Она следовала за ним, запоминая путь в этом сыром и тусклом месте, несмотря на масляные лампы, висящие на стенах. Спустя еще несколько поворотов Ордерион остановился у массивной двери. – Здесь я провожу большую часть своего свободного времени, – произнес принц и жестом пригласил Рубин войти. Принцесса попала в просторное подвальное помещение с низкими арочными сводами из гладких камней. Прошла мимо двух столов, заваленных книгами и свитками, пробежала пальцами по резным спинкам нескольких стульев и остановилась перед длинным рядом стеллажей у стены. Сбитые из толстых досок полки едва ли не прогибались от веса ящиков, стоящих на них. Каждый из ящиков накрывала либо крышка, либо отрез из холщовой ткани. Принцесса обратила внимание, что в помещении очень тепло и сухо. Рубин приблизилась к одному из столов и заглянула в раскрытую книгу. Нахмурилась, ибо такие письмена были ей незнакомы, но вопросов задавать не стала. Повернулась к стеллажам. – А что в тех ящиках? – Она указала на них. – Всякие безделушки для создания юни. – Могу я посмотреть? – Конечно, – кивнул Ордерион. Рубин остановилась у одного из ящиков и заглянула под крышку. Там лежали камни. Разной величины, но все же… – Зачем тебе камни? – Она обернулась к Ордериону. – Они хранят накопленную ману гораздо дольше металлов, тканей или жидкостей. Рубин достала один из них и обомлела. То был не простой камень. Не булыжник, что валяются вдоль дорог. Она держала в руках алмаз размером с кулак. Если бы такой камень попал к огранщику, мог бы получиться восхитительно крупный бриллиант! Или множество более мелких! Рубин сунула его назад и заглянула в соседний ящик. Достала оттуда другой камень, но тоже большой. – Твой тезка, – подсказал Ордерион. Рубин смотрела на шершавые темно-красные края драгоценного камня, прикидывая в уме, сколько седоулов он может стоить… – Драгоценные камни лучше всех хранят ману. Поэтому ими так любят окружать себя сведущие в науке создания юни повелители силы. – Но этот рубин не огранен! – заметила принцесса. – Потому что он превратится в пыль во время одного из моих экспериментов, – пожал плечами Ордерион. – Это – расходный материал. Из ограненных драгоценных камней создают юни, свойства которых уже известны. Рубин вернула камень на место и сунула руку в другой ящик. Достала кривой оплавленный кусок металла размером с грецкий орех. Тот подозрительно напоминал нечищеное серебро. Вернула его на место и откинула холщовую ткань с соседнего ящика. Достала из него кусок оплавленного золота: – Твои эксперименты дорого обходятся королевству. – Недешево, – ответил Ордерион. – И какие именно юни ты хочешь создать? – Те, которые будут исцелять людей. Рубин вернула золото на место, накрыла его тканью и отошла от стеллажа, на котором стояло слишком много разных ящиков. – Разве их уже не существует? – упавшим голосом произнесла она. – Те, что есть, хранят ману, измененную целителями. А я пытаюсь создать юни на основе чистой маны, что мы получаем из месторождений. Пока что мне не удается ни изменить форму маны, ни заставить предмет удержать и накапливать ее. Обычно в ходе эксперимента предмет уничтожается. Рубин вернулась к столу с книгами и указала на ту, в которую заглядывала: – На каком это языке? – На языке ордена повелителей силы, – пояснил Ордерион и подошел к ней. – Он был создан из сочетания слов и звуков всех четырех королевств Великого континента, но имеет свой алфавит. – Не знала, что повелители силы используют свой собственный язык, – удивилась Рубин. – А о чем эта книга? – Она указала на ту, в которую заглянула первой. – О мане. – ответил Ордерион. – А та? – указала на вторую. – Они все о мане, – опередил дальнейшие расспросы Ордерион. – О ее источниках, расположенных глубоко под землей, о свойствах маны и возможностях ее применения. Но все эти книги описательные. Они не содержат ответов на вопрос: «Почему?» – А есть книги, которые содержат? – Рубин коснулась пальцами свитка, исписанного красивым ровным почерком. – Их немного, и все оригинальные рукописи хранятся в Небесном замке ордена повелителей силы. – Ты их читал? – спросила Рубин. – Только выдержки из них, доступные таким, как я. – Таким, как ты? – удивилась Рубин. – Все знает только Верховный повелитель силы. Приближенные к нему повелители обладают фрагментами этих знаний. Всего в ордене есть четыре трактата, содержащих все сведения о мане, собранные за века: «О месторождениях маны», «О формах маны», «О влиянии маны» и трактат «О мирах и времени». У этих книг есть по одной копии, которую берегут у себя уполномоченные для этого гонцы смерти. Их имена известны только Верховному повелителю силы и им самим, входящим в круг «хранителей знаний». Если что-то случится с оригиналами трактатов четырех