Я проследила за его взглядом и обнаружила, что теперь у Кочевника на поясе висят целых два топора: один из потемневшего железа с орнаментом Талиесина на полотне, а другой – из блестящей стали, похожей на чистое серебро, и с засечками, которыми удостаивали лишь то оружие, которое было выковано для защиты невинных. – Ладно, признаю, из-за моего нового топора нам и надо отсюда уйти. Лучше всего сейчас! – Ты что, обокрал кого-то из городской стражи?! – воскликнула я. – Никого я не обкрадывал! – вспыхнул Кочевник мгновенно. – Я добыл этот топор в честном бою! – Каком ещё бою?! Мы в центре города, здесь нельзя устраивать никакие бои, тем более с хирдманами ярла! – Какие интересные у тебя друзья, – засмеялась Мелихор и толкнула рычащего Соляриса локтем под рёбра, помешивая перламутровым коготком свой чай с плавающими специями. Когда дверь таверны вдруг распахнулась, впуская внутрь целую толпу городской стражи, держащейся за копья и секиры, она только щёлкнула языком и разочарованно выдала: – Эх, так и не дождались черничного пирога. – Вон он! – воскликнул один из стражников с разбитым носом и щитом вместо своего отнятого оружия. – Огонь мира сего, ваши боги действительно любят дураков! Как можно быть таким тупым?! – прошипел Солярис, зыркнув на Кочевника исподлобья, когда мы все повскакивали на ноги. Он тут же отодвинул меня от стола себе за спину, загородив собой… И это стало его ошибкой. Я не думала, что кто-то из Луга узнает меня, ведь молва молвой, но мало кто из простого люда имел хоть какое-то представление о том, как выглядит их будущая правительница. Знания большинства ограничивались лишь тем, что я ношу дорогие платья и украшения, и только избранные, когда-либо видевшие моего отца вживую, могли предположить, что я наверняка унаследовала его светлые волосы и васильковые глаза. Однако как много в Круге девиц с подобной, весьма типичной для дейрдреанцев внешностью? Поэтому единственное, что знал о принцессе Рубин абсолютно каждый, так это то, что её повсюду сопровождает белый дракон. И прямо сейчас Солярис подставился под взгляды стражников, которые следом впились и в меня, проверяя догадку. Заколотые на затылке материнской фибулой, мои волосы скатывались по плечам волнами, и среди них затерялся локон красный, как капля крови, упавшая в бочку с липовым мёдом. – Это принцесса Рубин, которую похитили королевский зверь и этот дикарь! – вскричал хёвдинг – командир стражи, которого выдавал короткий плащ-фалдон с традиционным для Дану таблионом пурпурного цвета. Он недобро ухмыльнулся, заметив, как Солярис отодвигает меня ещё дальше назад, и демонстративно взвесил в руке свой клеймор[17]. – Взять их! Спасите драгоценную госпожу! Прежде чем я успела выкрикнуть, что никто меня не похищал и ни в каком спасении я не нуждаюсь, откуда-то из толпы стражи вылетела арбалетная стрела. Подавальщицы с хозяином таверны тут же спрятались на кухне, а несколько полутрезвых гостей опрокинули стулья и звякнули топорами, готовые присоединиться к бою забавы ради. Воины тут же рассредоточились по залу, а хёвдинг атаковал: прыгнул вперёд и занёс над Солярисом свой клеймор, двигаясь так стремительно, что тот едва успел выставить руку и покрыться чешуёй. По улыбке хёвдинга, не сходящей с губ, и по тому, как переливается необычайно тёмное лезвие меча на свету, я поняла, что не все жители Дану любят драконов и уйти из этой таверны невредимыми будет непросто – оружие хёвдинга было сделано из чёрного серебра. Уже в следующую секунду чешуя Соляриса хрустнула от удара, как стекло, и он отшатнулся, уходя с линии атаки. – Напролом! Кочевник оттолкнул меня с такой силой, что я повалилась вместе со стулом и выронила походный узелок, а затем с рёвом бросился на остальных стражников. Мелихор тоже вступила в схватку, запрыгнув на обеденный стол и спикировав с него на воина, перезаряжающего арбалет. Защищала она, конечно, не меня, а Соляриса, когти