– Ну, ситуация, знаешь ли… щекотливая. – Трава спину щекочет? – Ордерион прикусил мочку ее уха. – Есть немного, – согласилась она. Ордерион сделал движение, и дыхание Рубин на вдохе перехватило. – О-ей-ей… – простонала она, почувствовав удовольствие слишком остро. – Да, моя принцесса, – Ордерион многообещающе улыбнулся, – сейчас будет о-ей-ей. Он снова совершил движение. Рубин тихо застонала. Еще одно. А потом снова. И голос Рубин как будто стал прорезываться, выдавая стон за стоном, пока она не вцепилась в его плечи, испещренные отметками силы, подавая бедра навстречу. Вспышка света. Она увидела ее так же четко, как и марево, которое тут же разошлось по сторонам. Пройдя сквозь Ордериона, оно побежало дальше, рассеиваясь в пространстве вокруг. Принц застонал у нее над ухом, а из тела Рубин вырвалось новое свечение. Знаки силы на коже Ордериона засияли золотым, перемежаясь с черными стрелами молний. Очередная вспышка совпала с их совместным возгласом, и Рубин поняла, что хочет только одного – продолжать! Она повисла на шее Ордериона, цепляясь за него, как за последний оплот пребывания в этом мире. Чувства все обострились до предела. Они слились в гармонию звуков вокруг, вплелись в шум ветра, колышущего кроны деревьев, соединились с пением птиц, щебечущих на разные лады, проникли в каждую травинку на заливном лугу и разошлись по бескрайнему небу, нарисованному голубым. Все вокруг – есть он и она, а она и он – это все вокруг. Вибрирующая волна поднялась из недр ее тела, охватывая всю сущность разом. Яркий свет залил окружающий мир. Все метки на коже Ордериона вспыхнули золотым. Волна побежала назад, сворачиваясь, собираясь и ударяя в одну точку внизу живота. Они с Ордерионом застонали вместе. Он выгнул спину, а Рубин прильнула к нему, ощущая, как он пульсирует в ней в ответ на сокращения ее внутренних мышц. Несколько минут они не двигались. Замерли, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Наконец Ордерион отстранился и скатился на бок, увлекая Рубин за собой. – Я думал, что умру… – произнес он, глядя куда-то в небо. Рубин нахмурилась, услышав его слова, отвернулась и попыталась встать. – Куда? – не понял Ордерион, возвращая ее на место, то есть на себя. Рубин начала отбиваться, пряча от него лицо. – Да что случилось! – в негодовании воскликнул принц. – Этот свет… Я не специально! – начала оправдываться Рубин. – Больше я к тебе не прикоснусь! И ты меня не касайся, если хочешь жить! Ордерион обомлел. Рубин снова попыталась вырваться, но он сковал ее запястья и ловким движением опрокинул на спину, придавливая собой сверху. – Глупая… – Он вжался носом в ее шею. – Я от удовольствия чуть не умер. Ты восхитительна, моя дева. Запомни это и не забывай. И не вздумай сбегать от меня. Из-под земли достану и в свою постель верну. Все поняла? Рубин молчала. Ордерион поднял голову и навис над ее лицом. – Ты все поняла? – повторил он. – Да. – Она кивнула, хотя про «все поняла» вопросы еще оставались. – Чутье не подвело. – Он стал водить носом по коже ее щеки. – Ты – моя. И я тебя никому не отдам. – И все же ты собственник, – едва слышно заметила Рубин. – По-моему, я этого и не отрицал. – Он усмехнулся. – Что это был за свет? – с опаской спросила Рубин. – Твоя мана, – ответил он. – Когда разум повелителя силы перестает контролировать тело, она может прорываться на волю. – Твоя тоже вырывалась. Я видела, как светились твои метки. – Ну ты же сводишь меня с ума. – Он ласково улыбнулся. – Вот моя мана и беснуется. – Это опасно? – Рубин озадаченно свела брови. – Нет, – засмеялся Ордерион. – Прорыв маны может причинить вред, когда повелитель силы теряет контроль над собой в приступе ярости или гнева. Тело преобразует ману в смертоносную форму, и тогда… – Ордерион озадаченно покачал головой, – быть беде. Но когда мана вырывается оттого, что повелителю очень хорошо… – он звучно чмокнул ее в припухшие от поцелуев губы и отпустил ее запястья, – нужно расслабиться и получать удовольствие. – А почему на твоем лице стало меньше меток? – спросила Рубин, чем вызвала у Ордериона неподдельное удивление. – Их меньше? – с сомнением произнес он. – Да, – кивнула Рубин. – На твоем лбу и висках их практически не осталось. Ордерион сначала задумался, а потом хмыкнул. Несколько раз. – Значит, ты меня лечишь, – улыбнулся он. – Своим бесстыдством? – предположила Рубин и захлопала ресницами. – Бесстыдством в особенности, – подытожил принц и снова ее поцеловал. Ордерион Он бы с радостью