* * * – Бернд Матиас, между прочим, великий физик, говорил: если в журнале по физике вы видите формулу, занимающую четверть страницы, забудьте о ней. Она не верна. Природа по своей сути не настолько сложна, – рассуждал Павел Петрович, отпивая из чашки крепкий кофе, – так что твои домыслы, Лев, что Федора подставили, маловероятны. Слишком сложная выходит комбинация для того, чтобы посадить глупого мясника с десятью классами. – При чем тут образование! – возмутилась такой надменности со стороны мужа Ольга Леонидовна. У нее сильно болела голова, но она хлопотала по кухне и кормила завтраком огромную на данный момент семью. Нанятые официанты пришли утром и убрали остатки банкета, который вчера так и не закончился. Ольга Леонидовна, конечно, планировала сегодня, как обычно, нанять людей для обслуживания, но в текущей ситуации посчитала это лишним, решив, что справится сама. Получалось у нее неважно. Хорошо, что Валя и Кира помогали ей накормить домочадцев. – Я не верю в сказки про равенство людей, – ответил ей Павел Петрович резко. – Физик-ядерщик легко научится штукатурить, но вот штукатур черта с два запустит реактор. Риторика хозяина дома о будущем зяте резко поменялась, и казалось, он совсем не сочувствует ни ему, ни его жертве, ни собственной дочери. За утренним, а если быть точным, полуденным столом сидели все, даже друг задержанного вчера Федора Артем, который, к слову, чувствовал себя здесь очень неловко, но поделать ничего не мог – полиция настоятельно рекомендовал не покидать город. Ночью Артем пытался уйти в гостиницу, но Ольга Леонидовна его остановила, определила в спальню и просила не обижать отказом. Артем остановился у Федора, оставив все свои вещи в его квартире, и теперь, когда того задержали, остался, так сказать, без чемодана и жилья. Женщины словно договорились – появились в столовой без макияжа и попеременно то одна, то другая принимались реветь, и было непонятно, оплакивают они убитого Ники или Федора, вина которого была и правда очень расплывчата. Только маленький Петр был весел и бодр, он категорически не понимал странного настроения взрослых. Мальчишка по-деловому уплетал бутерброды и запивал их сладким чаем. Периодически он пытался спросить что-то у своей матери, но она на все вопросы отвечала одинаково отстраненно: «Ешь и иди играй, не мешай взрослым». – Не знаю, Павел, я бы не был так категоричен, – все еще спорил с братом Лев. Из-за полноты ему было жарко, и он постоянно вытирал свою лысину огромным платком, похожим на маленькое полотенце. – Я видел его глаза, он утверждал, что не убивал. Сказав это, Лев Петрович оглядел стол, словно ища поддержки, но никто не поднял на него глаз, словно боясь показаться трусом. – Ты хочешь, чтобы он признался тебе в убийстве? Он простак, но не дурак, – брезгливо прокомментировал несостоявшегося зятя Павел. – А я согласен со Львом Петровичем, – ответил Янис чересчур радостно, и все повернули к нему головы. Монотонное переговаривание двух братьев шло фоном, но вот когда заговорил чужой, всех накрыл страх. Казалось, что каждый в этом доме сомневался в виновности Федора, но подумать об этом боялся, как и сказать вслух. – Может, он и хотел убить Ники из ревности, допускаю, а вот бриллиант ему зачем красть? Он и так принадлежал бы ему по праву. При этом у Феди не нашли камня. Я думаю, кто украл, тот и убийца, а жених случайно оказался не в то время и не в том месте. – Между прочим, – вступил в разговор Глеб, как всегда, приглаживая свою и без того идеальную прическу, – у него руки были в крови. – Ну это вообще не доказательство, – усмехнулся Янис. – Чтобы убить из арбалета, не надо пачкать руки, а Федя объяснил, что попытался помочь Николаю, он не понял, что тот уже мертв. – Вы, Савелий, человек в нашей семье новый и, возможно, не знаете, что я учился в академии ФСБ, поэтому несколько больше вашего понимаю в этом. – Так вы служите в ФСБ? – спросил Янис нарочито восторженно, но вместо Глеба ответила его мать, сухо выплюнув слова. Она, как обычно, была с сигаретой, вставленной в длинный мундштук, правда, яркого боевого раскраса на ее лице уже не было, да и прическа выглядела несколько растрепанной. – Полиция разберется, – сказала Нора, словно ставя точку в этом разговоре. – А никто не понял вчера по вопросам этого Станислава Сергеевича, он правда подозревает Федора или просто задержал его