– Что обо всем этом думаешь? – занимая водительское кресло, поинтересовался Бессмертнов. – Пока непонятно, – ответил Крячко. – С одной стороны, философ этот мог не один ум с дороги сбить. С другой стороны, контингент на хате у Котикова тот еще был. Возможно, он правду сказал о том, что им все до фени. Но прокатиться туда не помешает. – Задача ясна. Едем в притон к бывшим дружкам Котикова. – Бессмертнов завел двигатель и покатил к выезду из города. Дом Семенихи, приютившей бывших дружков Котикова, являл собой странное зрелище. Сам дом выглядел добротным, поставленным на века, а вот забор и прилежащие постройки вопили о заботливой руке настоящего хозяина. Двор был завален старыми деревянными ящиками. В таких в былые времена продукты в стеклянной таре в сельские магазины завозили. Ящиков этих во дворе было видимо-невидимо. Штабелями к забору примыкали, грудами у сараев валялись. И такое запустение кругом, тоска смертная. Как только Крячко и Бессмертнов пересекли двор, на крыльцо выскочила бойкая старушка. Уперев руки в обширные бедра, она окинула посетителей строгим взглядом и зычным голосом заорала: – Стой где стоишь! Ружья нет, но стрельнуть могу! – Чего шумишь, Семениха? Или «нарики» «чернуху» варят? – ничуть не смутившись, проговорил Бессмертнов. – Какие еще «нарики», гражданин начальник? – слегка подобрела Семениха. – В моем доме отродясь наркоши не водились. – Видать, сама принимать пристрастилась, раз мента от проходимца отличить не можешь, – продолжал Бессмертнов. – Прости, мил-человек, сослепу не признала. А это кто с тобой? Тоже начальник? – прищурилась Семениха. – Начальник. Большой начальник, – засмеялся Бессмертнов. – Целый полковник, да еще и из столицы. – Ах ты, батюшки! Из столицы? Это что ж ты, Андрей Васильевич, без предупреждения такого важного человека ко мне тащишь? У меня же контингент! – Ничего, он привычный. Его твой контингент как раз и интересует, – произнес Бессмертнов, поднимаясь на крыльцо. – Кто из Котиковых у тебя сейчас квартирует? – Из Котиковых? Да вы, никак, старым делом занялись? И когда только угомонитесь, – заворчала Семениха. – Знаете же, у меня всегда тихо. Никаких разборок, никакого криминала. – Если не считать, что сынок твой второй десяток за убийство корячится, – заметил Бессмертнов. – И что с того? Не я же ту мразь располосовала, – как ни в чем не бывало, заявила старуха. – Семениха, не начинай старую песню! Сын твой убил шестерых невинных людей, а про мразь мы уже разговор вели, – прикрикнул на бабку Бессмертнов. – И что с того? Людишек, конечно, жалко, но ведь сынок мой ничего плохого им делать не хотел. Бомбочку не рассчитал, это да. А мразь ту нужно было еще в утробе прикончить, – стояла на своем бабка. – О чем речь? – вполголоса поинтересовался Крячко. – Сынок ее вложил деньги в организацию типа МММ. Денежки потерял и решил расправиться с обидчиком. Подложил тому бомбу самодельную в автомобиль. Бомба взорвалась, когда тот возле супермаркета остановился. Шестерых разом убило. Вот такой он у нее красавчик, – пояснил Бессмертнов. – Теперь она грехи его замаливает, бездомных мужиков подбирает, кров им дает. Но насчет порядка правду говорит. В доме всегда тихо, соседи не жалуются. – Случайность это, мил-человек, чистая случайность. Умерли люди, жалко их. Да ведь от судьбы не убежишь, верно? – кинулась Семениха за поддержкой к Крячко. – У тебя вот, мил-человек, детишки имеются? – Не обзавелся, – сухо ответил Стас. – Ничего, будут еще, – обнадежила Семениха. – Тогда и узнаешь, каково это, кровиночку взрощенную в тюрьму провожать. – Ну, спасибо на добром слове, хозяйка, – опешил Крячко. – Хорош лясы точить! На вопрос отвечай: кто из Котиковых у тебя квартирует? – оборвал беседу Бессмертнов. – Ванька Косой, Лоботряс, Проныра, – начала перечислять Семениха. – Еще Гоголь забрел на днях. И Сирота, естественно. Он всегда при мне. Хороший мужчина, хозяйственный. – Чего же он, такой хозяйственный, двор твой в порядок не приведет? – хмыкнул Крячко. – А чем тебе мой двор не угодил? Двор как двор, мне нравится, – нараспев проговорила Семениха. – А хочешь, оставайся, позволю тебе во дворе похозяйничать. Устав от долгих пререканий, Бессмертнов отодвинул бабку в сторону и прошел в дом. Крячко следовал за ним. Не успев войти, он тут же сморщился и зажал нос рукой. Вонь в доме стояла неимоверная. – Что, не нравится амбре? – рассмеялся Бессмертнов. – Тут тебе не курорт, бомжи живут, а удобства во дворе, и банька приносной водой топится. Заходи, знакомить тебя буду. Крячко прошел в первую комнату. Там вповалку, кто где смог устроиться, спали человек десять мужиков. «И как они только поместились здесь?» – удивленно подумал Крячко. А Бессмертнов, как ни в чем не бывало, пробирался между поваленными телами, отыскивая тех, кто был нужен. Время от времени он толкал какого-нибудь мужика мыском ботинка в бок и отдавал короткий приказ: – Вставай, и во двор. Живо. Мужик тут же вскакивал, дико озирался по сторонам и, не задавая лишних вопросов, просачивался