– Остановись. – Ордерион сделал предупредительный жест рукой. – Ты впадаешь в слепую ярость, а это для таких, как мы, опасно! – А не опасно ли говорить обо всем этом здесь?! – Рубин едва ногой не топнула, чувствуя, что не способна контролировать закипающий внутри гнев. – На стенах этой лаборатории установлены защитные юни. Никто за ее пределами не знает, что здесь происходит. – Рада слышать! – закивала Рубин. – Если мы с тобой внезапно решили поделиться тайнами, тогда ответь и на мой вопрос о несчастье, изменившем твой облик в прошлом. – Я не хочу об этом говорить. – Ордерион резко отвернулся и отошел в другой конец помещения. Провел ладонью по стене, и вся она засветилась золотым, пока не исчезла. Там была спрятана настоящая библиотека с книгами. Свитки лежали стопками на отдельных полках, на других стояли разные по толщине книги. – Здесь находятся книги о мане, которые мне и моему отцу дозволено читать, – глядя на ряды стеллажей перед собой, произнес Ордерион. – Что произошло с тобой в прошлом? – стояла на своем Рубин, даже не делая попыток подойти и взглянуть на фолианты, хранившие знания, которые прежде были ей недоступны. – Я был слишком юн и глуп, – ответил Ордерион и обернулся к ней. – Это – он поднял каменную руку, – цена глупости. А это – указал на свое лицо – расплата. Ты видела, как изменяется мой отец, когда теряет контроль над собой. Мана берет верх и проявляет себя. Но эти изменения моментально исчезают, когда отец берет себя в руки. Гнев – самая опасная эмоция для повелителя силы. Твоя ярость способна не только уничтожить юни изменений на твоем затылке, но и учинить мощный выброс маны. После такого выброса жизнь повелителя силы необратимо меняется. Каждый пульсар, созданный мной, каждый эксперимент, проведенный здесь, позволяет моей мане все дальше и дальше пожирать мое тело, ставя на нем метки силы, как рубцы. То, что видишь на моей коже, – лишь внешние проявления. Когда изменения коснутся центра жизни в груди – я погибну. Да, ты лечишь меня. Освобождаешь от этих рубцов и избавляешь от последствий одной моей глупости. Но я не уверен, Рубин, что случись выброс с тобой, ты с той же легкостью сможешь излечить себя сама. Целители, которых видел я, погибали. Не рискуй. Не позволяй злости и гневу брать верх. – Сколько у тебя было времени на жизнь, когда мы встретились с тобой? – спросила Рубин. – Полгода, – ответил Ордерион. – Полгода? – повторила она и сделала шаг ему навстречу. – Полгода жизни?! И цена за каждый пульсар, за каждую юни и защиту – это новые рубцы маны? – Да, – ответил он. – Тогда ответь мне, почему ты не ценишь собственную жизнь? Ордерион опустил глаза. – Сейчас у меня есть ты, и я выздоравливаю. Поверь, в данный момент жизнь мне представляется куда более интересной и впечатляющей, чем неделю назад. – А если бы у меня не было никакого дара? – спросила его Рубин, хотя в душе уже знала ответ на свой вопрос. – Тогда бы ты довольно быстро стала вдовой. – Он пожал плечами. – Дурак! – прокричала разгневанная Рубин. – А что бы я испытала при этом, ты подумал?! – А что бы ты при этом испытала? – спросил Ордерион и поднял глаза, впиваясь взглядом алых глаз в ее лицо. Рубин почувствовала себя дурой. Она едва не проболталась, что была бы раздавлена горем. А он как будто только этого признания от нее и ждал. – Ярость, – ответила Рубин и отвернулась. – Ты дал слово, что позаботишься обо мне и никому не позволишь навредить. Так вот и держи его, раз дал! – повысила тон она. – Беспокоишься, что, если меня не станет, твоя жизнь окажется под угрозой? – Он нахмурился и, кажется, рассердился. – А я не должна об этом переживать? – Рубин едва не