Тот немного подумал, нервно поправил свою и без того идеальную прическу и, словно боясь ошибиться и сказать лишнего, спросил: – Тебе что, голову напекло? – Согласен, сегодня жарковато, – не в силах перестать улыбаться, сказал Николай, – но мне моя прогулка по каменистому побережью принесла массу удовольствия и пользы. – Что ты несешь? – спросил Глеб все так же расплывчато, и Ники понял, что тот сейчас пытается прощупать, что он знает. – Я не знаю, сколько ты заработал на родственниках, но мне надо половину, – наклонился к столу Ники и, увидев, что в зал вошла Нора, поторопился закончить разговор, – иначе фото с моей прогулки по городу, прям до самого центра, до банка «Приоритет», я отдам Павлу Петровичу. Насколько мне помнится, он тебя послал в другое место. Эх ты, – не удержался Николай и уколол пасынка, – фээсбэшник недоделанный, даже слежку за собой не заметил. Что, так был уверен в своем успехе? Или учился плохо? Нора была все ближе, поэтому Глеб тоже поторопился с ответом. – Мне проще тебя убить, – холодно ответил он отчиму и привычным жестом пригладил свои идеально лежащие волосы. После этих слов Ники почему-то стало страшно, ему вдруг на миг показалось, что Глеб не шутит, в его глазах был только смертный холод и решительность. Чтобы успокоиться, Ники огляделся: все вокруг суетились, не обращая на их разговор внимания, лишь странный парень за соседним столом, немного сгорбившись, смотрел в его сторону. Когда Ники встретился с ним взглядом, тот, словно застуканный на месте преступления, быстро уткнулся глазами в стол. – Глебушка, налей мне шампанского, – сказала Нора, подойдя к столу и перебив разговор. – Пусть тебе твой холуй наливает, – сверкнул глазами Глеб и пересел за соседний стол, где сидели Лев с Айгуль в компании испуганного парня. – Ты уже пьяна, – спокойно сказал Норе Николай. – Прекрати набираться, ты не умеешь себя контролировать. – А что, – усмехнулась она, сама наливая себе шампанское в бокал, – боишься, что я тебя грохну? – сказала Нора очень буднично и залпом осушила бокал. От второй угрозы за вечер у Ники пробежали по телу мурашки, отвратительные, заставляющиеся поежиться, но он намеренно вернул мысли к своей удаче. Все будет хорошо, у него все получится, теперь денег будет в два раза больше. * * * Артем Побединский уже очень жалел, что согласился быть другом на свадьбе Федора Бычкова. Они дружили относительно недавно, вернее, как дружили, отец Артема познакомился с Федором на собрании предпринимателей Краснодарского края и поразился целеустремленности и деловой общительности двадцатипятилетнего парня. Ему было с чем сравнивать, дома у него сидел, как он считал, флегматичный и замкнутый тип, которому ничего не хочется. Артем так не считал, но в его семье мнение ребенка, а он считался еще ребенком, никто не спрашивал. Отец, будучи еще довольно молодым человеком, часто задумывался, кому перейдет его бизнес-империя, и, приходя в тихий ужас, не стесняясь, выговаривал все в лицо сыну: «Ты ведь загубишь все, что я создал непосильным трудом». На этих словах Артему всегда хотелось пошутить: «Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая, три» – но он всегда сдерживался, понимая, что у отца это больная тема и он не шутит. Артем же считал, что родители сами виноваты в том, что он вырос таким мягким и безынициативным. Отец с утра до вечера был на работе, и воспитанием мальчишки занималась мама. С него сдувались пылинки, а небольшие трудности, что вставали у него на пути, она всегда решала быстро и незаметно для сына. Артем был болезненным ребенком и поэтому детский сад просто пропустил, занимаясь дома с репетиторами раннего развития. Во двор гулять тоже они ходили крайне редко, когда на площадке не было других детей, чтобы не подцепить очередную инфекцию, поэтому в школу он пошел совершенно асоциальной личностью. Одноклассников боялся, сдачи дать не мог и на переменах в основном стоял в углу. Так друзей у