Конечно, не самого конверта боялся сорокалетний мужчина, он боялся тайны, что хранилась там. Когда же Александр все же решился, то правда большим ледяным дождем обрушилась на него. Матушка рассказывала про Джакомо Казанову, описывая его внешность так подробно, что Александр без труда представил своего отца, которого не видел никогда в жизни. Она писала про его характер и то, как он спас мать от нищеты. Писала про его щедрость и ум, но особенное место в письме было отведено бриллианту. Про старуху, к которой водила Джакомо Глафира, и зависть к младшему, более любимому матерью брату. Тогда, видимо, по причине молодости она не понимала, что они наделали, какой грех взял Джакомо на душу. Позже, уже после рождения Александра, Глафира вновь посетила старуху в надежде узнать про камень, не опасен ли он, но женщина молчала, почему-то ужасно злясь, что Джакомо передарил этот камень. Когда Глафира покидала избу, не получив ничего, старуха все же смилостивилась и проскрипела: «Камень сильный и будет помогать своему хозяину. Чертову везучесть он будет иметь, но знай, что после каждой смены хозяина он будет требовать крови». Все словно встало на свои места для Александра – внутреннее чувство, что он другой, нелюбовь братьев, ревнующих мать. Он лежал в кровати и никак не мог уснуть, осмысливая все, что узнал сегодня. Угрызения совести по поводу, что они так нехорошо расстались с родными людьми, сменилась легкостью, что больше не придется с ними общаться. Жена смотрела уже десятый сон, а он все еще никак не мог уложить в голове новую для него реальность. Вдруг на улице послышались крики, с факелами забегали дворовые. Александр в чем был выбежал на крыльцо. Управляющий, мужик путевый, выскочил к нему навстречу и упал в ноги. – Прости, барин, – кричал он бешеным голосом, – убил я! Позже Александр сидел над трупом младшего брата, заколотого вилами, и плакал. Тот, прокутив все наследство, решил ночью залезть к старшему в дом и поживиться, так как знал, где и что найти можно, а верный управляющий, заметив в ночи крадущуюся тень, решил задержать бандита, не признав в нем родственника хозяина. Брат же, страшась быть узнанным, побежал что есть сил и наткнулся на вилы, которые держал в руках дворовой. – Неужели затребовал крови камень? – прошептал он, вспоминая письмо матери. Александр никогда не узнает, что если бы не управляющий, то пролилась бы его кровь – не за деньгами шел брат, а за местью. * * * – Совершенно верно, – сказала Кира, бледнея, – это мой бывший жених Савелий Грассман, физик. Все, что я про него говорила, абсолютная правда. Но мы с ним расстались, потому что я встретила другого молодого человека и чувства нас свалили наповал, да, милый? – сказала она и обернулась на Яниса для подтверждения взаимности их любви. Не сразу, но он все же сообразил, какую тактику защиты выбрала Кира, и как мог подыграл ей. – Истина! – как на судебном процессе, громко и яростно закричал он и, подойдя к Кире, обнял и поцеловал в губы. От поцелуя у девушки пробежали мурашки по коже, а где-то в области желудка все сжалось и не давало дышать. – Не переигрывайте, – прошептала она ему, с трудом оторвав от своего лица. У Киры сложилось такое чувство, что сделал он это не потому, что надо было, а потому что он хотел что-то проверить, словно попробовал ее на вкус. Взгляд у него после этого стал какой-то блуждающий и глупый. – Прошу прощения, вошел в образ, – шепнул он ей на ушко, а со стороны казалось, что они милуются. – Это все прекрасно, – первой пришла в себя Ольга Леонидовна, – но почему ты нас обманывала? – Боялась показаться ветреной, – это уже Валентина решила помочь в импровизации друзьям и, быстро сообразив, выдала свою версию. – Причем я ей говорила, признайся родным, любовь ведь, а она прощает все, но Кира ни в какую. Утверждала, что родители не поймут. – Ну так, может, он представится нам? – сказал Платон, улыбаясь. Казалось, ему нравится эта ситуация. – Или заикание все же настоящее? – Прошу знакомиться, это Янис, – сказала поспешно Кира вместо нового возлюбленного, – и он не заикается. – А кто тогда заикается? – не понял Лев. – Этот? – он указал на Савелия, растерянно наблюдающего странную картину. – Нет, этот тоже хорошо говорит, – брезгливо ответила