рассмеялась. – В отличие от тебя, я хочу жить! Несмотря ни на что! – в укор заявила она. – Ну, на моем месте ты не была. Так что и понять вряд ли сможешь, – обронил он, проводя рукой и возвращая стену перед библиотекой на место. – О, я ранила нежные чувства принца. – Рубин прижала ладонь к груди. – Прости меня, избалованную и бездушную принцессу, которую растили только для того, чтобы выгодно выдать замуж и обязать пожизненно зависеть от мужчины, перед которым вынуждена раздвигать ноги! – закричала она, снова теряя над собой контроль. – Ни прав, ни воли – ничего! Только наука, как этого самого мужчину ублажить, чтобы он имел как можно меньше фавориток и шлюх! Ведь фаворитки способны влиять на суждения, а от шлюх легко болезнь подцепить! Ордерион, услышав ее откровения, отшатнулся. – Тебя учили ублажать? – сдавленно прохрипел он. – Да! – выкрикнула Рубин. – Сурими, моя фрейлина, водила меня по тайным коридорам и показывала через отверстия для подглядываний, чем занимаются гости замка с развратницами. А потом объясняла мне, что именно я видела и как это правильно делается. По возвращении с очередной «прогулки», – Рубин показала кавычки, – Сурими шла на кухню и приносила оттуда очищенную морковку. И я показывала, как буду давиться органом мужа, пока тот будет стонать! – в отвращении прокричала она. – Вот какой была моя прекрасная и беззаботная жизнь! Теперь я здесь. По твоей вине, кстати. До Звездного замка Турема от заставы был всего день пути, но ты отказался сопроводить меня. Конечно, причину ты быстро придумал, но на самом деле тебе всего-то хотелось заполучить в свою постель красивую, наделенную даром самозванку. Да, – вскинула руки Рубин, – самозванка оказалась принцессой. И зная, что ничего хорошего меня в Белом замке не ждет, ты все равно привез меня сюда! Вот и вся правда о нашей с тобой истории! Я благодарна тебе за то, что ты позаботился обо мне в пути и сейчас защищаешь меня перед отцом. Но ты знаешь, зачем это делаешь, ведь тебе внезапно захотелось жить. Так что не смей попрекать меня желанием выжить во что бы то ни стало! У нас с тобой одни цели, и ни один из нас ни перед чем не остановится, чтобы их достичь! Он смотрел на нее, не моргая, не то пораженный ее признанием, не то уже переваривая его. А потом отвернулся и откашлялся. – Что ж… – Ордерион направился к двери. – Полагаю, ты устала и хотела бы отдохнуть после… нашей прогулки. Рубин стояла как вкопанная, наблюдая за тем, как принц идет к двери и открывает ее настежь. – Обед тебе принесут… в покои, – каким-то рваным голосом произнес он. – И ужин тоже. «А потом придешь ты?» – хотелось спросить ей, но она молчала, глядя на него. Весь гнев как рукой сняло. Будто ведро студеной воды на голову перевернули, возвратив тем самым рассудок. Она сказала лишнее… Сболтнула в пылу, и услышанное его поразило. Но что именно не понравилось Ордериону? Правда о том, что это он виноват в ее бедах? Или признание о подглядываниях и морковках? Рубин подобрала подол и вылетела в туннель. Неслась вперед со всех ног, даже не заботясь о том, следует за ней Ордерион или нет. Поднялась по лестнице и выскочила во внутренний двор. Пересекла его. Один коридор, другой, третий, переходы, лестницы-ступеньки… Пока, наконец, не оказалась у двери в свою опочивальню. Открыла ее, заскочила внутрь и закрыла, даже не зная, стоял Ордерион за ее спиной или нет. Обернулась. В покоях она одна. Рубин прижала ладонь к губам, силясь не зарыдать. «Хватит лить слезы! – душила мыслями саму себя. – Хватит, Рубин! Не время реветь! Время выживать!» Перед глазами возникло лицо Сурими, смотрящее в пустоту. Голова фрейлины елозила вверх и вниз, пока