него и не случилось. Мать старалась их купить, приглашая на день рождения в лучшие рестораны и детские клубы весь класс. На праздники дети, конечно, приходили – кто откажется от халявной еды и развлечений, – но друзьями так и не становились. На следующий день в школе все продолжалось снова – тычки, издевательства, насмешки. И вот, увидев такого делового Федора, отец попытался сдружить молодых людей – одногодок. Это было несложно, Федя оказался нормальным мужиком, не заносчивым и не злым. Видимо, потому что он от природы тоже не был балагуром и, что называется, интересным собеседником, он не требовал этого и от Артема. Молодой человек был простым и незаносчивым, но когда он работал, заключал договоры, проводил собрания, тут же становился совершенно другим – сильным и железным, с нотками тирана. Честно, Артем восхищался новым другом и надеялся, что сам хотя бы не тяготит его своим обществом. Надо сказать, Федя ни разу не дал понять, что ему навязали это общение, хотя отец наверняка попросил его об этом. Он вел себя с Артемом как с младшим братом, словно взяв над ним шефство. Вот и в этот раз он позвонил в Краснодар и радостно спросил: «Будешь моим другом на свадьбе?» Артем знал, что значит для Федора эта девушка, она была его слабым местом, его ахиллесовой пятой, его пятым элементом. Он не мог отказать другу в этом, хотя и очень хотелось сказать нет, оставаясь в душе по-прежнему социопатом. Поэтом сейчас, сидя за столом на ужине у родителей невесты, ему было и страшно, и тяжело одновременно. За стол, куда его посадил Федор, села красивая девушка-азиатка. Она была очень грустная и просто поздоровалась, даже не улыбнувшись на приветствие Артема. От этого стало еще некомфортнее, и мысль просто сбежать с праздника все чаще приходила на ум. – Айгуль, – к столу подошел Федя и обратился к восточной красавице, – позволь мне представить тебе Артема, это мой друг и по совместительству очень хороший человек. Я очень рад, что ты согласилась быть подружкой на нашей со Златой свадьбе. По причине, что вам с Артемом завтра придется некоторое время провести вместе, я попросил Ольгу Леонидовну посадить его за ваш столик. Вам так проще будет найти общий язык. – Конечно, – девушка натянуто улыбнулась. – Очень приятно, Артем. Федя подмигнул Артему и удалился к своей обожаемой невесте. В зале продолжались приготовления к ужину, третий стул за круглым столом был свободен, а тишина напрягала. Артем понимал, что должен что-то сказать, но из-за недостатка опыта общения с противоположным полом ничего не приходило на ум, и он решил сказать грустной, а возможно, высокомерной Айгуль то, что первое пришло ему в голову. – А я уже подумал, что завтра не придется проходить все условности праздника, – и, как показалось ему самому, жалко улыбнулся. Красавица, видимо, пожалела его и все же решила поддержать разговор. – Почему? – спросила она его и снова отвернулась, оглядывая зал. – Ну, Федя и Злата сегодня крупно поругались, – тоже односложно ответил Артем, понимая, что разговор не заладился. Но Айгуль, как ни странно, все же проявила к разговору интерес. – Из-за такой мелочи, как голуби, свадьбу не отменяют, – сказала девушка и впервые улыбнулась своему собеседнику. – А при чем тут голуби? – удивился Артем. – Ну как же, сегодня кто-то убил голубей, которых принес Федор для праздничного запускания в небо, – ответила девушка. – Нет, я про это не знал, – смутился Артем. – Как жаль голубей, кто же их так? – Неизвестно, – равнодушно пожала плечами красавица. – А вы про что говорили? – Ну… – замялся Артем, только сейчас понимая, что зря поднял эту тему. – Да ладно, – поддержала Айгуль его. – Говорите, мы семья, здесь все про всех всё знают. – Я про сегодняшний инцидент, – сказал Артем, перейдя на шепот. Он наклонился к девушке чуть ближе, боясь, что их услышат. – Федор застал Злату и Ники целующимися в комнате. Айгуль никак не отреагировала на сообщение, продолжая сидеть с равнодушным лицом, и Артем для полной убедительности добавил: – Федя сказал, что он знал, что у них были отношения, но думал, что они закончены. Оказывается, нет. – И зачем тогда эта показуха? – спросила Айгуль, обведя взглядом зал. – Я не знаю. Возможно, они сегодня нам и объявят, что расстаются и свадьбы не будет, – пожал плечами Артем. – А может быть, он простит ее. Федор очень любит Злату, очень, так любить нельзя. Однажды один очень мудрый человек сказал: «Любовь может быть только взаимной. Все, что происходит лишь с одной стороны, – болезнь». И знаете, Айгуль, я полностью с ним согласен. Но она уже, казалось, его не слушала. Зал все больше наполнялся людьми, играла фоновая музыка, люди улыбались. Артем же, замолчав, не мог проглотить гадкое чувство, которое стояло у него в горле. То чувство, когда кажется, что ты предал друга ради желания показаться интересным собеседником, а оказался просто сплетником. * * * Янис видел растерянные глаза мужчины, который держал в окровавленных руках арбалет, и пустые глаза трупа, по груди которого растекалось алое пятно крови. «Ну почему со мной?» – промелькнула трусливая мысль в голове. Дальше, как блохи на дворняге, запрыгали другие: «Что делать?», «И документы не успели привезти», «А ведь он мне нравился, тот, который с арбалетом», «Веселье закончено, начинается ужас». И последняя мысль, как итог его приключению: «Валентину убью». А ведь так хорошо все начиналось. Зал был украшен и светился огнями, от утренней трагедии ничего не осталось, а голуби-новобранцы уже сидели в клетках, тех, что стояли на столике у окна. От красных салфеток и белых скатертей с полным убранством праздничного стола создавалось впечатление, что они не в обычном коттедже сочинского жителя, а в респектабельном ресторане Москвы. Официанты незаметно, как им и положено, обслуживали зал, а гости наслаждались пафосностью момента. За центральным столиком, куда непроизвольно были направлены все взгляды, сидели Злата со своим женихом Федором, Янис уже был знаком с ними немного. Отец Киры – Павел Петрович, его он тоже видел утром рядом с казненными голубями, – и ее мать. То, что это Ольга Леонидовна Гусь, Янис понял, даже не спрашивая у Киры, потому как это была точная копия Златы, только на тридцать лет старше. Те же золотые волосы, те же огромные голубые глаза и очень тонкая фигура с какими-то фарфоровыми ручками и ножками. Кира, видимо, увидев его повышенное внимание к матери и уже привыкнув к такой реакции, сказала, не дожидаясь вопроса: – Я всю жизнь думаю над этой дилеммой, – грустно усмехнулась она, – но, видимо, все прозаично – мне попросту меньше повезло, я похожа на отца. Янис промолчал, он не нашел и этого сходства: у Павла Петровича был огромный нос и маленькие глаза, а Кира не могла похвастаться ни первым, ни вторым явным недостатком. Вообще, сегодня она выглядела ярко. Янис сразу понял, в чем ошибка этой пресной, как ему сразу показалось, девушки – она никакая. В ней не было дерзости, вызова – ни во внешности, ни в характере. И если с характером уже ничего не сделать, то внешность вполне реально исправить. Девушка-парикмахер не подвела: вместо тусклых волос непонятного русого цвета, которые по причине свой тонкости висели сосульками, обрамляя большой лоб, сейчас было каре черного как смоль цвета с грубой челкой и острыми краями. Глаза, казавшиеся до этого тоже бесцветными, заиграли на фоне прически и стали казаться ярко-карими, кожа словно хвасталась своим бронзовым загаром, который до этого был незаметен. Подытожил образ наряд, который выбрал для Киры Янис – белое платье, легкое и воздушное, как противовес ее строгому образу. В общем, Кира сегодня на ужине была едва ли не красивее невесты и матери, но, по привычке чувствуя себя серой мышью, не замечала этого и жутко стеснялась удивленных взглядов и возгласов родственников. – Вон там за левым столом, – тихонечко говорила Кира, – папина родная сестра Нора. – Помню. Та, что