книг, уполномоченные гонцы смерти должны обеспечить преемственность знаний в поколениях повелителей силы. Рубин повернулась лицом к Ордериону. – Задача хранителей копий этих книг только в обеспечении преемственности знаний. Но тогда зачем держать их имена в секрете? – Сама ответь на свой вопрос, – попросил Ордерион. – Только Верховный повелитель силы имеет доступ ко всем знаниям сразу, – начала рассуждать Рубин. – Задумай он нечто нехорошее, кто сможет его остановить? Не эти ли уполномоченные хранители копий, которые могут собраться вместе и поделиться недостающими знаниями друг с другом? – Процесс этого созыва называется «Вотум Недоверия». Его могут инициировать либо сами уполномоченные хранители знаний, либо другие гонцы смерти, но их число должно доходить как минимум до десяти человек. – То есть Вотум Недоверия – это не сам заговор против Верховного повелителя силы, а процесс объединения знаний, который проводится против его воли или желания? – удивилась Рубин. – Именно, – кивнул Ордерион. – В последний раз Вотум Недоверия члены ордена приняли сто два года назад, и тогда повелители силы, вооружившись всеми знаниями о мане, практически уничтожили орден в междоусобной войне за власть и господство. Больше в истории ордена таких примеров не было. – Знание как оружие, – прошептала Рубин. – Оружие, которое способно уничтожить весь мир, – добавил Ордерион. – Поэтому им обладает только один человек, которому остальные доверяют. – Или попросту боятся, потому что лишь он один хранит эти знания, – закончила мысль Рубин. – Что сделает со Светом Звезды Янтарный Сокол, если узнает о его желании вынести Вотум Недоверия? – Убьет, – ни секунды не сомневаясь, ответил Ордерион. – Мне неведомы имена гонцов смерти из «круга хранителей знаний», но я могу заставить их вынести Вотум Недоверия. Для этого необходимо привлечь на свою сторону еще девятерых гонцов смерти. – Девятерых, – повторила Рубин и сделала шаг назад. – Выходит, что сам ты при этом – гонец под номером десять? – Второе имя повелитель силы маны может получить только при посвящении в гонцы смерти, Рубин. Они прижала пальцы к губам и еще на шаг отступила от Ордериона. – Ты и мой отец… и Луар, – она подняла на принца испуганный взгляд, – убиваете других повелителей силы? – У каждого из нас своя роль, Рубин. И мы либо соглашаемся с ней, либо другие гонцы смерти убивают нас. Он отошел и запустил в воздух своих золотых бабочек. Они разлетелись по сторонам, и Рубин закрыла лицо руками, опасаясь, что рой снова нападет на нее. Однако этого не произошло. Бабочки кружили по помещению, садясь на стены и некоторые из ящиков, и казалось, что до Рубин им вообще не было дела. – Я установил на коже твоего затылка юни изменений, оберегающую тебя от маячков, определяющих волнения маны. – Ордерион поднял каменную руку, и на серые пальцы село несколько бабочек. Они активно махали крылышками, с которых сыпалась золотая пыль. – Без этой юни рой маячков снова бы полетел исключительно к тебе. Рубин коснулась затылка, но ничего не почувствовала. – И когда ты ее установил? – спросила она. – Подозреваю, что самую первую изменяющую юни на тебя установил твой отец. По-другому вряд ли бы ему удалось столько лет скрывать твой дар от остальных. Когда в лесу по дороге на заставу с тобой приключилось несчастье, твое тело, скорее всего, выкачало из изменяющей юни всю ману, и та слетела. Свою изменяющую юни я закрепил на тебе в поле, где ты умерла. Твое тело внезапно засветилось и стало восстанавливать себя. Ты сделала вдох и продолжила дышать. Я знал, что вскоре ты придешь в себя, и установил на твоем затылке юни, чтобы никакие поисковые маячки не смогли обнаружить твой дар. Второй раз мне пришлось сделать то же самое в склепе, где мы с Галлахером обнаружили тебя и Хейди. – Я умерла в склепе? – в ужасе воскликнула Рубин и прижала пальцы к губам. – Нет. Ты отдала слишком много сил, спасая Хейди, и попутно выкачала всю ману из своей юни на затылке. Мне пришлось ее обновить, но Галлахер все понял, Рубин. Он знает наш с тобой секрет. – И что теперь будет? – Галлахер дал мне слово, что никому ничего не расскажет. Даже своей супруге, – добавил Ордерион. – А если он не сдержит слова? – У меня нет оснований не доверять брату, Рубин. – Атану ты тоже верил, – со злобой прошипела она. – Мне Атан в жизни ничего плохого не сделал! – повысил тон Ордерион. – Наоборот, когда все начали меня чураться, рядом остались только братья! Именно они меня и поддерживали! Я не знаю, когда Атан стал таким, каким увидела его ты. Белая пыль тому виной или просто я был слеп, но Галлахер – не Атан. Среди нас троих он – самый уравновешенный и разумный. – Настолько разумный, что вопреки воле отца женился на Хейди, а теперь лишился ребенка и едва не потерял жену?