которого мелькали в воздухе тут и там, полосуя бока и лица стражников. Бой в таверне не шёл ни в какое сравнение с боем в неметоне: мои похитители поголовно были нищими крестьянами, неспособными позволить себе прочные доспехи или обучаться владению мечом у профессионалов. Сейчас же Солярис дрался с закалёнными бойцами в полном обмундировании, поэтому даже на пару с Мелихор смог повалить лишь двух человек из восьми. А ведь мы в самом центре города – это даже не четверть стражи, что должна была неустанно патрулировать Луг. – Уходите! – крикнул Солярис кому-то из нас. Кочевник продолжил размахивать топором, а Мелихор вдруг отрастила крылья, прорвавшие её тунику и оказавшиеся действительно в четыре раза больше крыльев Соляриса. Очевидно, никто, кроме меня, его не расслышал, поэтому Сол повторил: – Кочевник, бери Рубин и бегите к морю! Всего за пять минут таверна превратилась в руины. Столы лежали на полу, перевёрнутые, осколки посуды хрустели под подошвой, а недопитый травяной чай залился в щели между половицами вместе с пролитой кровью. Всё утонуло в хаосе, и я едва смогла разглядеть в нём Соляриса, уворачивающегося от назойливого клеймора, и Мелихор, прикрывающую его со спины. Она почти не причиняла воинам вреда, но её перепончатые крылья с такой же пепельной кожей и чешуёй, как её волосы, сбивали стражников с ног одного за другим. Я хотела помочь, но не знала, что могу сделать, кроме как сыпать объяснениями, которые всё равно никто уже не слышал. Впрочем, мне всё-таки представилась возможность проявить себя, когда один из воинов подобрался слишком близко и вдруг уцепился за край моей накидки, пытаясь подтащить к выбитому окну. Это стало уже почти рефлексом – удар наручей друг о друга, взмах, крик. Выскочившие лезвия полоснули стражника по горлу, разрезая плоть до подбородка, но не так глубоко, как её разрезал железный топор, который Кочевник, подкравшись сзади, всадил стражнику в затылок. Вид мёртвого тела с расколотым черепом, рухнувшего на носки моих сапог, парализовал меня, пусть мёртвым его сделала и не я. – Шевели задом, принцесса! Даже страшно представить, сколько силы воли потребовалось Кочевнику, чтобы отказаться от участия в такой славной заварушке и, схватив меня за руку, потащить в сторону кухни. Там, за печью, где сидел в обнимку с дочерью-подавальщицей хозяин таверны, находилась дверь, заваленная мешками с картофелем и мукой. Чтобы разметать их, Кочевнику потребовалось меньше минуты. Мы вылетели на улицу и бросились прочь, петляя по незнакомым улочкам Луга, забитым горожанами, которых пришлось расталкивать локтями, чтобы оторваться от возможной погони. Оглушительный звон колокола со стороны замка ярла, возвышающегося вдалеке молочно-белой тенью, возвестил всему городу о нашем присутствии, словно о стихийном бедствии. – Туда! – сообщил Кочевник, резко свернув в Рыбацкий переулок, где на каждом шагу подрыгивали подвешенные золотые сомы, склизкие осьминоги и крабы. Даже за всей этой рыбьей вонью (или же благодаря ей?) Кочевник чуял, где находится море. – Тебя назвали в честь цветка, который источает свой аромат только после захода солнца? Что же, это о многом говорит… Правда же, красотка? А для меня можешь поблагоухать немножко, а? Я услышала это, когда мы пробегали за прилавком с жемчугом и коралловыми ожерельями. Торговец, украшенный бусами с собственного прилавка, всячески обхаживал молодую девушку, старающуюся держаться отстранённо и старательно выглядывающую кого-то на другом конце улицы. Я не успела рассмотреть её лица, спрятанного под капюшоном, но всё равно покрылась холодным потом. В Круге был известен лишь один цветок, распускающийся по ночам, – маттиола. Нет, это просто совпадение… – Осторожно! Миновав Рыбацкий переулок, мы с Кочевником перелезли через полуразрушенную стену у лодочного причала, взобравшись по деревянным ящикам, которые выгружали с прибывшего судна. Прямо