Очень хотелось Глинкину отвесить юному чиновнику хороший подзатыльник. Но постеснялся при господине из полиции. Еще подумает, что на почте порядка нет… 16 Войдя в прихожую, Агата упала на колени. – Простите меня! – вскрикнула она, заламывая руки. К столь бурному проявлению эмоций Агата Кристофоровна не привыкла. Подняв кающуюся грешницу, привела на диванчик. Пристойного разговора не вышло. Агата упала к ней на грудь. И хлынул поток признаний. Захлебываясь в словах, она стала рассказывать обо всем. Как перепутала Тимашева с ухажером, как пропала Прасковья, а Настасья молчала больше суток, как прогнала мерзавцев Фуделя и Лабушева с букетами, как столкнулась в Тимашевым, как он пригласил завтракать, а потом защитил от купца, как упал от удара в сердце, как она неслась в аптеку, вернулась, но было поздно… И теперь во всем корит себя одну… – Прасковья пропала… Тимашев умер, – сказала Агата Кристофоровна, будто подведя черту, и ласково обняла ее за плечи. – Ну будет, будет, Москву слезами не возьмешь… – Вы меня простите? В лице Агаты было столько отчаяния, что не устояло бы и более твердое сердце. У Агаты Кристофоровны, как нам уже известно, сердце было излишне податливым. Ладошкой она смахнула барышне слезы. – Христианский долг прощать врагов, а уж тебя и подавно, моя милая… – сказала она. – Бедная Настасья, в один день лишиться и гувернантки, и отца… Нельзя оставлять ее одну в такой час, поедем… Агата чуть не силой усадила тетушку обратно. – Не надо ехать, – сказала она. – Это что значит? – Настасья, узнав о смерти отца, разве что в пляс не пустилась… Кричала, какая она теперь свободная… Агата Кристофоровна взглянула на чемоданы Тимашева, что оккупировали ее гостиную. Куда их теперь девать? – Вот как, значит, Настасья Андреевна скорбит по отцу… – Ни видеть, ни знать ее больше не желаю, – в сердцах выпалила Агата. – Я была воровкой, но подумать о подобной гадости не могла… – Какая сильная натура, – сказала тетушка, думая о своем. – Не удивлюсь, если наша милая Настасья подговорила купца ударить Тимашева… – Это невозможно… Я купца сама выбрала и подцепила в тот проклятый вечер… Потащила на рулетку… Он проиграл и взъелся на меня… За то, что не удовлетворила его желания… После такого признания Агата ждала, что ее погонят. И была к этому готова. Но раз Агата Кристофоровна простила, то простила за все и до конца. – Значит, видела, как Анна Васильевна куш сорвала, – сказала она в раздумьях. – Видела… – выдохнула Агата. – Купец против нее ставил и спустил тысячу… – Вот что, моя милая, – мадам Львова как будто приняла трудное решение. Агата невольно сжалась. – Мы с тобой допустили большую ошибку, – продолжила она. – Подозревали Фуделя и Лабушева. Они мелкие жулики, а не убийцы… Настоящий убийца прячется в тени… Пора вывести его на свет… – Говорите, я на все готова… – Вид Агата имела заплаканный, но решительный. Агате Кристофоровне это понравилось. Она дала точные инструкции, что нужно делать. Ей и себе. Разделившись, они успеют значительно больше. И, чего доброго, еще удивят Пушкина. Сильно удивят… 17 Пристав Ермолов лично снял показания с Икова. И теперь перечитывал, сидя в кабинете. Показания были отличными, купец покаялся, полностью признал вину. Надеясь на снисхождение присяжных: он ведь не убийца какой. Рука сильная, толкнул нечаянно, не знал, что у господина сердце больное. Мадемуазель, что была причиной конфликта, в протоколе не указывалась. Ермолов счел, что лучше ее вовсе не упоминать. Раз она не подлежит аресту. Он собирал листы в папку, когда в кабинет вошел Пушкин. – Уже узнали? – спросил пристав. Судя по вопросу, ждала очередная неприятность. – Расскажите подробности, – сказал Пушкин, как будто в самом деле знал. – Ваша подопечная проявила себя с лучшей стороны! – доложил пристав. Не надо взывать к логике или гадать на картах, чтобы понять, о ком речь. – Мадемуазель Бланш не моя подопечная. – Как она подняла тревогу! Как бросилась в аптеку за лекарством! Выше всяких похвал… Жаль, усилия были бесполезны. – Кто погиб? – Умер от удара в сердце, – пристав загнул в протокол. – Некто Тимашев, Андрей Алексеевич, помещик из Твери… Дальше играть в отгадки у Пушкина не было времени. Он просил изложить подробно, что случилось. Немного удивившись, пристав описал происшествие в ресторане «Лоскутной». Не забывая подчеркнуть положительную роль мадемуазель Бланш. – Иков, тот, кто ее оговорил? – только спросил Пушкин. Ермолов утвердительно кивнул. – И уже дал признательные показания. – Он многозначительно потыкал пальцем в папку. – Получит, что полагается, за безобразия… А вы как у нас оказались, Алексей Сергеевич? Стараясь не думать, как будет рассказывать тетушке о смерти старого друга, Пушкин оценил, насколько происшествие могло быть случайным. Тимашев с Иковым никогда не встречались. Чтобы подговорить небедного купца на убийство… Вероятность есть. Но слишком малая. Сейчас важно другое. – На вашем участке пропала барышня, – сказал Пушкин. Ермолов насторожился. – Кто такая? – Некая Прасковья… – Он сообразил, что не знает ее фамилию. – Компаньонка мадемуазель Тимашевой. Дочери убитого гостя из Твери… – Компаньонка – это же прислуга, вроде горничной? – заниматься такой ерундой приставу не хотелось. Только городовых напрасно будоражить. Никого не найдут. – Скорее подруга. – Давно пропала? – Два дня назад. – У-у-у… – сказал Ермолов, выражая полную бесполезность усилий. – Есть гипотеза, где ее найти, – сказал Пушкин. – Далеко идти не придется. Управимся за час. Или два… – Раз так… – Пристав еще сомневался. – Что от нас требуется? – Ваше участие и трое городовых… Такую жертву сыскной полиции Ермолов готов был принести. 18 Агата могла сыграть любую роль, какая была нужна. Недавний репертуар ограничивала примитивная фантазия мужчин. Им хотелось то роковой красавицы, то застенчивой скромницы. Палитра характеров, образов и масок оказалась невостребованной. Для нынешнего дела Агата выбрала маску недалекой глупышки. Что подходила лучше всего. Дверь ей открыла точно такая барышня, как описала Агата Кристофоровна. – Ах, бонжур! – сказала Агата, хлопая ресницами. Экономка смотрела мрачно и настороженно. – Вам чего надобно? – Ах, моя милая, я, наверное, ошиблась домом! – лепетала Агата, при этом заглядывая ей за плечо. – Точно ошиблись, уходите…