для порядка? – спросил Платон. От вчерашней ссоры ничего не осталось, словно и не кидались обвинениями два старых друга. Домочадцы вяло, но все же стали делиться мнениями, даже Злата выдвигала какие-то гипотезы, забыв, как вчера была уверена в своем обвинении. Единственное, что явно читалось, это то, что ей было неудобно перед своей теткой, и она старалась не смотреть в ее сторону. Валентина, воспользовавшись образовавшимся небольшим хаосом, подошла к Кире и Янису, сидевшим за столом вместе, как и положено жениху и невесте, и прошептала: – Срочно на собрание. – Опять в розы? – немного громче допустимого возмутился Янис. – Валя, побойтесь бога, на мне скоро живого места не будет. Но та уже не слушала его горестные возмущения и гордо вышла из столовой. В розы Янис пролазил, как всегда, последним. – А вот мне интересно… – зашипела на него Валя, с утра поговорить они не успели. Валентина первой убежала на вкусные запахи в столовую, а Киру и Яниса разбудила уже Ольга Леонидовна и тоже поторопила на поздний завтрак. – Постойте, – остановил ее Янис. – Надо войти полностью, а то в прошлый раз мой зад предательски выдал наше собрание Глебу. – Когда все передвижения были закончены, он, держа во рту вновь израненный шипом палец, уточнил: – Так чем же так тайно интересуется наша спящая королева, не побоюсь этого слова? – Да, Валь, – согласилась с ним Кира, – может, хватит в шпионов играть, уже не до этого. – Не до этого?! – возмутилась Валентина и, набрав побольше воздуха, шепотом закричала, ну, по крайней мере, ей хотелось так думать: – Между прочим, я вас еще вчера в этих же самых кустах предупреждала, что кого-то убьют. – Согласен, – махнул головой Янис, – эти стены, а вернее, эти лепестки помнят ваши предсказания. А кстати, Кира, действительно, почему они не цветут? – По-моему, это поздний сорт, – задумалась девушка на полном серьезе, – хотя надо спросить у мамы. – Вы что, издеваетесь? – возмутилась Валентина, переводя взгляд с одного на другого. – И чего ты, Кира, с ним любезничаешь, ты забыла, этот змей-искуситель еще три дня назад голым на дереве сидел. – Ничего я не любезничаю, – смутилась Кира. – Вот умеете вы, Валя, все испортить, – вздохнул Янис. – Так что вас так беспокоит? Кто убил Ники, тут, как с Кеннеди, пока загадка, правда, надеюсь, в нашем случае все же удастся расследовать данное преступление. Пока Федя задержан и под подозрением, но ради этого не стоило лезть в эти кактусы. – Розы, – поправила его Кира. – Не знаю, я уже не уверен. То, что имеет столько колючек и не цветет, для меня кактус. Кстати, Кира, вам не показалось, что ваш отец как-то уж очень спокоен по поводу исчезновения своего дражайшего камня? – спросил он. – Это не так, – ответила девушка. – На самом деле он очень сильно переживает, просто в доме произошло убийство, и отец понимает, что камень – мелочи по сравнению с чьей-то жизнью. – Так-то оно так, – философски ответил ей Янис, что-то обдумывая, – но вот ваш отец… – но закончить мысль не успел. – Меня интересует, что ты вчера сказал полиции, – перебила его Валя. Ей было обидно, что эти двое не воспринимают ее всерьез, и она решила сделать важное и разоблачительное заявление. – У тебя нет паспорта, ты не Савелий, коим тебя считают в этом доме. Что ты им сказал? – последний вопрос Валентина произнесла по слогам, как это делали в ее любимых детективах, когда прижимали преступника к стене. – Все очень просто. Я показал им бумажку и сказал, что это паспорт, – ответил Янис не улыбнувшись, чем привел Валентину в замешательство. – Действительно, – сказала Кира, – вчера на эмоциях я даже не подумала об этом. – А вот меня этот вопрос беспокоит с пяти утра, с момента, когда вы меня бессовестно разбудили, – очень гордо сказала Валя, поднимая свой рейтинг детектива. – И не надо нести чушь про листочек. – Это совершенная правда, – сказал Янис. – Такой фокус проделывал Вольф Мессинг, он дал кондуктору в поезде газету и внушил ему, что это билет. Я вчера вспомнил этот трюк и решил воспользоваться, – в этот раз Янис улыбнулся. Кира же вмиг стала серьезной и пристально посмотрела ему в глаза. Казалось, вчерашний день сблизил их, но сейчас все доверие разлетелось как дым. – Ну ладно, хорошо, – молодой человек сдался под натиском этих карих глаз. Он еще вчера понял, что придется признаваться, но тянул как мог. – Я так и думал, что вы