– Это не просто магический артефакт, это проклятый артефакт. Я думаю, на этих плитах было выгравировано не просто заклятие магическое, а именно проклятие. И это проклятие вполне могло просочиться в наш мир, – понизил голос Латынин. – Да вы что, товарищ, вы же научный работник, а верите в такую чушь?! – хмыкнула Люба, но осеклась, встретив настороженный взгляд Ильина. – Это уже совершенно не важно, во что я верю, а во что – нет! Вы знаете, еще до революции, – сказал Латынин, – мне пришлось вести раскопки в Причерноморье. Мы копали древние скифские могильники, которые считались проклятыми среди местного населения, это место считалось нехорошим, и нам сложно было даже найти рабочих для раскопок среди местных. Все жители окрестных деревень категорически отказывались там работать, а когда мы все-таки вскрыли захоронение, то на следующее утро неизвестная болезнь поразила многих рабочих. Они считали это признаком проклятия и в слезах убегали подальше от гробницы. Поэтому ученым приходится с большими предосторожностями относиться к местному фольклору Так что я ничуть не удивлюсь, если и с этим капищем не все так просто. Тем более что кости и черепа скинули в Обводный. – Что вы сказали? – чуть ли не подпрыгнул на месте младший сержант. – А то сказал, я сам лично видел, как прораб Дубинин зафутболил в канал череп, что лежал в центре круга из плит. Я думаю, это было главное захоронение – этот череп, а остальные, скорее всего, красивые наложницы его или жены, там еще было несколько женских черепов. В те времена обычно жены должны были идти в могилу вслед за супругом. Древние времена, кровавые нравы, – пожал плечами историк. – То есть вы считаете, что все останки из этого захоронения были сброшены в Обводный канал? – переспросил Ильин. – Да, скорее всего, так оно и было. А почему вы именно про Обводный канал спрашиваете? – Глеб Васильевич не на шутку заинтересовался. – Дело в том, что после этой находки на Обводном канале, именно в районе Боровского моста, начали твориться странные события. Чертовщина, одним словом. Люди повально спрыгивают с Боровского моста, как будто кто их ведет к пропасти, многие видят на том самом месте зеленоватый туман и девушек в воде с зеленоватой кожей, – попыталась объяснить Любочка. – Зеленоватый, говорите? – Историк на мгновение побледнел. – Так ведь сами плиты тоже имели зеленоватый оттенок. Неужели все из-за этого? – поразился археолог. – Мы и пытаемся установить истину. Из-за чего это все происходит, – пожал плечами младший сержант. – Истина, к сожалению, уничтожена вместе с камнями, – пояснил Латынин. – И тут уж милиция не может помочь! Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г. Глаша закоулками, прячась в тени домов, спешила в свои милые, любимые меблированные комнаты на реке Мойке, где ее уже ждал-дожидался голодный хозяин, а то, что Аристарх Венедиктович Свистунов был голоден – это было ясно-понятно, и к гадалке не ходи. Через несколько минут Глафира заметила, что не одна она крадется по темным улицам Ямских переулков. По следам горничной двигался невысокий человек в сером плаще и низко надвинутой на глаза шляпе. Он старался двигаться как тень, но именно необычайная Глашина наблюдательность и обостренные до крайности инстинкты позволили девушке обнаружить преследователя. Глафира припустила во всю прыть, перепрыгивая через зловонные лужи перед собой, юля по переулку, как заяц, забегая в каждый двор, кружа по черным дворам, пытаясь запутать преследователя. Мужчина в сером плаще перестал играть в прятки, уже не скрываясь, он быстрее зверя побежал за Глафирой, пытаясь догнать беглянку в темноте Ямских дворов. Глафира неслась быстрее лани, но силы уже оставляли девушку, а мужчина останавливаться и не собирался. Оружия у Глаши при себе не было, только острая шпилька в волосах, которая уже показала свою