Кира. – Возможно, даже чересчур. – А фамилия у Яниса есть? – уточнил отец. Было видно, что, в отличие от Платона, ему это все не нравится. Тут Кира замялась. Только сейчас девушка поняла, что четвертый день общается с человеком, доверяет ему свою карточку, спит в одной комнате, вот сейчас даже целовалась, а фамилии его не знает. От осознания этого и от стыда она покраснела, что делала очень редко. – Здравствуйте, – прозвучало громкое приветствие, и все вздрогнули, словно кто-то чужой вторгся в их личное и тайное пространство. – Как замечательно, что вы все здесь. Следователь, который вчера хозяйничал в их доме, вошел в столовую в компании других полицейских. – У вас было не закрыто, – пояснил он свое внезапное появление. – И вы здесь, – обратился он к Савелию, по-прежнему молча стоявшему у окна и не понимавшему, что происходит. – Очень хорошо, а то я подумал, что придется за вами по всему Сочи мотаться. А вы тут как тут, замечательно. – А он-то здесь при чем? – удивился Глеб. – Этот человек впервые пришел в наш дом. – Ну, это как сказать, – туманно ответил следователь. – Вот вы, Павел Петрович, не подумали камеры на дом повесить, хотя надо было. Вон какие драгоценности у вас здесь хранятся. – Бриллиант не хранился в доме, – оборвал разглагольствования следователя глава семьи, – я принес его всего на один вечер, завтра бы он опять отправился в банковскую ячейку. А камеры я не люблю, у меня для этого есть охрана. Я ставлю дом на сигнализацию, когда мы уезжаем, и спокойно сплю. – А вот ваш сосед по участку, – не обратив внимания на недовольство Павла Петровича, продолжил полицейский, – поставил, и одна камера немного бьет на ваш забор. Хорошая такая камера, с опцией ночного виденья. Так вот на ней явно видно, что именно в те полчаса, с девяти до девяти тридцати, когда предположительно был убит Николай Звонков, этот молодой человек подходил к вашему дому. Да еще и не просто подходил, а залазил на дерево. – Ничего не понимаю, – вдруг сказал Платон, – а дерево-то тут при чем? – Экспертиза, мои дорогие, показала, что выстрел в Николая Звонкова из арбалета был произведен с расстояния примерно двадцати метров. А если учесть, что труп был найден у окна, то убийца это мог сделать и с улицы. – Значит, Федор не убивал, – слова Златы прозвучали несколько разочарованно, и все с упреком взглянули на бывшую невесту. – А вот тут у нас с вами заминка, – продолжал говорить Станислав Сергеевич, по-деловому расхаживая между домочадцами. Они же, как манекены в витрине магазина, сидели и стояли неподвижно, словно боялись, что любое движение может привлечь к себе внимание полицейского. – Нельзя определить, из какого арбалета был произведен выстрел. Из того, что Федя держал в руках, или из какого-то другого, а этот специально положили рядом с трупом, чтобы подозрения пали на первого нашедшего труп. Федор же мог выстрелить от входа в зал для торжеств, поэтому с него тоже не сняты подозрения, как и со всех вас. – Глупость какая, – сказал Платон, сморщив лоб от напряжения. – Эксперты ведь наверняка могли сказать, откуда стреляли, по положению тела и входа стрелы. – А вы мне поумничайте еще, – было видно, что Станислава Сергеевича бесят такие выскочки. – Конечно, могли бы, если бы смерть была мгновенной. А экспертиза показала, что человек был жив еще какое-то время, потому он поворачивался и даже передвигался немного. Поэтому по положению трупа невозможно сказать, откуда прилетела стрела, но ясно одно: убийца и жертва стояли лицом друг к другу. Отсюда делаем вывод, и Федор тоже мог быть убийцей, причем у него и мотив был замечательный. Слово «труп» резало слух абсолютно всем, но Нора физически вздрагивала каждый раз, когда следователь проговаривал его. – В смысле тоже? – растерянно произнес Савелий. – Я не мог. Если у вас есть видео, то вы видите там, что у меня ничего не было в руках. – А откуда я знаю, мил человек, что вы не припрятали его на этом дереве заранее? – удивился Станислав Сергеевич. – Так посмотрите на вашем видео, – было заметно, как Савелий переживает. Его щегольская борода, которая всегда ему очень шла и которую он очень любил и всячески ухаживал за ней, сейчас дрожала мелкой трусливой дрожью. – А вот тут вам не повезло, – показательно вздохнул