здесь, – в кусты не полностью, но все же протиснулся Глеб. Его лицо светилось счастьем, а рот обещал порваться от улыбки. – Срочно все в столовую, там такое! – Что, опять кого-то убили? – ахнула Валя. – Валентина, из вас детектив, как из меня дрессировщик ротвейлеров. Для такой новости он слишком довольный, – посетовал Янис. – Скорее всего, нашли убийцу. – Ну, – расплывчато сказал Глеб, продолжая лыбиться, – возможно. Но вас там очень ждут, у публики к твоему жениху масса вопросов, – загадочно обратился он к Кире и исчез так же, как и появился. – Ну вот, – вздохнула Валя, – приехали. Но предлагаю биться до конца, ориентируемся по обстоятельствам, – скомандовала она и, выдохнув, словно и правда шла на битву, первой покинула импровизированный штаб. – Ты можешь уйти прямо сейчас, – сказала Кира, глядя Янису в глаза. – Нет, – ответил он, – теперь я не хочу уходить. Что-то случилось, я пока не знаю что, но чувствую, что должен остаться. Когда они вошли в столовую, где по-прежнему мирно пахло кофе, то их ждала немая сцена из комедии «Ревизор». Все обитатели дома напрочь забыли про вчерашнее происшествие, а молча смотрели на вошедших с неподдельным интересом. Валентина же, которая вошла первая и все поняла, выпучила свои и без того огромные глаза, показывая в сторону, где стоял незнакомый Янису молодой человек. – Может, ты объяснишь нам, Кира, что происходит? – первым начал говорить Павел Петрович, нарушив тишину. – Вот мужчина представился нам как Савелий Грассман и утверждает, что является твоим молодым человеком и что именно он работает с тобой в университете на кафедре. Ольга Леонидовна прижала руки к губам, словно боялась сказать лишнего, а Кира молчала, вглядываясь в бывшего жениха. В ее глазах было столько ненависти и брезгливости, что Янис даже испугался за нее. – Сейчас я вам все объясню, – холодно сказала Кира. 1805 год, подмосковное имение Аморное Старший сын Глафиры Александр был раздавлен. После смерти матери младших братьев словно подменили. Мгновенно став злыми и жадными, они словно разорвали в клочья причитающееся им наследство и разошлись по разным сторонам, забыв о существовании друг друга. Родовое имение ему удалось сохранить – благодаря состоянию жены он выкупил у братьев их доли, став единственным и полноправным владельцем родного дома. Александру было трудно расставаться с родными людьми, хотя он всю жизнь ощущал, что не такой, как братья, но думал, это потому что мать по-особенному к нему относилась. Сегодня же стало все понятно. Когда Александр с женой уже в своем поместье пили утренний чай, вбежал управляющий и, долго кланяясь, сказал: – Барин, там к вам человек из Москвы пожаловал, говорит, по важному делу. – Пусть проходит, – равнодушно велел Александр. Жена его тут же засуетилась, дала указания девке и сама ушла, дабы не мешать мужу разговаривать с важным человеком. Вообще, Александру очень повезло с ней, хоть и не отличалась его супруга красотой да грацией, но жили они душа в душу. Было у нее много других важных достоинств: она была умна, умела поддержать разговор, а главное, любила его без памяти, всю себя посвящая в угоду мужу. Много раз благодарил Александр свою ушедшую в лучший мир мать за то, что сосватала ему такую жену, а с ней вместе и определила дальнейшую сладкую жизнь своему отпрыску. – Доброе утро, – вошедший поприветствовал Александра и представился. Хозяин предложил присесть и угоститься утренней трапезой, стараясь не проявить лишнего любопытства, чтобы не показаться провинциалом. Но гость не стал долго томить и, глотнув горячего чая, сразу перешел к делу. – Я душеприказчик вашей маменьки, – начал он. – Простите, – перебил его Александр, – но как так, ведь наследство мы с братьями получили уже так давно, что и поделить успели. Да и душеприказчик был другой. – Я не по этой части, – остановил его солидный гость, поправляя свои шикарные усы, – мое поручение несколько в другом. Я должен передать письмо. Ваша матушка обязала меня сделать это через год после ее ухода и лично в руки. Вот, – на этих словах он протянул Александру конверт, запечатанный сургучом. Долго еще сидел после ухода душеприказчика хозяин дома, глядя на этот конверт и боясь его распечатать. Жена как чувствовала, не лезла с вопросами, только иногда заглядывала в комнату, не нужна ли ее помощь, и опять исчезала, тихонько притворив за собой дверь.