актуальность в борьбе со всяким сбродом. Только вспомнив о хулиганах, Глаша выругалась про себя. В одном из темных дворов дорогу ей преградили упомянутые всуе Якорь и Лешай. Они тоже узнали Глашу и довольно ухмылялись. Весь их видок говорил о том, что они жаждут реванша и в этот раз справиться с ними будет посложнее. Глаша остановилась успокоиться и передохнуть от быстрого бега. – Ага, кралечка, добрый вечерочек! А куда толстяка своего дела? Съела, что ли? – заржал, показывая гнилые зубы, Лешай. – В этот раз ни толстяк, ни кто-то другой тебе не поможет! – грозно нахмурился Якорь, потирая раненую руку. Глаша обернулась назад – в подворотню, куда она так неосторожно влетела к хулиганам, направлялась фигура в сером плаще, преследующая ее. Путь назад тоже был перекрыт! Что же делать?! Пока Глаша в испуге оглядывалась, Якорь решил познакомиться поближе и уже протягивал к ней свои грязные волосатые руки. Глафира прислонилась к стене барака и решила про себя бороться до последнего, защищая свою жизнь и честь любыми средствами, в кармане она крепко сжимала небольшой камешек, который успела поднять по дороге. Сначала надо зарядить в глаз Якорю и, используя эффект неожиданности, постараться унести отсюда ноги, но сзади уже приближался мужчина в плаще. Явно, что и у него намерения не дружеские, а то не стал бы он преследовать девушку в ночи. Но реализовать свои планы Глафира не успела. Как только Якорь двинулся в ее сторону, в темноте раздался грозный крик: – А ну отошли от девушки! Живо! – Мужчина в сером плаще выбежал из подворотни. – А ты кто еще такой? Тебе чаво надо? Мужик, давай вали отсюдава, пока не накостыляли! – сплюнул в дорожную пыль Лешай. – Чаво мне надо – не ваша забота! Оставьте девушку в покое, я вам сказал! – угрожающе повторил он. – Не хочешь по-хорошему, пеняй на себя! – Якорь поднял кулак в воздух, намереваясь врезать незнакомцу. Но не успел! В долю секунды мужчина в плаще вытащил из плаща револьвер и выстрелил в бандита. Якорь сдавленно вскрикнул и схватился за кисть руки, с которой капала кровь. «Теперь точно инвалидом будет! Сначала я одну руку ранила шпилькой, теперь левую ему прострелили!» – подумала Глафира, но хулигана ей совсем не было жаль. – Теперь вам все понятно? А ну быстро свалили отсюда, чтобы я больше вас тут никогда не видел! Или еще хотите? – помахивая оружием, поинтересовался незнакомец. Выматерившись от души, Лешай подхватил своего раненого товарища, и, угрожающе скалясь на Глафиру, они наконец-то скрылись в темноте Ямских переулков. – А теперь с вами, барышня, побеседуем! Чего это вы от меня так быстро бегаете?! Еле догнал вас! Видите, как опасно тут по ночам приличным дамам гулять? – обратился он к Глафире. Та с любопытством глянула на мужчину, который при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и страшным. – А потому и убегала, что не знала о ваших намерениях защитить меня! Тем более что у вас оружие имеется! – ответила девушка, косясь на револьвер. – В этом райончике без оружия никуда, да и по работе он мне надобен! – ответил мужчина. – По работе?! А кто вы такой? – Капитан сыскной полиции Семен Гаврилович Железнов собственной персоной. А с вами, барышня, я очень хотел переговорить об Анфисе Савицкой и Арине Калашниковой и о том, что вы у них делали в такое позднее время! Пройдемте со мной в отделение. Петроград. Октябрь 1923 г. – Добрый день, вы отец Федор? Зоя Филимоновна сказала, что вы согласились со мной поговорить. – Александр Ильин с интересом рассматривал внутреннее убранство старой церкви. Особой роскошью она похвастаться не могла, так как золотую и серебряную посуду, кресты с драгоценностями, роскошные оклады икон и прочую атрибутику уже реквизировали в пользу народа, сейчас с обшарпанных стен, откуда содрали драпировки и золотые панели, удивленно и немного растерянно смотрели старинные