный день он решился. Батч отвез его в Пойнт-Клир. Когда Освальд в последний раз был с Пэтси в «Гранд-отеле», то приметил в вестибюле небольшую художественную галерею. Туда-то он и направился со своими акварелями. Красивая дама внимательно изучила рисунки — один за другим, — но свое мнение высказывать не спешила. Спросила только: — Сколько вы хотите за ваши работы, мистер Кэмпбелл? Как ни удивительно, вопрос застал Освальда врасплох. Он в жизни ничего не продавал. И уж тем более собственные труды. — Почему бы вам не назвать свою цену? — выдавил он наконец. Она еще раз проглядела рисунки. Пересчитала. — Всего восемнадцать, так? — Да. — Могу вам предложить двести пятьдесят долларов. — Вы шутите. Освальд не верил своим ушам. Куча денег! — Рада бы заплатить больше — акварели просто замечательные — но галерея у нас маленькая. — Да нет, все отлично. Согласен. Вручая ему чек, галерейщица сказала: — Интересно было бы посмотреть, что у вас есть еще. Выходя, Освальд глянул на чек и чуть не лишился чувств. Двести пятьдесят долларов стоил каждый рисунок! К концу июля почти вся сумма была собрана — и не за горами были новые поступления. Рой и Освальд планировали устроить Пэтси в лавке торжественное прощание утром перед отъездом. В шесть сорок пять Рой открыл замок и свистнул Джеку. — Эй, парнище, где ты? Твоя дама сердца на подходе! Никакого ответа. — В чем ты сегодня увяз, безобразник? Хоть бы не в мармеладе опять, времени нет тебя купать. Рой еще посвистел, поискал птицу глазами, прошелся по магазину, подошел к входу для покупателей. И увидел Джека на полу в углу рядом с овощными полками — любимым местом для проказ. — Ты зачем туда забрался? Снова за помидоры принялся? Вот уж Милдред до тебя доберется! Пичуга неподвижно лежала на боку. — Да что с тобой такое, дурашка? — Рой взял любимца в руку. Застывшее тельце, тусклые глаза, устремленный в никуда взгляд… На Роя будто целая груда кирпичей обрушилась. Джек был мертв. Потрясенный до глубины души Рой замер на месте, не силах поверить, что застывший комочек у него в руке и есть Джек. Тишина окутала все вокруг, слышны были только удары сердца. Рой не шевелился, пока не появился Освальд и не постучал по витрине. Увидев за стеклом знакомую фигуру, Рой сделал шаг, потом другой, потом третий… Когда он открыл дверь, Освальду бросилось в глаза, что его друг бледен как полотно. Что-то стряслось. — Давай в кабинет, — чужим голосом произнес Рой. Освальд последовал за ним. — В чем дело, Рой? Рой прикрыл дверь и положил Освальду руку на плечо. — Джек умер. — О господи! — выговорил Освальд. — Что произошло? Рой сел к столу и потряс головой. — Не знаю. Я его обнаружил минуту назад. Он схватился за телефон и набрал номер приятеля-ветеринара. — Посмотри, нет ли у него на теле повреждений, — велел приятель. Рой осмотрел трупик. — Крови нет. Все как обычно. — Не знаю, что тебе и сказать. Он мог съесть что-то или подцепить какую-то заразу. Словом, сто причин. А у птиц все скоротечно. Сегодня птаха бодра и весела, а завтра ее уже нет. Соболезную. Рой повесил трубку и поглядел на Освальда: — Он не знает. Они замолчали, ведь сказать было нечего, и просидели так некоторое время. Внезапно Освальд хлопнул себя по лбу: — Послушай, Рой, а как же Пэтси? Что мы ей скажем? Рой поднял глаза. — Срочно звони Френсис — пусть не пускает Пэтси сюда, пока мы что-нибудь не придумаем. Я повешу на дверь табличку «Закрыто». Пока Рой опускал жалюзи и гасил свет, Освальд набрал номер Френсис. — Алло? — Френсис, это Освальд. Я сейчас в лавке. Где Пэтси? — Она здесь, мистер Кэмпбелл, завтрак заканчивает. А что? — Слава богу, она еще дома. Ни под каким видом не пускайте ее в лавку сегодня. — Вот как? — Френсис показалось, она ослышалась. — Это будет нелегко. — Знаю. Вы уж постарайтесь. Потом все объясню. Только не выпускайте ее из дома. По тону мистера Кэмпбелла Френсис заключила, что причина, наверное, очень серьезная. Пэтси уже поднималась из-за стола, и Френсис выпалила: — Золотце, сегодня тебе в лавку нельзя. Девочка округлила глаза: — Почему? — Произошло ужасное событие!