повторил все еще раз. И, возможно, у него хватило бы сил даже на несколько таких разов, но все же Рубин могло быть сейчас больно его принимать, потому он быстро выкинул мысли о плотских утехах из головы и отпустил свою принцессу. Глядя, как она с флягой воды бежит в кусты приводить себя в порядок, Ордерион улыбнулся. Он знал, что историю про женские дни Рубин придумала, чтобы отвадить его от себя на время ночевки в постоялом дворе Гразоля. Теперь его грела мысль, что брату эта дева не досталась… Как можно было на собственной свадьбе напиться вдрызг? Во время такого пира мужу вообще не пристало пить! Пригубить пару раз и проследить, чтобы молодая супруга чуть захмелела и расслабилась! А здесь… Ордерион внезапно четко понял, что все слова Рубин о брате и белой пыли – правда. Как он не заметил его пристрастия? Как не раскусил Атана, с которым вместе вырос? Южная застава на границе земель Турема и Инайи… Атан отвечал за соблюдение закона на той территории. А там обосновались контрабандисты, переправлявшие грузы белой пыли. Так не с дозволения ли Атана все это делалось? Девки в таверне, не знающие недостатка в клиентах, запущенные смотровые вышки, нечищеное оружие и бегающие глазки начальника заставы – сложи дважды два и получишь четыре. Даже Хорн, который никогда не делал поспешных выводов, и тот сразу признал, что дело дрянь. Когда Атан мог пристраститься к пыли? И с чьей помощью это скрывал? Они с братом перестали плотно общаться всего пару лет назад, после того, как Верховный повелитель силы в очередной раз предложил Ордериону воспользоваться услугами нескольких целителей-смертников. Атан, прознав о том, что в руки к волхвам попали двое детей с таким даром, сразу оживился и долго недоумевал, почему Ордерион отказывался принять помощь и продлить себе жизнь? – Это же дети! – кричал тогда Ордерион. – Которых все равно кто-то использует! – вторил ему Атан. – Они уже не жильцы, как ты не понимаешь?! Не заберешь их ману ты – возьмет отец! Ему уже шестьдесят, а он все выглядит на тридцать и девок меняет как перчатки! Ты что, не понимаешь, откуда его силы берутся? – Отец – повелитель силы маны, как и я, – качал головой Ордерион. – Он просто… – Что? – хохотал Атан. – Нашел способ жизнь себе продлевать? Ты сильнее его. И тебя эта дрянь сжирает на глазах. А ему хоть бы что! Перестань искать во всех только хорошее, Ордерион. Мир – дерьмо, а люди – еще хуже. Атан тогда развернулся и ушел, а Ордериону думать о том, что брат прав, не хотелось. И принц старался не думать. Вел двойную жизнь и искал способ искусственно изменять действие силы маны. У него не получалось, а отец по этому поводу особо и не расстраивался. Ордерион сжал переносицу и зажмурился. А если отец знал, чем промышлял Атан? Принц тряхнул головой, прогоняя неприятные мысли, и продолжил одеваться. До заката оставалось часа три. Нужно успеть добраться до замка. Рубин вышла из-за кустов и, заметив, что Ордерион внимательно за ней наблюдает, поспешила прикрыться. Принц хмыкнул: «Ох, дева, надолго ли твоей стыдливости хватит?» Вспомнив, как она льнула к нему всем телом, Ордерион улыбнулся, точно зная ответ: Рубин все силы из него выжмет и, горделиво вздернув подбородок, тут же прикажет: «Еще!» * * * Ордерион подсадил Рубин, и она запрыгнула в седло. – Не больно? – забеспокоился он, всерьез думая, чтобы везти ее на своей лошади. – Нет же! – возмущенно заявила она. – Сколько можно повторять, что я совершенно здорова? – Пока я не устану. – Он погладил ее по бедру. – И как скоро ты устанешь? – Она наклонилась, одаривая его величественным прищуром. – Не дождешься… Рубин хмыкнула и тут же выпрямилась. – Со своим даром бессмертия боюсь, что все-таки дождусь! Ордерион рассмеялся. Многие говорили, что у него слишком странный юмор, но вот Рубин воспринимала его шутки как нечто само собой разумеющееся и сама за словом в карман не лезла. «Моя», – напомнил внутренний голос, и Ордерион спорить с ним не стал. Все же эта дева зацепила его с первого взгляда. Причем даже ее точная копия не смогла привлечь к себе столько внимания, как оригинал. Дело определенно не во внешности. Хотя что спорить? На ее красоту не обратил бы внимания только слепой. Но вот обуздать внутренний огонь, что манит и обжигает, – это слабаку не под силу. Как же хорошо, что сил в нем – хоть отбавляй! – Нам придется заночевать в каком-нибудь поселении. – Рубин скептически смотрела на солнце. – Или лучше попробовать добраться до Нотарии, а завтра…