за стеной вниз уходил крутой склон, почти что обрыв, и под ним раскинулся песчаный берег. Жухлая трава скользила под подошвой сапог, пока мы спускались с него, держась друг за другом. Несмотря на отбитые пятки и несколько падений в грязь, нам удалось достичь той границы, что разделяла почву и песок. Волны Кипящего моря всё ещё казались обманчиво спокойными, ласкающие песок, и слышалось лишь их убаюкивающее шипение. Где же Мелихор и Солярис? В городе снова забил колокол, а затем воздух разрезала стрела арбалета. Но, в отличие от пущенной в таверне, эта попала точно в цель – прямо в лоб обернувшемуся Кочевнику. – Нет! Несколько десятков личных хускарлов ярла Дану, разодетых в вышитые золотом плащи и такие же золотые наручи, окружили нас, выйдя из-за скал. Сам ярл шествовал впереди, но я даже не посмотрела на него, рухнув на колени подле Кочевника, распластавшегося на песке. Стрела со сломанным железным наконечником лежала рядом, в то время как лоб Кочевника кровоточил, пунцово-синий. Но тем не менее открытой раны не было. – Моя башка твёрже мрамора, – вяло рассмеялся он, открыв глаза. – Хорошо, что я перекусил цыплёнком перед уходом! Пожалуй, именно этого и следовало ожидать от человека, который способен пробить головой с десяток каменных стен, но от облегчения я всё равно чуть не свалилась в обморок рядом. Сам же Кочевник тоже всё-таки потерял сознание: глаза закатились, и он так и остался лежать на песке, даже когда я сама встала и выпрямилась перед лицом приблизившегося ярла Дану. – Граница между человеческими землями и драконьими… Всё, как и говорил ваш отец. Мы ждали вас, госпожа, – произнёс ярл, склонив голову в почтительном поклоне. У него были ореховые глаза и белокурые волосы, прямо как у Дайре, но короткие, едва достающие кончиков ушей. Судя по железным доспехам под накидкой, ножнам на поясе и созванному хирду, который в несколько раз превосходил городскую стражу числом, он не врал – они устроили целую засаду. – Я не причиню вам вреда, госпожа. Я всего лишь хочу вернуть вас домой. – Меня не интересует, что вы хотите, – резко ответила я, перешагнув через Кочевника и встав так, чтобы никто из хускарлов даже не думал попытаться забрать его или добить. – Не знаю, что вам сказал мой отец, но никто меня не похищал. Таковы моя воля и моё решение – быть здесь. А туат Дану – мой туат, как и все остальные восемь, входящие в Круг. Я драгоценная госпожа Рубин из рода Дейрдре, дочь Оникса Завоевателя, и я имею право находиться везде, где пожелаю. Так что если вы не хотите проблем… – Не хочу. – Ярл Дану расстегнул воротник плаща из чернобурки так, будто ему стало жарко, хотя морской ветер кусался даже свирепее северного ветра в Дейрдре. – Поэтому я и собираюсь вернуть вас в Столицу. Мой глупый самонадеянный братец, любитель ящериц, наломал дров и пустился в бега… Мы прикладываем все усилия для того, чтобы найти его и наказать, но я знаю, что это всё равно не искупит вину моего рода перед вами и вашим отцом. Однако я готов на всё, чтобы очистить имя своей семьи. Никому из нас не нужна война, а вы – единственное, что я могу обменять на прощение и мир. – Открою вам секрет, – спокойно сказала я, скрепив пальцы замком на животе. – Мой отец не даст вам ни мира, ни прощения, даже если вы лично доставите меня к нему в тронный зал. Ваш младший брат Дайре пытался убить наследницу трона, и кара всего рода за это неминуема. Впрочем… я могла бы попытаться смягчить гнев отца и уговорить его не лишать вашу семью всех земель и привилегий, если вы сейчас же уйдёте с моей дороги. А если откажетесь… Клянусь, вам не сносить головы, когда я стану королевой. – Если я уйду с вашей дороги, то мне не сносить головы уже завтра, – улыбнулся ярл, и я поняла, что провалила все попытки изобразить фамильную непреклонность и ожесточённость своего отца. – Обещаю, вас доставят в целостности и сохранности, драгоценная госпожа. Передайте