— Я опаздываю, Рушу. Точно опаздываю. У тебя за спиной был всё тот же рюкзак с двумя десятками моих очертаний. Именно так все те прошлые вечера ты пыталась убедить нас двоих, что это наше существование можно было одним махом закончить. Но мой страх растворился с твоим поцелуем, Рушу. Это ты всё зачем-то нарушила. Это ты тогда решила стать моей девушкой, шагнув к будущим нам раньше меня. Снова не оставила и шанса изменить что-то в наших с тобою жизнях. Впрочем, как и всегда. Как и сейчас. Одиннадцатый Паша. В тот последний день старого года мне очень понравилось, как ты впервые села в мою машину. Смутилась, но при этом на мой взгляд, когда я только отъехал от станции, ты ответила вполне открыто, даже мне улыбнувшись. — У тебя... - я даже растерялся на миг, - есть планы на эту ночь? Чуть прищурилась, переспросив. Так что пришлось объясняться, хотя едва ли оно было нужно. — На Новый Год, Рушу. — Не особо. Думала провести его, как всегда, дома. На тот момент мне уже довелось узнать, что ты жила с девчонкой - твоей лучшей подругой, которая, как и Димон, особо не верила в то, что из нас что-то выйдет. И оставлять тебя такую потрясающую наедине с человеком, который негативно ко мне отнесся без особых на то причин, мне точно не хотелось. Потому я набрался храбрости, решая остановиться после первого поворота. — Может, изменим планы? Может, не стоило. Но ты согласилась и уже спустя час оказалась втянута в авантюру, которую я сам остерегался. Не знаю, зачем я не придумал что-то получше... но это был мой запасной вариант на тот праздник, если ты бы вдруг не захотела прийти. Да-да, ушёл бы к своим друзьям, уселся в кресле и пытался бы делать вид, что этот словесный шум отвлекает меня от мыслей. И каюсь, я не придумал вариант на твоё согласие. Да и то, что ты решилась... не загадывал это. Но ты мило смущалась, преодолев лестничные пролёты и боясь заходить в квартиру с тридцать девятым номером. Тебе же было немного страшно... и этим ещё больше казалась мне потрясающей. Наверное, тогда думала уйти и оставить меня, решала, стоит ли заходить в дверь, за которой гудели так, что впору было бы вызывать наряд. — Я хорошо выгляжу? - Выдохнув, повернулась ко мне. — Очень, - только и смог вымолвить. Это и правда было "очень". Дофамин в моей крови превысил все возможные показатели от одного лишь касания губ и решил подскочить ещё больше, получая в ответ твою улыбку. Ты казалась совершенством, Рушу... точнее, ты была им. Поэтому я повёл тебя туда. К людям, которым когда-то верил. К другу, который открыл дверь раньше, чем ты решилась. — Па-а-ашка, отшила? - Расплылась Димина физиономия и тут же замерла на тебе. Даже сейчас помню его скользнувший взгляд и возникшую после ухмылку. От неё ты спряталась за мою спину. Следом за его фамильярством высунулись и вся остальная пятёрка. Тогда только у тихони-Антона была жена, вечно следовавшая за ним не то от любви, не то от контроля. И её не особо обрадовала ещё одна женская фигура в этой компании, но... мне казалось, что всё идеально. Только к следующему Новому году, когда мы решали, где будем праздновать, ты рассказала, чего тебе стоило не уйти домой в тот вечер, вычеркнув меня с моими "Друзьями". Друзьями, отвлекавшими меня и заставляющими уходить в другие части квартиры, оставляя тебя один на один с глупыми проверками Натали. Правда же, я иногда дурак? Спасибо, что не ушла. И решила встретить со мной новый день. Вытерпела плоские шутки, косые взгляды. Замерла рядом и загадала желание, глядя в мои глаза, когда бой курантов из телевизора пробивал свою песню. Ты улыбалась в то мгновение... поэтому я поверил, что теперь уж точно никогда не потеряю. Что теперь уж точно эта девушка навеки моя... какой же я глупый, Рушу! Глупец, поцеловавший тебя на глазах у всех, скользнувший пальцами по твоей щеке и такой счастливый от того, что ты мне ответила. Всю оставшуюся ночь мы смотрели друг на друга так, как я не умел. Оказалось, молчание имело краски, о которых даже и не подозревал прежде. Это было здорово - просто тебя касаться, просто не отводить от тебя взгляд, словно журчащих разговоров моих "друзей" не существовало в помине. Ты начала вставать в центр моей души и мне верилось, что я этого достоин. А теперь? Что же от нас осталось? Я открываю глаза, сдавливаю переносицу и сквозь шорканье подвигаю кресло чуть ближе к подобию кровати, на которой ты скована моей чертовой клеткой. В этой тишине не прекращают пищать приборы, отслеживающие и поддерживающие твоё состояние. Тихонько и еле слышно. За эти двадцать восемь дней я успел их возненавидеть. Но я не знаю, как всё это разрушить, Рушу... я просто не знаю. Двенадцатый Паша. На часах уже пятый час. И я снова пью немного воды, ставлю стакан на место, отходя от так и не наступившего рассвета. Мне хочется спать... на самом деле, я не помню, когда высыпался за эти недели. Порой мне кажется, что жизнь разделилась на до и после... и это наше до... Рушу, как? Как всё это могло случиться