Рубин сидела на лошади и смотрела на это… – А-а-а! – закричала Рубин, пытаясь унять непрошеные воспоминания. – А-а-а!!! – Она сжала кулак, желая почувствовать в руке тяжесть камня… «У тебя вся жизнь впереди, – шептала Сурими, умирая у нее на руках. – Доберись до заставы засветло и живи». Ордерион Принц стоял у двери, которая только что захлопнулась перед его лицом. Ордерион вообще не был уверен, что Рубин видела его. Слишком быстро она пронеслась в свои покои. А он… Он чувствовал себя подонком, который ее совратил и обманом заставил сюда приехать. О чем он думал? О ее безопасности или о себе? «О чем ты думал?» – повторял он мысленно, пытаясь дать однозначный ответ, но его не было. Ордерион отступил на шаг, затем еще на один, а потом развернулся и ушел. Глава 17 Рубин Весь остаток дня принцесса провела в покоях и долго не могла уснуть, ожидая, когда же явится Ордерион, чтобы нагло раздеться посреди спальни и нагим забраться под одеяло. Она все ждала и ждала, а Ордерион все не приходил… Масляная лампа на стене догорела и погасла, погрузив спальню во мрак. «Значит, все же впечатляющая речь про подглядывание и необходимость вставлять в рот морковку супруга и правда поразили его», – сделала вывод принцесса и накрылась одеялом с головой. Она проснулась от странного звука, как будто кто-то ломился в дверь ее покоев, но ему не открывали. Рубин накинула на плечи пеньюар и вышла в будуар. – Ваше высочество, с вами все в порядке? – кричала из коридора взволнованная Азагриэль. Рубин перевела взгляд на диван: Ордерион лежал на нем, укрытый пледом, с подоткнутой под голову подушкой, и внимательно смотрел на дверь. – Ваше высочество! Голос служанки вывел Рубин из ступора. – Чего ты хочешь? – громко ответила она. Азагриэль умолкла и перестала стучать. – Я позже зайду, – промямлила она и, судя по шуршанию юбки, удалилась. Рубин уставилась на ключ, торчащий из замка. Умно. Ордерион, явившись ночью со своим пледом и подушкой (наконец-то!), запер дверь на ключ. Только отчего же он еще вчера так не поступил? – Доброе утро, – произнесла Рубин, обращаясь к Ордериону. – Доброе, – ответил он. – Я сейчас уйду. Не переживай. – Мне все равно. – Она развернулась и направилась в комнату, где стояла ванна. Закрылась и дернула за рычаг вызова воды. Звякнул колокольчик. Хлопнула дверь в будуаре. Рубин поджала губы и начала раздеваться. «Еще посмотрим, сколько ночей ты сможешь вынести на этом диване!» Минул один день, за ним другой. Рубин не покидала покои, наслаждаясь чтением романов, которые принесла ей Азагриэль из библиотеки. Завтрак, обед и ужин подавали по расписанию, совсем как заключенным в темнице. Ордерион являлся в покои ближе к полуночи, используя свою мудреную защиту, из-за которой его не было слышно. Но Рубин не проведешь: она специально оставляла дверь спальни приоткрытой, и, когда полночный визитер являлся с пледом и подушкой под мышкой, замечала это по бликам света, мелькавшим в будуаре. Утром ее неизменно будила Азагриэль. Правда, прыти в стуках служанки поубавилось, тем не менее инайка уходила только тогда, когда слышала голос Рубин. Примерно сразу же после этого Ордерион вставал и уходил следом за ней. На третий день Рубин поняла, что больше не может читать романы о роковой любви деров и простолюдинок. Не то чтобы сюжеты в них были неинтересными. Рубин невольно ставила себя на место несчастной простолюдинки, которая влюбилась во властного дера Ордериона. Только в романах все заканчивалось дарованием Рубин титула деры от доброго короля и пышной свадьбой с признанием Ордериона в своих глубоких и нежных чувствах. Закрыв очередную книгу, Рубин едва не швырнула ее в стену.