фрески. Лица у святых были расстроены и печальны, Александру даже показалось, что они осуждают его – атеиста-милиционера, как будто случайно здесь оказавшегося. Худой мужчина с усталыми глазами оказался отцом Федором, который, однако, смотрел на молодого милиционера без тени страха, хотя сейчас абсолютно всем было понятно, что церковь доживает свои последние деньки. – Да, я отец Федор. Зоя Филимовновна очень хорошо о вас отзывалась! Давайте здесь присядем, и вы мне расскажете, что вас сюда привело. – Священник отвел Александра в дальний притвор церкви, усадил на деревянную скамью. – Понимаете, мне нужна, наверное, ваша консультация, – неуверенно промямлил Ильин, сам себя не узнавая, ему было неуютно под взглядом темных глаз отца Федора, лучившихся светом и добротой. – Хорошо, вы не смущайтесь, ко мне часто приходят за советом, и в большинстве своем люди, далекие от церкви, – кивнул священник. – Тут вопрос деликатный, я расследую дело о самоубийствах на Обводном мосту, – начал младший сержант, – и появились данные, что место там действительно нехорошее, проклятое место. И люди не сами расстаются с жизнью, их как бы духи убивают. – Сам Ильин понимал, как глупо и неправдоподобно это звучит. Но, к его удивлению, отец Федор не рассмеялся, а только внимательно взглянул на парня. – Конечно, самоубийство – это грех, и любая религия этот грех порицает, негоже расставаться с главным сокровищем человека – с жизнью, Богом она дана, Бог один и может ее забрать! – А как же свобода воли? – Саше действительно был интересен этот философский вопрос. – Понимаете, молодой человек, добровольное лишение себя жизни, даже если оно представляет собой бегство от страданий, всегда воспринималось как тягчайший грех, который церковь на земле уже не может отпустить, ибо всякий грех отпускается только при покаянии, – покачал головой батюшка. – А если эти самоубийства на самом деле не самоубийства? – спросил Ильин. – Извините, я не понял вашего вопроса, что вы имеете в виду? – удивился отец Федор. – Я имею в виду, что тех людей, которые якобы сами прыгнули с Боровского моста, на самом деле толкали туда злые силы, бесовщина. Что вы об этом думаете? Существуют ли злые духи? Проклятые места? Отец Федор внимательно посмотрел на парня, пригладил седую бороду и ответил: – В Евангелии по этому поводу сказано Господом однозначно: «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». То есть как избавиться от проклятия – нас проклинают, а мы должны благословлять, так как Бог есть Любовь, только так мы исполним Его Закон. Проклятие – злое слово, летящее в наш адрес, просто отсекается нашей верой в Господа и исполнением Его совета, Его слов. – Но ведь молитва не всегда помогает от древних бесов и русалок, – покачал головой Саша. – Вам стоит, молодой человек, твердо и навсегда запомнить, что ни бесы, ни люди, ни звери человеку ничего не могут сделать без попущения на то со стороны Господа. – Так вы не понимаете, – Саша схватился за голову, – я сам своими глазами их видел. – Почему не понимаю – я все понимаю, – серьезно кивнул отец Федор. – Но вы поймите сами, что если бы бесы могли сами, без попущения Бога, вредить, то человечества уже бы не было: такова их злоба ко всему творению Божьему. – Вы мне главное скажите – как их остановить можно, обезвредить! – Давайте я вам расскажу одну притчу. В своей беседе с купцом Мотовиловым святой Серафим Саровский говорил, что любой бес одним когтем может легко перевернуть землю, такова их сила, ведь они – падшие ангелы – изначально имеют такую мощь от Бога. Однако Господь не позволяет этого сделать и навредить людям. Поэтому единственное средство от проклятий, порчи, колдовства, бесов – горячая вера, молитва к Господу и святым, – мягко ответил священник. – Так, все понятно, у вас одно средство – молитва, и все наладится! – вскипел от гнева Саша.