высоко оценила мое заикание. Могли бы не сыпать соль на рану, я таких людей не забываю, а записываю в определенную тетрадь, – веселился Янис, у него почему-то вдруг сделалось прекрасное настроение. – С Глебом я тоже знаком – странный тип, похож на полицейского или мажора, наглый и самовлюбленный. А еще я чувствую, как ему не нравлюсь, а это странно, я обычно всем нравлюсь, есть у меня такое врожденное свойство. Я жутко обаятельный. Как думаете, дело в ожогах от солнца на лице или тут что-то личное и он не любит вас? – поинтересовался Ян для справки. – Кстати, последнее предположение мне кажется логичнее всего. – Я думаю, все-таки дело в вас, – сказала Кира. – А в целом про Глеба вы правы: он побывал и тем и тем, – засмеялась девушка тихо. – Когда тетка вышла замуж за француза с большими деньгами, Глеб был мажором, до того времени, пока не появился новый муж Ники, он справа от Норы, потом она лишила его содержания. Позже Глеб учился в академии ФСБ, но его оттуда выгнали на третьем курсе. Была какая-то нехорошая история, подробностей не знаю. Так что он и мажор, и мент. – А отчим выглядит как пасынок, – прыснул Янис. – Правда, несколько красивее. – Ну если вы профессионал и в мужской красоте, мне лично Ники не нравится, злой он какой-то и чересчур большого мнения о себе. А его любовь к брендам вообще смешна, прям как вы сегодня в примерочной. Янис пропустил язвительные замечания в свой адрес и тихо спросил: – А кто тот молодой человек за столиком с Айгуль, полный мужчина? Я предполагаю, Лев, брат вашего отца? – Да, все правильно, а вот молодого человека я вижу впервые. Возможно, это ее жених. – Нет, навряд ли, – со знанием дела сказал Ян. – Парень чувствует себя неловко, а она не спешит ему помогать, они едва знакомы. – А вы прям психолог, – пошутила Кира, но мысль, что Ян снова прав, проскользнула в ее голове. За их стол, где Валентина заскучала и, не дожидаясь тостов, уже заканчивала бутылку шампанского, по-хозяйски подсел недавний собеседник Яниса Платон. Он особенно восхищался Кирой, делал ей комплименты и расспрашивал о жизни, та с удовольствием отвечала ему обожающим взглядом, полным восторга. – Вам не кажется, что это неприлично – заигрывать с мужчиной при женихе? – не удержался и зашипел ей на ухо Янис, когда Платон отвлекся на торжественный тост главы семейства. Павел Петрович держал в руках коробку, в которой обычно хранят драгоценности, и готовился сказать речь. – Не несите чушь, – тихо ответила ему Кира, ей было приятна его ревность, – это мой крестный, он мне как второй отец. Этот человек менял мне подгузники и, если верить маме, я даже неоднократно портила его брюки, сидя на коленках. – Да делайте что хотите, – Янис понял, что перебрал с претензией, – просто мало ли что могут подумать люди. Кстати, ваш Платон сегодня спросил, как моя фамилия, а я не знаю, пришлось вновь имитировать заикание. Благодаря вашей тете это теперь главное мое достоинство и, как выяснилось, защита. – Грассман, – грустно сказала Кира, словно вспомнила что-то больное. – Что? – не понял Янис, наблюдая вручение бриллианта молодой семье. – У Савелия фамилия Грассман, – повторила Кира, по привычке взглянув в телефон, но он был мертв, без сим-карты. В этот момент Злата поблагодарила отца, и все закричали «ура». Павел Петрович взял коробку и поставил на тот же столик у балкона, где стояли клетки с голубями. На нем, видимо, специально для подарка, крепилась замысловатая подставка с вензелями, похожая на подсвечник. Только вместо места для свечей была плоская пластина, на которую и водрузил коробку с дорогим подарком отец семейства. – Завтра после бракосочетания, – поднимая бокал с шампанским, сказал Павел Петрович, – я напишу на бриллиант Баута дарственную, и ваша семья станет официальным владельцем сокровища. Янис заметил, что на этих словах Платон стал искать глазами Ольгу Леонидовну и, словно получив от нее одобрение, встал и поднял руку.