сквозь дверь во двор. Процедура повторилась ровно пять раз. Все это время Крячко стоял у двери, не переставая удивляться, как Бессмертнову удается распознать нужных людей в этой безликой массе бомжей. Когда пятый мужик прошмыгнул во двор, Бессмертнов удовлетворенно хмыкнул и предложил Крячко: – Пора и нам на свежий воздух. Разговор лучше там вести. Боюсь, здесь ты долго не протянешь. Стас с радостью выскочил из дома, не дожидаясь повторения предложения. Мужики, высланные Бессмертновым во двор, жались к крыльцу, силясь проснуться. Семениха куда-то исчезла. Куда именно, Крячко узнал через минуту. Подполковник Бессмертнов едва успел спуститься с крыльца, когда она появилась в дверях, держа в руках кастрюлю с вонючей мутной жижей. В кастрюле плавал половник. Примостив ее на порожек, Семениха извлекла из кармана передника видавший виды граненый стакан и загремела половником, зачерпывая муть и наливая первую порцию в стакан. – Что, граждане тунеядцы, хулиганы, алкоголики, – фразой из популярного фильма режиссера Гайдая начал Бессмертнов, – тяжко после ночной попойки? Вижу, что тяжко. Предлагаю викторину. Кто быстрее, а главное, правдивее ответит на вопросы вот этого джентльмена, тот получит порцию благословенной жидкости из рук этой прекрасной леди. Правила ясны? Начнем, пожалуй. Он сделал шаг назад, уступая место Крячко. Тот выдвинулся вперед, оглядел сиротливо стоящие перед ним фигуры и спросил: – Гражданина Котикова все помнят? Мужики дружно закивали головами, не отрывая взгляда от стакана в руке Семенихи. – Не так быстро, господа, это была всего лишь разминка, – осадил их Бессмертнов. – Настоящие вопросы впереди. – Кому из вас знаком человек по кличке Философ? – снова спросил Крячко. На этот раз за кивками последовал нестройный хор голосов. Философа признали все. – Когда вы видели его последний раз? Последовала непродолжительная пауза, после чего один из мужиков произнес: – А когда Котика замели, тогда и видели. – Врешь ты, Косой. Философ еще раньше свалил, – перебил его мужичок помоложе. – Точно, раньше свалил. Праздник нам обещал устроить, а когда «бабло» не получил, решил слинять по-тихому, – вторил ему другой. – Я видел, – неожиданно для всех выдал мужик, похожий на сморчка. – Котик тогда уже с полгода на нарах чалился. – Где ты мог его видеть, чудило? – вклинился первый бомж. – Он давно к мамочке слинял. – А где живет его мамочка? – спросил Крячко. – На югах где-то, – ответил тот же мужик. – Видел я его, – настаивал сморчок. – У магазина на Свинцовой. Он водку брал. – Не слушайте его, гражданин начальник, – вставил свое слово один из мужиков. – Это он похмелиться вперед всех норовит. Гоголь у нас известный враль. Одно слово – Гоголь. – Так дело не пойдет, – вступил в разговор Бессмертнов. – Мы тут с вами не в бирюльки играем. Не будет правды, заберем всех в отделение. Там с вас быстро стружку снимут. Мужики притихли, а Крячко задал следующий вопрос: – Кто из вас знает, как выглядит сердцеграмма? – Чего? Поясни, начальник, – за всех попросил первый бомж. – Это определенный знак, и опохмел получит тот, кто нарисует его первым, и правильно, – выдал Крячко. – На чем рисовать-то? – вступил сморчок. – На земле, палочкой, – ответил за Крячко Бессмертнов. Наблюдать за тем, как взрослые мужики кидаются врассыпную по двору в поисках палочки, а потом грызутся за свободный клочок земли, было неприятно, но другого выхода Крячко не видел. Он понимал, что, если хоть один из них правильно изобразит сердцеграмму, с ним можно будет продолжить беседу. Если же нет, тратить время на разговоры с кучкой алкашей не стоит. А у бомжей работа кипела вовсю. Каждый старался выполнить задание первым. Не прошло и двух минут, а Крячко и Бессмертнов уже осматривали творения алкоголиков. – Симпатичные работы, не находишь? Прямо как в Галерее художеств, – усмехаясь, проговорил Бессмертнов, останавливаясь у последнего рисунка. – Гражданка Семениха, можете одарить своих постояльцев нектаром, – выдал Крячко. Мужики дружной толпой ломанулись к крыльцу. Станислав ожидал, что вот сейчас наступит полный хаос и хозяйку попросту снесут с крыльца, но, вопреки его ожиданиям, ничего подобного не произошло. Возле Семенихи выстроилась аккуратная очередь, согласно одной ей ведомой системе. Семениха наполняла стакан, отмеряя точно по норме. Очередной мужик, приняв посуду из рук хозяйки, вежливо благодарил ее, опрокидывал содержимое стакана в рот и, возвращая посуду, отходил в сторону. – Ничего себе, дисциплина, – присвистнул Крячко. – Ничего подобного в жизни не видел! – У Семенихи и не такое бывает, – посмеиваясь, ответил Бессмертнов. – Что, Стас, провалился твой эксперимент? – Напротив, все, что хотел, я узнал. Можем отчаливать. – А кто победил-то? – подал голос сморчок. – Ничья, – через плечо бросил Бессмертнов, покидая двор Семенихи. – Жаль, красивые рисунки получились, – высказал свое мнение сморчок, после чего интерес к начальникам испарился окончательно, так как Семениха начала новый круг наполнения посуды.