— Я люблю тебя, и, наверное, это не самая удачная попытка, но я хочу предложить тебе провести всю жизнь в Винтер Велли. В ее глазах мелькает паника, а тишина между нами становится оглушительной. — Нет. Этого не может быть, — говорит она дрожащим голосом. — Ты путаешь время, проведенное нами вместе, с… это не любовь. Она тяжело дышит, расхаживая по комнате. Я многое хочу ей сказать. Мы можем все уладить — это часть моего следующего выступления, но я молчу, пока она все переваривает. Возможно, я слишком рано это сделал? Кольцо в кармане может согласится со мной. Так сказала Элиза, когда передавала его мне. — Оно великолепно, и она его полюбит, но еще слишком рано. Она останавливается передо мной. Ее карамельные глаза смотрят на меня, и она качает головой. — Это всего лишь интрижка. Никто не влюбляется за неделю. Я провела годы со Стэном и… — она снова начинает мерить шагами комнату. — Ты бросишь меня через пару лет, когда поймешь, что я не то, что тебе нужно. Каков план? Я останусь и… что? — Я хочу, чтобы ты стала частью нашей семьи, — отвечаю я. — Я предлагаю тебе свое сердце, все, что у меня есть, включая Перри. Да, понимаю, у тебя были неудачные отношения. У меня был брак, от которого остался прекрасный ребенок, и страх, который заставлял меня держать людей на расстоянии и не доверять никому. Или, наверное, это я не хотел никого впускать, пока ты не приехала, потому что у нас есть связь. Возможно, я ждал твоего появления. Единственное, о чем прошу, — это чтобы ты совершила, наконец, прыжок веры. — Хочешь, чтобы я перевернула свою жизнь, потому что ты… влюбился? — Одри, это нечто большее, — возражаю я. — Ты не можешь говорить, что это любовь, — настаивает она. — У меня есть работа, жизнь и будущее в Лос-Анджелесе. Ты хочешь, чтобы я бросила все ради первого встречного? — Я… ты сама недавно сказала, что тебе нравится этот город, — напомнил я ей. — Ты сказала, что можешь поработать над гостиницей. Мне нравятся твои идеи, и я хочу нанять тебя, чтобы сделать все возможное. Будущее этого места в твоих руках. Она хмурится. — Подожди, что значит «тебе нравятся мои идеи»? — Ее руки опускаются на бедра, а взгляд сменяется от страдания к замешательству. — Мы — владельцы гостиницы, — признаюсь я. — Девичья фамилия мамы — Анна Бет Грант, и она никогда не меняла документы на свое новое имя. Мы не хотим продавать это место. Оно принадлежит нам на протяжении многих поколений, и… — И ты не мог сказать мне об этом, когда мы встретились? — Теперь она в ярости. — Это сложно. — Слова звучат слабо. — Вы не единственная крупная гостиничная сеть, желающая заполучить эту гостиницу. Люди годами пытались найти маму. — Единственная причина, по которой я здесь, — это выяснить, кому она принадлежит, — шепчет она. — Я могу просто сообщить это Авроре, и дело с концом. Я не хочу терять свою работу. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я много трудилась для этого, и потерять ее из-за того, что тебе захотелось поиздеваться надо мной, недопустимо. — Все не так, Одри, — возражаю я. — Ты любишь то, что делаешь, но не свою работу. Видела бы ты, какой у тебя стресс, когда тебе звонит начальница или когда ты работаешь. — Жизнь полна стрессов. Это естественно. — Это не естественно. — Я провожу рукой по волосам. — Я понимаю, что во время работы бывают стрессовые моменты, но твоя жизнь не должна проходить в постоянном стрессе. Я предлагаю работу, на которую ты наклеила ярлык несбыточной мечты — жизнь с нами. Взаимная любовь. Семья. Если я выкладываю карты на стол, то должен признаться ей во всем. Я достаю кольцо из кармана. Она задыхается, когда я раскрываю руку, и смотрит на кольцо с солитером, лежащее на моей ладони. — Нет, — шепчет она, качая головой и бросая на меня взгляд, средний между гневом и печалью. — Я не могу. Ты солгал мне. Я рискую потерять работу и не хочу переезжать в город, где никому не могу доверять. — Все было не так, — отчаянно заверяю ее. — Мы просто пытались сохранить все, как есть. Я понимаю, почему ты хочешь убежать, но прошу тебя подумать перед уездом. Именно ты заставила меня понять, что я не могу прятаться до конца своих дней, потому что боюсь жить. Я делаю это, потому что верю в нас. Она направляется в мою спальню собирать вещи. — Одри, — произношу я ее имя почти в отчаянии. Я разрываюсь. Боюсь, что она попрощается и больше никогда не свяжется со мной… с нами. Но я должен верить своей интуиции, как советовала мама. Да, она надежна, но в прошлом она подводила меня и не раз. Поэтому я снова прошу. За себя, за нее, за нас. — Останься со мной. Давай напишем историю, в которой будет много горячего шоколада, снежинок и тихих ночей. — Нет, — говорит она. — Этот город прекрасен, но мне здесь не место. Я не могу тебе доверять. Глава 30 Одри О чем он думал? Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как собрала свои вещи в чемодан, добежала до гаража Моргана, где нашла свою арендованную машину с ключом под козырьком в идеальном состоянии, и проехала весь путь через Юту. Я не могла думать о перелете. И никак не могла сидеть в аэропорту, не имея ничего, кроме времени на обдумывание всего, что произошло. Вместо этого я выбрала машину, что, возможно, было еще хуже. Я думала, что мне нужно постоянно двигаться. Я думала… ну, не знаю, о чем. Кроме того, они все лжецы. Ладно, Перри — нет. Но остальные? Не было ни одной вещи, о которой они сказали бы правду. Ни о чем. Ни об одной. Включая мою арендованную машину. Как давно она была готова? Морган не сказал ни слова. Я уже и забыла о том, почему вообще застряла в Винтер Велли. Но сверху лежал свежий снег. Я почти уверена, что на Рождество он не шел. Было ли хоть что-то, в чем эта семья не манипулировала мной? Они выставили меня дурой. Все в городе знали, кто владелец гостиницы. Они все участвовали в этой огромной лжи незнакомому человеку. Но больнее всего было то, что меня обманули Брэдфорды. Они заставили меня почувствовать, что я принадлежу чему-то важному. Мистер Брэдфорд обнял меня, как отец дочь, обхватил мои щеки своими теплыми ладонями, так же, как я видела, как он делал это с Клариссой и Элизой. Морган и Колт без устали дразнили меня, как и их сестры. Девочки включали меня в свои безумные выходки с мамой, и я хохотала так, что у меня болели бока. Впервые в жизни я почувствовала, что у меня есть любящий отец, сестры, которые хотят смеяться вместе со мной, братья, которые хотят дразнить и раздражать меня до конца жизни. А объятия Перри? Я никогда не знала, что они вообще возможны в жизни. Я думала, что они относятся ко мне как к члену семьи. Они заставляли меня желать большего. Сумасшедший Колин предложил мне все, чего я, как я поняла, хотела. Но все было не правдой. Почему у него было кольцо? Брак не может быть построен на лжи. Я была настоящей. Честной. А он — нет. Солнце показалось на горизонте, когда я пересекла границу штата Невада. С тех пор, как покинула Винтер Велли посреди ночи, я двигалась на адреналине. Теперь глаза закрываются, когда усталость берет верх. Вдалеке мерцают огни города. В животе урчит, но не могу даже думать о еде. Из-за напоминаний о всех тех трапезах, которые я делила с Колином и Перри, уверена, что не смогу ничего съесть. Я сбавляю скорость и сворачиваю на первый съезд. На дороге всего несколько машин. Я замечаю приличный на вид мотель и заезжаю на парковку. Все мои силы уходят на то, чтобы зарегистрироваться и добраться до номера. Я даже не беру чемодан. Как только оказываюсь внутри, я падаю на кровать. Но сон приходит не сразу. На меня нахлынули воспоминания о самом лучшем рождественском дне в моей жизни. В это время вчера я не спала, наблюдая за тем, как все открывают подарки. Я чувствовала себя желанной и любимой. Достаю телефон и пролистываю кучу фотографий, которые прислала мне Кларисса. Очевидно, я мазахистка. Они как миллион кинжалов; каждый удар больнее предыдущего. На последней фотографии Колин целует меня в лоб, а Перри прижимается ко мне. Мы похожи на семью. Он выглядит как человек, который придает значение каждому слову, сказанному мне вчера вечером. Словно он действительно хочет видеть это кольцо на моем пальце. Все так легко. Телефон выпадает из моей руки на кровать. Я зарываюсь лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания, которые и так никто не может услышать. Я не плакала, когда уходила, слишком поглощенная гневом и стыдом. Не плакала на протяжении пятисот миль, которые проехала в темноте. Я люблю тебя, Одри. Эти слова, которые я так долго хотела, чтобы кто-то искренне сказал мне, очень сильно задели меня. Я содрогаюсь, и слезы текут по щекам. Я уже привыкла к своей однообразной жизни. Даже смирилась с тем, что работа приносит удовлетворение. А потом появилась Винтер Велли. Нет, не так. Колин Брэдфорд.