следователь. – У соседа семьи Гусей камера с памятью сутки, так что посмотреть это мы не сможем. – Вот билет, – Савелий начал судорожно вытаскивать из карманов какие-то бумажки. – Я прилетел вчера в обед. – Куча времени, чтобы принести арбалет и пристроить его на дереве, – спокойно рассуждал полицейский – да вы не переживайте, мы разберемся. Последние слова были сказаны так, что абсолютно все в этой комнате посмотрели на бывшего жениха Киры с жалостью. – Я даже не знаком здесь ни с кем! – в отчаяньи закричал Савелий и стал выглядеть еще жальче. – Вы себя сейчас еще больше-то не закапывайте, – вздохнул Станислав Сергеевич и тоже с жалостью посмотрел на бородатого мужчину, который вмиг превратился в истеричку. – Зачем ты полез на дерево? – Кира подошла к Савелию и тихо спросила, стараясь успокоить своим голосом. – Я хотел посмотреть, может, я не вовремя, я же помню про свадьбу, но ничего не увидел. В доме было тихо, на втором этаже горел свет, какой-то мужчина стоял у окна. – Как он выглядел? – быстро спросил Янис. Следователь при этом осуждающе посмотрел на него, но промолчал. – Я видел лишь силуэт на ярком фоне, стройный. Потом мне показалось, что он мне машет руками. Конечно, было стыдно, что я на дереве и смотрю через забор в окна, но я решил, раз я раскрыт, то будет лучше зайти. – А что же не зашли? – спросил Павел Петрович. Было видно, что он не понимает, что за люди в его доме, включая Яниса, и это его сильно раздражает. Этот человек привык контролировать все вокруг, а уж свой дом и подавно. Сейчас же все словно рушилось, и это пугало и бесило одновременно. – Вы не поверите, но на меня бессовестно опорожнилась птичка, – сказал Савелий, сам понимая, что говорит чушь. – Когда я помахал этому человеку в ответ и начал слазить с дерева, именно в этот момент мне и прилетело прямо на белую футболку. Я не мог пойти в таком виде в дом, и потому пришлось идти обратно в гостиницу. Футболку я постирал, – уже не так уверенно сказал Савелий, – так что доказать свои слова не могу. – Ничто не звучит менее достоверно, чем правда, – сказал Янис. – Мне он жутко не нравится, – констатировал он как факт, – но я ему верю, – вывел он свой вердикт. Следователь как-то недовольно взглянул на Яниса, но, видимо, решив что-то и для себя, не так уже радостно пробубнил: – Ладно, сейчас подпишете протокол, подписку о невыезде, и пока идет следствие, будьте в городе Сочи. – Я не могу, у меня работа! – возмутился Савелий, но Станислав Сергеевич посмотрел на него так грозно, что тот замолчал, видимо, соображая, как взять внеочередной отпуск. – А сейчас, милые мои, – потер руки в предвкушении работы полицейский, – в связи с открывающимися новыми обстоятельствами будем повторно с вами со всеми разговаривать. Составлять картину, так сказать, где кто был поминутно, потому как из сада это мог сделать каждый. Арбалет – это даже не пистолет, тут особой сноровки не надо. Нажал на курок – и все, тихо, но быстро. Тем более вот у хозяина дома они все как специально на стене висят, словно сами просятся на преступление. Помните, как у классика: если в первом акте на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить во втором. Ну не дословно, конечно, но суть такова. А у вас тут не одно ружье, у вас тут целый арсенал. Давно уже пора ввести разрешение на арбалеты, хотя бы на охотничьи, хотя скажу по секрету, что убить можно и из обычного китайского, вот так. Ну что же, жду вас по очереди в своем кабинете, – сказал следователь и исчез из столовой. – Никого не покоробило, что он назвал мой кабинет своим? – спросил Павел Петрович, но его вопрос остался без ответа. Всех сейчас волновало немного другое. * * * В кабинете Павла Петровича следователь, по его собственному высказыванию, сделал комнату для допроса свидетелей и важно стал приглашать посетителей. Домочадцы разошлись кто куда в ожидании, когда наступит их очередь. Единственное место, которое оставалось пустым, был зал для торжеств, все как прокаженного боялись его, словно тот мог поглотить в себя еще кого-то. Так, как сделал вчера с Ники – безвозвратно. Янис же решил кое-что проверить и направился в нежеланное в доме место. Перед этим к нему подошла Кира и тихо спросила: – Как твоя фамилия? Он усмехнулся и ответил: