А ее захлестнула паника, она огляделась, как будто рядом могло найтись что-то, способное помочь, или хотя бы телефон. И сразу наткнулась взглядом на пустую чашку из-под чая. Ее собственная, Гекаты и Танатоса так и остались нетронутыми. Дверь распахнулась, на мгновение впуская звуки сигнализации. – Я почувствовал… Сет не договорил, он смотрел на Гадеса и Софи. – Он умирает! – выпалила она, ощущая горящее тело Гадеса. – Нет. Я не чувствую смерти. Сет сделал несколько осторожных шагов и застыл, оглядываясь. Сначала Софи хотела возмутиться, почему он не хочет помочь Гадесу, а потом поняла: если кто-то хотел вырубить владыку Подземного царства или их всех, то не просто так. Тяжело дыша, Гадес уткнулся в Софи, она обняла его – и в этот момент заметила тень в углу. Она соткалась из воздуха, рядом с кадкой с растением. Быстро двинулась к Гадесу, и Софи заметила кинжал в руке. Она взвизгнула, но Сет был быстрее – на этот раз он не стал хвататься за лезвие голыми руками, а попытался выбить кинжал из рук нападавшего, но сразу у него это не получилось. Они схлестнулись, коротко, яростно, и Софи успела подумать, что скажет Гадесу, когда тот придет в себя, если Сета сейчас убьют. Но кинжал ударился об пол почти сразу, не успев коснуться ни Сета, ни Гадеса. Полетел на пол сбитый чайник и чашки, Сет отбросил нападавшего в угол. Нападавший прятался в тенях, они скрывали его фигуру, но сбежать он не пытался, как будто был слишком уверен в себе – или в том, что кинжалом достаточно царапнуть. Разлитый чай собрался прямо в воздухе, поднялся волной и подхватил Оружие Трех Богов, направляя его на Гадеса. Софи дернулась, чтобы перехватить клинок, но она бы не успела. Кинжал замер. А в комнате взметнулась дикая, неистовая сила, которая – Софи чувствовала – обошла стороной их и захлестнула нападавшего. Сила разверстых могил и гниющих трупов, бальзамический запах и прах мумий, оседающий на губах. На миг Софи едва не задохнулась от силы смерти Осириса. И ощутила, что в глубине, под ней, основой – разгоряченный песок, ветер, срывающий мясо с костей, неистовый, мощный, и именно он нес смерть, подаренную Осирисом. Софи увидела, что Сет стоит перед замершим нападавшим. Вытянув руку вперед… и тени опадают, оставляя светловолосого мужчину, но уносят с собой не только маскировку, а саму жизнь, сущность. Используя свою силу и то, что дал ему Осирис, Сет убивал бога. Тот рухнул вниз, а ошарашенный Сет смотрел на него и прошептал одними губами: – Посейдон. И дальше все слилось для Софи в единый калейдоскоп из синих и красных мигалок, из монотонного звона сигнализации, гулкой пустоты ощущения чужой смерти и жара тяжело дышащего Гадеса. – Нам нужно домой, – монотонно шептала Софи, ни к кому не обращаясь и обнимая Гадеса. Она боялась его отпустить, как будто тогда либо он, либо она сама тоже обратятся в пыль, исчезнут вслед за Посейдоном. Когда в калейдоскопе мелькнуло лицо Сета, Софи обратилась уже к нему: – Нам нужно домой. И он серьезно кивнул. Софи застыла в дверях гостиной. Измученная, опустошенная, она жаждала новостей, но не была уверена, что сидящий сейчас в кресле Сет захочет разговаривать. У его ног лежали псы, один забрался на колени. Поглаживая его свободной рукой, во второй Сет держал стакан с чем-то явно алкогольным. – Он уснул, – сказала Софи. – Он точно будет в порядке? – Да. Многие яды действуют на богов не меньше, чем на людей. Белладонна, еще что-то в этом духе. Но это не серьезная угроза. Пройдя в комнату, Софи шагнула мимо заворчавшего пса и уселась в кресло, забираясь в него с ногами. – Пришлось убедить готовых приехать пожарных, что это ложная тревога, – усмехнулся Сет. – Так и было. Кто-то поджег барахло на складе точно под датчиком. Хотели устроить беспорядок. – Чтобы убить Гадеса? – даже когда Софи произносила это, голос у нее дрожал. Сет кивнул: – Посейдон появился рядом с Оружием, схватил его и убил Тота. Царапнул оказавшегося там же Зевса, но быстро сбежал. Решил найти жертву подготовленную. – Зевс тоже ранен? – Это не рана, а царапина. Но яд будет действовать. Я пока не знаю подробностей. – Хорошо, ты оказался рядом с Гадесом. – Я убил его брата. – Ты спас его. – Но он все равно его брат. Софи пожала плечами: ей было плевать, чье мертвое тело безжизненной оболочкой упало на пол. Он хотел убить Гадеса. Не в честном бою, а пока тот отравлен и ослаблен. – Я мог обездвижить его, – сказал Сет. – Мог задержать, допросить… У меня никогда не было таких сил, как сегодня. Это не просто какой-то волчонок. Посейдон силен, я не должен был с ним справиться. И он – брат… не уверен, что Гадес меня простит. Софи поняла, что Сета волнует именно это – не силы Осириса, не то, что Посейдон оказался предателем, а только простит ли его Гадес. – Простит, – сказала Софи, не зная, говорит это больше Сету или самой себе. Вздохнув, он опустошил стакан и поставил его на стол, теперь двумя руками гладя пса. – Я могу рисковать собой, но не хочу, чтобы что-то угрожало ему. Софи хотела рассказать, что это Геката или Танатос подмешали отраву… но потом вспомнила, что чай и чашки уже стояли, когда они пришли. Кто угодно мог это сделать. Входная дверь распахнулась, и в гостиной тут же стало шумно. Нефтида, забыв о ссоре, тут же кинулась к Сету. Амон, едва не споткнувшись о пса, плюхнулся в кресло. Бледное испуганное лицо Анубиса маячило у входа. – Аид в порядке, – коротко сказал Сет. – Ему надо выспаться, и будет в норме. Тот мертв. Нападал Посейдон, и он тоже мертв. Оружие у нас, Фенрир не сбежал, но Зевса поцарапали. Да, в его крови тоже яд, ему будет нужно зелье… которого, конечно же, не хватит. 20 Расскажи мне историю. О древних богах, которые суть продолжение этого мира. Его кости и сухожилия, силы природы, воплощенные в хрупких оболочках. Расскажи историю о доме, который узнаешь по едва уловимому запаху цветов, нагретой солнцем пыли или впитавшихся в обивку мебели ароматов благовоний. Расскажи о прикосновениях, дарящих спокойствие или блаженную дрожь. О шагах, узнаваемых сквозь закрытые двери. Расскажи о том, что даже когда исчезнет мир и иссякнет время, останется что-то нерушимое – если не мы сами, то хотя бы память о нас. Расскажи о богах. Которые не могут быть мертвы и все равно исчезают. Спал Гадес плохо. То ему казалось, что вокруг слишком душно, то снилась какая-то муть, то он просто просыпался без всякой причины. Его сон был тяжелым и прерывистым, но он чувствовал рядом Персефону. Ее хрупкое человеческое тело, прикосновение прохладных пальцев и негромкие слова, в которые он не вникал, но слышал. Как ни странно, утром Гадес почувствовал себя выспавшимся. Остались только неясные воспоминания о произошедшем вчера, сами больше похожие на сон. С удивлением Гадес увидел рядом Софи – значит это точно было реальностью. Во всех комнатах Сета, кроме разве что гостиной, стояли огромные кровати. Амон, конечно же, называл их траходромами и смеялся, что можно спать поперек. Но сейчас Гадес оценил преимущества такой мебели: Софи свернулась на второй половине кровати, поджав ноги, все в тех же джинсах и кофте, которые Гадес помнил по разговору с Гекатой. Неужели она действительно была здесь всю ночь? Осторожно поднявшись, чтобы не разбудить Софи, Гадес накрыл ее одеялом. На кухне никого не было, только стоял кофе, явно оставленный Амоном. Час был поздний, но из гостиной слышались голоса. Кофе помог проснуться, а душ окончательно привел мысли в порядок. В гостиной обнаружился Сет. Он курил прямо в комнате, сидя на любимом диване. И увидев его собеседника, Гадес и сам захотел закурить: Осирис. Скользнув взглядом по Гадесу, Сет кивнул ему и вернулся к разговору, который явно не клеился. Общаться с Осирисом с каждым столетием становилось сложнее и сложнее – слишком отстраненный, он даже говорил медленно, как будто ему требовалось вспоминать, как звучат человеческие слова. Пусть для него не существовало разницы языков, и Осирис легко подстраивался под собеседника или большинство присутствующих, беседа с богом смерти все равно выматывала. – Почему ты здесь? – спросил Сет. Судя по интонации, явно не в первый раз. – Потому что так нужно. Осирис смотрел спокойно. Но как будто не на Сета, а чуть в сторону. На картины на стенах, на обивку дивана. Рассеянно, словно ему требовалось усилие, чтобы сфокусировать взгляд на конкретном предмете. – Я хотел поговорить, Осирис. Ты даже сам пришел сюда. Но знаешь, разговор с тобой ужасен. – Ты задаешь не те вопросы. – А ты не даешь ответов.