королю моё глубочайшее уважение. Ярл щёлкнул пальцами, и хускарлы выдвинулись ровным строем, обходя меня и бессознательного Кочевника по кругу. Бежать было некуда: со склона, откуда мы скатились кубарем, на меня смотрели заряженные арбалеты воинов, забравшихся на стену. Путь к скалам был перекрыт отрядом, а отступать к морю без лодки или крыльев попросту не имело смысла. Даже бросив Кочевника, я бы всё равно не улизнула и не справилась с вооружёнными до зубов воинами. Возвращение домой в цепях на телеге было неизбежно, а значит, неизбежно становилось и то, что подгоняло меня едва ли не сильнее, чем Красный туман, – Соляриса непременно казнят. «ПРОЧЬ!» Громогласный рёв прокатился по берегу раскатами грома, и даже очередной звон колокола не смог заглушить его. Дракон, покрытый острой перламутровой чешуёй будто искрящимся снегом, рухнул передо мной откуда-то сверху, едва не раздавив завопивших хускарлов. Весь Луг, казалось, вздрогнул под его весом, ведь Солярис не врал Мелихор – он действительно превосходил размером трёх лошадей вместе взятых. Распахнулись кожистые крылья, закрыв небо над головами хирда, и выгнулась спина с костяными гребнями. Хвост заметался по земле, поднимая облака песка, и со свистом рассёк воздух, а вместе с тем и одного из воинов, не успевшего отойти, как то сделали другие. Брызги крови долетели даже до ярла, спрятавшегося за чужими щитами, и окропили бок Сола, за которым он спрятал меня. Челюсти его угрожающе щёлкнули, распахнулась пасть, усеянная клыками размером с ладонь каждый, и взвились вверх первые искры синего пламени. Для обычных людей Солярис был всего лишь диким зверем, а глас его – рычанием, но я, связанная с ним и сейдом, и сердцем, слышала как никогда отчётливо: «ПОДИТЕ ПРОЧЬ ОТ ПРИНЦЕССЫ РУБИН!» Может, хускарлы и не понимали его, но всё равно испуганно попятились, выставив перед собой копья и мечи. Лезвия некоторых из них будто выковала сама ночь, гладкие и чернильные, – чёрное серебро было ещё одним детищем сейда, появившимся лишь с началом войны, оружием невероятно дорогим и редким, но незаменимым против драконов. Единственным, что способно пробить драконью чешую так же, как это способен сделать другой дракон. Сейчас в руках хирда насчитывалось по меньшей мере пять таких клинков, поэтому Солярис, поднявшись на дыбы, выдохнул струю пламени, что было горячее солнца. Вокруг образовалось полыхающее кольцо, плавящее песок и подпалившее несколько хускарлов, с криками бросившихся в морскую воду. Даже мне пришлось закрыть лицо руками, вжавшись в крыло Соляриса, – пламя, подпитываемое яростью, до того раскалилось, что один только жар его, казалось, мог расплавить кожу. Когда хирд отошёл на достаточное расстояние, а пламя, перекинувшись на клочки жухлой травы, начало стремительно пожирать окрестности берега и склон, грозя добраться до города, я снова услышала в своей голове: «Забирайся!» Не теряя времени, я послушно ухватилась за гребни на спине пригнувшегося Соляриса и подтянулась вверх, оттолкнувшись носками от его бока. В этот момент Сол издал нечто похожее на стон, и мне показалось, что мои ноги соскальзывают. Опустив глаза, я поняла, что скользят они из-за крови – на безукоризненно белой шкуре пятном зияла сырая рана, как пробоина в воинском доспехе. Нечто искорёжило чешую, пробило насквозь и оставило сочащуюся трещину. Должно быть, то постарался клеймор хёвдинга, но на перевязку, как и на отдых, у нас уже не было времени. Солярис подхватил обмяклого Кочевника задними лапами и, взмахнув крыльями, поднялся ввысь. В городе всё ещё трезвонил колокол, однако вскоре это утратило какое-либо значение: Сол стремительно пересёк берег и полетел в глубь Кипящего моря, прочь от человеческих земель. Каменные башни, шпили светлого замка ярла, на который я так и не посмотрела вблизи, и сам ярл Дану вместе с хирдом остались где-то позади вместе со старыми проблемами. Под нами же