Фамильная реликвия упала к подножию эскалатора, прямо под ноги дежурному постовому, и раскололась на две равные части. Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г. Арина Калашникова продолжала дьявольски хохотать, даже не подойдя к телу убитой подруги. К Анфисе Савицкой кинулась Глафира, села на корточки и пыталась нащупать пульс у девушки. – Не старайтесь, Глафира Кузьминична! Савицкая – убийца окаянная, свое получила, отмучилась! – подошел ближе Семен Железнов. – Хотя на каторге ей было бы не слаще! – Вы думаете, это она убийца? – глухо спросила Глаша. – А кто еще, я собственными глазами видел топор в ее руках, видел, как Анфиска чуть Мирона Ткачевского не зашибла! – ответил капитан. – И я тоже все видал, потому и стрелял, ну, чтоб остановить убивцу! – закивал городовой. – Деток, правда, ее жалко! – заметил капитан Железнов. Глафира неопределенно кивнула, пытаясь найти признаки жизни у Анфисы. Калашникова продолжала хохотать в своем кресле. – А с ней это чаво? Чокнулась, что ли, от горя? – кивнул на нее городовой. – Я думаю, это последствия магического ритуала и дурманящих трав, – печально ответила Глаша. – С ней позже разберемся в отделении. Банник, вызывай давай сюда солдат своих, тело Савицкой в прозекторскую доставьте, а эту даму, которой все так смешно, на всякий случай в нашу арестантскую отправьте, пусть в себя придет на свежем воздухе, – распорядился Железнов. – А с этим чаво делать? – почесал в затылке Банник, рассматривая лежащего без сознания на кровати Мирона Ткачевского. Семен Гаврилович подошел к лихачу-извозчику, потрогал теплую руку, свисающую с кровати. – Живой вроде. Пошли за доктором кого-нибудь из солдатиков, мужик без сознания, пусть доктор его осмотрит! – приказал Железнов. Глаша в это время подошла к бутылке с вином, которая выпала из рук Арины, понюхала содержимое стакана, даже слизнула капельку с пальца, внимательно оглядела узор на бутылке. А капитан Железнов попытался разбудить спящего Мирона, но тот мирно и глубоко спал, не подавая никаких признаков жизни. Калашникова продолжала безумно хохотать. Санкт-Петербург. Август 2022 г. Ксюша в ужасе сбежала с последней ступеньки эскалатора и на карачках принялась собирать то, что осталось от фамильной драгоценности. – Мама меня прибьет, – шептала она в растерянности. Брошь раскололась на две равные части, несколько камней откололись от украшения и сиротливо лежали на грязном полу станции «Площадь Восстания». Собрать все осколки помог девушке рыжий веснушчатый дежурный. – А я смотрю, что-то мне под ноги летит, – делился он впечатлениями. – Сначала подумал – бомба, сейчас время неспокойное, а тут вон украшение какое красивое… было… – добавил парень. При этих словах Ксюша зарыдала. Толпа, сбегавшая с эскалатора, с трудом огибала застывшую парочку – рыдающую полноватую девушку и тощего нескладного дежурного. Многие ругались, что и тут пробки создают на ровном месте. – Не реви, пойдем сюда сядем, – парень потащил Ксюшу к скамейке у стены под позолоченными барельефами. Ксюша молча плакала, размазывая тушь по щекам. Какой же надо было быть дурой, чтобы разглядывать старинное украшение на движущейся лестнице. Мама очень расстроится! Тут дело не только в финансовой цене реликвии, но и в памяти о прабабушке Любе, да и ее секрет теперь никто никогда не разгадает. Ксюша снова захныкала, на коленях пытаясь собрать мозаику из того, что раньше было бесценной брошью. – Дорогая была штучка? – участливо спросил рыжий парень и протянул девушке пачку бумажных платочков. – Дорогая, но не в плане денег, это от прабабушки, она очень ею дорожила, а я разбила, – снова заныла девушка. – Смотри, когда эта штучка отлетела, то тут еще что-то было, – дежурный протянул Ксюше клочок пожелтевшей бумажки, свернутый в тоненькую трубочку. – Меня, кстати, Саша зовут. – Я Ксюша. – Девушка взяла старый клочок бумажки, расправила ее на коленях. Мелким убористым почерком на нем была написана пара слов. «Боровский мост. Об.к. 3 кирпич южная решетка», – прочитала Ксюша. Новый знакомый Саша заглядывал через плечо. – И что это значит? – саму себя спросила девушка. – Это значит, что ваша прабабушка что-то спрятала на Боровском мосту и дает вам подсказку, – ответил парень. – А где этот Боровский мост? Я только что приехала и город совсем не знаю. И что такое Об.к.? – Об.к. – это, скорее всего, Обводный канал, а к Боровскому мосту я могу вас проводить! – предложил парень. Ксюша уверенно кивнула. Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г. Обратно на Офицерскую, в сыскное управление, они ехали молча. Глафира растерянно молчала, с тоской глядя на барабанящий по крыше пролетки дождь. Семен Гаврилович, напротив, был радостен и пытался шутить, балагурить, но наткнулся на печальный взгляд Глафиры и тоже умолк. Периодически Глаша заваливалась набок, у нее начинала кружиться голова и нарастал гул в ушах, она вздрагивала, как уснувшая кошка, и продолжала смотреть в окно, думая о своем. В кабинет ротмистра Жилина решили заходить по одному, чтобы не удивлять его раньше времени. Капитан Железнов постучал в дверь и прислушался, тихонечко приоткрыл дверь и нос к носу столкнулся с бледным и недовольным Казимиром Евграфьевичем. – А, это ты, Сема, наконец-то! – вытер он пол со лба. – Ты не представляешь, как он меня утомил, – кивнул он на толстого гостя, приканчивающего уже которую по счету чашку чая с несметным количеством пирогов. – Заходите, Семен Гаврилович, – уже громко официально произнес он. – Вы опаздываете, уже четверть первого, практически обед. – Обед? – глаза Аристарха Венедиктовича зажглись алчным огнем. – Вы нашли Глафиру? – проигнорировав вопрос Свистунова, спросил ротмистр. Капитан Железнов не успел ответить, как в кабинет вошла сама Глафира, вежливо поклонилась и поздоровалась. Увидев свою горничную, Аристарх Венедиктович с трудом выбрался из кресла, гневно сдвинул брови и сразу же принялся ругаться: – Глафира, это что же такое делается?! Почему, милочка, я вас должен с помощью сыскных людей разыскивать?! Почему вы отлыниваете от служебных обязанностей? Где, наконец, мой завтрак и обед! – продолжал бушевать сыщик. – Аристарх Венедиктович, но я… – начала Глаша. Но капитан Железнов ее перебил: – Уважаемый господин Свистунов, ваша горничная Глафира Сумарокова попала в ловушку, устроенную бандитами Якорем и Лешаем в Ямском переулке. – Да, а капитан Семен Гаврилович Железнов меня спас, вызволил из лап бандитов, – лукаво подмигнула ему девушка. Она нисколько не соврала, ведь все так и было – капитан Железнов вчера спас ее от Якоря и Лешая. – Все так и было? – подозрительно посмотрел на подчиненного ротмистр. – Так точно, ваше благородие, – отрапортовал капитан. – Хорошо, с этим мы разобрались. А сегодня утром вы где были, чем занимались? Почему в двенадцать ко мне в кабинет не явились? – грозно свел брови Жилин. – А утром я с помощью Глафиры Кузьминичны нашел серийного убийцу на Обводном канале! – серьезно ответил Семен Гаврилович.