именно с нами? Почему именно ты? Почему я? Что судьба нашла в такой девчонке? Разве это справедливо? Забирать тебя вот так... почему, Рушу? Я бы отдал всё, поменяй нас кто-либо местами, но... ты бы назвала меня эгоистом. То первое наше Новогоднее утро переросло в предложение быть вместе. Я даже нервничал, мне тогда ещё казалось, что ты просто наиграешься мной. Это было бы кстати! Однако ты тоже умудрилась влюбиться в парня, которого сама хотела рисовать. В этом до сих пор есть что-то особенное... и больше всего поражает то, что даже спустя время ты не остыла. Мы начали жить вместе у меня спустя пару дней. И это было так странно! Словно ты согласилась, не обдумав даже секундочку... и что мне было делать с тобой такой? Конечно же, идти покупать посуду, которой в моей квартире никогда не водилось. По крайней мере, порядочной. — Серьёзно тебе говорю, у меня её нет! А ты смеялась, словно всё, что я говорил, пока мы шли через холл огромного торгового центра и глазели на рождественские витрины, казалось очень забавным. — Паша, ты серьёзно? У тебя хотя бы тёрка есть? - Улыбалась, вдруг обогнав и снова повернувшись ко мне лицом. — Да зачем мне она? Выдохнув, ты, кажется, назвала меня прохиндеем... слово-то какое! Почему я помню об этом? Помню, как хотелось коснуться твоих румяных щёчек и сгрести тебя всю такую особенную в охапку, не дав тебе упасть или запнуться. Мы напокупали много всего. Только к вечеру, стоя в темноте пока ещё моего коридора с пятью пакетами бытовых безделушек, мы оба поняли... Слишком рано. Казалось, что надо прекращать этот обман, увозить тебя обратно, согласиться даже на метро, а не чувствовать, как рядом ты начинаешь всё понимать. Хрустальный шарик этих отношений мог хрустнуть от нашей же глупости. Вот только сделай я шаг и скажи хоть слово, стало бы... Поздно. Всё, что я мог, - это дать тебе время, чтобы привыкнуть ко всему на свете, привыкнуть ко мне, к моей квартире, к моей жизни и к изменениям в твоей. Оказалось, что квартиру, которую ты получила от государства в год совершеннолетия, можно сдавать той же твоей подруге. Она спустя месяц привела туда твою ещё одну знакомую, и эти двое точно решили, что я пагубно влияю на тебя и меня стало слишком много. Так и было, пожалуй. Мне хотелось дышать тобой. И было очень сложно в первые недели делать вид, будто это не так. Представь, каково это - просыпаться и видеть тебя, отвозить тебя в твою мастерскую, скучать по тебе и строить вид порядочного предпринимателя, когда всё, что хотелось, - это снова оказаться Дома, где будешь именно Ты, где успел поселиться твой нежный аромат, где я начал терять части квадратных метров, перевозя твои мольберты и холсты. Но оно того стоило, Рушу, честное слово, стоило... И это убивает мою душу ещё больше. Словно кто-то решил спрясть из неё нить из бесконечных "если бы". Если бы, если бы, если бы... Если бымы не встретились.Если быты не влюбилась.Если быя не полюбил.Если быты осталась там.Если бымы всё разрушили.И если бы мы не заигрались, всё могло бы быть иначе? Вот только каждый месяц в один и тот же день ты уезжала с работы на метро к себе. Проводила с девчонками пару часов, снимала показания счётчиков и, довольная, звонила мне, позволяя тебе подыгрывать. А я? Оставлял машину на Достоевской, заходил в двери метрополитена и ждал тебя там, где ты изволила меня впервые поцеловать. Это был наш ритуал. И сколько не проходи прохожих, сколько не отсчитывай минут, сколько не истекай месяцев, мне казалось это правильным. Вот только... когда что-то повторяется так стабильно, разве не должно оно когда-либо рухнуть, Рушу? Просто обязано. Тринадцатый Паша. Двадцать девять дней назад было то самое число. И это был обычный день, начавшийся с обычного утра и солнышка в окно. Я помню, как целовал тебя в плечо, пока ты доваривала нам кофе, а по твоему лицу скользили солнечные зайчики. И мне было всё равно, что зёрна искали секундочку для того, чтобы сгореть, что купленная тобой на барахолке турка, которой ты очень дорожишь, думала ускользнуть из твоих рук, мне было всё равно, потому что... ты тогда так смеялась. Я снова отвёз тебя на работу и как раз по пути к своему офису думал наконец-то официально принять в прилично расширившийся штат парня, занявшего Димино место. Он, кстати, так и не объявился за эти дни, хотя знает всё. Но что ещё я мог ожидать? Не стоит работать с друзьями, да? Особенно, если те не готовы плыть со мной в одной лодке. И именно это, а не что-то иное, терзало меня в те минуты и часы. Ничего особенного, Рушу. Никакого предчувствия и ни-че-го, что могло бы спасти, уберечь, не пустить, не позволить. Ни-че-го... Иногда в эти дни мне кажется, что я не говорил тебе "люблю тебя" достаточно. Что мог быть с тобой чаще, больше, лучше, что мог бы... мог бы, мог бы, мог бы? Выдыхаю... Я разрушен, Рушу, этими мыслями. Мне надо их как-то выкорчевать. Надеялся, что к утру мне станет легче... легче осознать и принять всё, но почему-то этого не происходит.