распростёрся тёмно-синий атлас – сверху море напоминало ткань платья с оторочкой из белого кружева, которым были пенные волны. Воздух над Кипящим морем тоже отличался – казался тяжелее, ложился на плечи, словно овчинное одеяло, и пах горькой солью, морозом и железом. Облака над ним сгущались, куцые клочки сменились однородной тёмно-серой пеленой, напоминающей могильную плиту, и я вдруг поняла, что не чувствую удовольствия от полёта, как прежде. Однако дело было вовсе не в мрачном и незнакомом море, а в ранении Соляриса, которое заставляло меня беспокойно ёрзать между его гребней, несмотря на то что летел он вполне ровно и быстро. Быть может, он уже исцелился?.. «Всё в порядке, не переживай обо мне. Это просто царапина», – произнёс голос в голове. Иногда мне начинало казаться, что Солярис читает мои мысли. – А где Мелихор? – вспомнила я, обернувшись назад, будто могла разглядеть там что-то кроме бескрайнего синего простора. «Она прилетит следом. С ней тоже всё хорошо. А этот, который тупой…» Солярис резко замолчал, но по его неловкому хмыканью я догадалась, что он хотел поинтересоваться состоянием Кочевника. Решив в этот раз не подтрунивать над его заботой, я свесилась вниз. Кочевник по-прежнему лежал без движения в клетке из серповидных агатовых когтей, но грудь его мерно вздымалась. – Жить будет. «Жаль», – сказал Солярис совсем неубедительно. От усталости и пережитого веки смыкались, но я запретила себе спать из соображений солидарности – в конце концов, Солярис тоже не отдохнул, а на его долю выпало невзгод куда больше. Поэтому я продолжила вглядываться в линию горизонта, пока та полностью не слилась с синевой океана. Затем и то и другое резко потемнело. Волны под нами тоже начали меняться, набирая силу и высоту. Теперь они напоминали уже не кружевную ткань, а сходящие лавины и бушующих чудовищ. Море будто действительно закипало… «Мы приближаемся к шторму», – уведомил меня Солярис, и виски сдавило. Он поднялся выше и прорвался сквозь плотную пелену темнеющих облаков. Мы очутились прямо над ними – там, где всё ещё торжествовал солнечный свет и плескалась ясная синева. Воздух здесь становился разреженным, и пускай я давно приноровилась к таким перепадам, но всё равно пригнулась, опустившись животом Солярису на спину, и постаралась дышать медленнее. Уже через несколько минут облака под нами стали совсем чёрными, и где-то там, в глубине них, вспышкой взорвалась молния. Мы достигли шторма. Кочевнику повезло, что он всё ещё был в отключке и не видел того, что видела я, глядя со спины Соляриса вниз. Мы будто летели над бесконечной лужей из дёгтя, и вскоре грохочущих вспышек стало так много, словно кто-то выпустил рой мигающих светлячков. Неудивительно, что ни один человеческий корабль не смог преодолеть путь до Сердца. Интересно, а какую часть пути уже преодолели мы? Едва я успела подумать об этом, присматриваясь к расположению солнца над нашими головами и подсчитывая часы, как Солярис вдруг начал снижаться. – Мы уже прилетели? Так быстро! Ты ведь говорил, лететь полдня… Эй? Сол? Он не ответил – только накренился вниз ещё сильнее, и мне пришлось вцепиться пальцами в костяные гребни, чтобы не сорваться. – Солярис! Что ты делаешь?! Его крылья оставались раскрытыми, но застыли в одном положении, будто он надеялся, что пойманный поток ветра сам донесёт нас до острова. Я сдвинулась вперёд, перелезая через гребни, чтобы, обхватив шею Сола руками, заглянуть ему в глаза. Те были закрыты. – Сол! Очнись! Мы нырнули в грозовые тучи, и на несколько минут я ослепла, оказавшись в кромешной тьме. Вокруг слышался грохот, и лишь мимолётные зигзагообразные вспышки где-то над головой освещали бушующее море, волны которого превосходили высотой Меловые горы. А Солярис всё падал, падал и падал, пока я, раздирая пальцы о белоснежную чешую, без толку выкрикивала его имя. Когда Кипящее море поглотило нас, шторм восторжествовал.