Когда шокированный, с перевязанной рукой Казанова покидал избу, старуха протянула ему шнурок с камнем и зло ухмыльнулась, словно знала что-то постыдное про него. – Но помни, – перевела ему Заира рычащие слова, сказанные напоследок, – это тяжкая ноша, которая не каждому по плечу. Он не понял, про что проскрипела старуха, но оставаться здесь более просто не было сил – эта изба вытянула из него всю энергию. Решив, что вернется позже и уточнит, что же такое имела в виду ведьма, он стремительно вышел на улицу. Но Джакомо Казанова никогда больше не переступит порог этой деревенской избы и будет всю жизнь жалеть, что не уточнил тогда слова старухи. * * * Из зеркала на Яниса смотрел неприятный тип. Его ало-красное отекшее от недосыпа и ожога лицо было визитной карточкой, гласившей, что он алкоголик со стажем, у которого просто нет шанса на достойную жизнь, а приличные вещи с бирками словно стеснялись сейчас своего хозяина. – По-моему, хорошо, – сказала Кира. Подремав полчаса, они собрались с силами и поехали в магазин за одеждой для псевдо-Савелия. Вечером предстоял банкет в доме родителей, и идти на него Янису было абсолютно не в чем. С трудом, но все же он уговорил Киру не будить Валенка и поехать без нее, дабы не накликать лишних проблем. – Да где хорошо-то, – вредничал Янис, – вы посмотрите на мое лицо. Оно горело и нещадно тянуло кожу, улыбаться было больно, от этого вместо улыбки получался оскал. – Ну знаете, – обиделась Кира, – этот наряд и так стоит целое состояние. Я, например, себе не покупаю таких вещей. – Во-первых, – с достоинством ответил ей Янис, – напомню, по чьей вине я здесь. – По своей, – опередила его Кира. Она сидела на пуфике в примерочной и выглядела уставшей и расстроенной. – Меньше надо голым лазить по чужим деревьям. – Ну знаете! – воскликнул Янис. Не сообразив быстро, что ответить, он решил просто возмутиться. – А что во-вторых? – по-прежнему равнодушно перебила его Кира. – А во-вторых, вы богаты. Вон у вас у родителей не просто коттедж, а дом отдыха «Красный коммунар». Да и вообще, я смотрю, вы состоятельная невеста, странно, что ваш жених не оценил этого. – Вы правильно сказали, – холодно ответила Кира, и ее плечи еще сильнее опустились, – что и дом, и достаток – это все моих родителей. Я же предпочитаю не брать у них денег, а рассчитывать на собственные средства. – Достойно, – уважительно покивал головой Янис, все еще рассматривая себя в зеркало. – Зарплата преподавателя на кафедре не маленькая, но я не могу себе позволить покупать фирменные вещи всяким любителям гуляний по чужим женам. – Я, конечно, могу посмотреть что-то попроще, – сказал Янис, немного обидевшись, – но ведь по мне будут судить о вашем женихе. Да и вообще, вернемся в Москву, и я вам отдам эти деньги, – он хотел сильно обидеться, но передумал. – А что про жениха, – тут голос Киры все же дрогнул, показывая, что рана эта больная и свежая, – то он не знал о благосостоянии моих родителей. Она по привычке взглянула на телефон, проверяя входящие звонки, между тем помня, что это бесполезно, ведь Кира поставила в блок номер бывшего возлюбленного. Предательская мысль, что если он захочет, то может позвонить и с любого другого номера, заставила почувствовать жар во всем теле. Кире стало плохо душевно и даже физически. В каком-то безудержном порыве она достала сим-карту из своего телефона, ее пальцы тряслись и не слушались, и та выпала на пол примерочной, красивым ярким прямоугольником привлекая к себе внимание. Тогда Кира не выдержала и со всей силы стала, притопывая, наступать на нее, стараясь раздавить, как гадюку. – Вы, надеюсь, в курсе, что ей не больно? – спросил ошарашенно Янис, глядя на нелепую пляску. – Если вас так бесят вопросы о женихе, то я больше не буду, – примирительно сказал он ей и, чтобы сменить настроение девушки, добавил: – А вы уже придумали, в чем пойдете на вечер? – В джинсах и белой футболке, – ответила на автомате Кира, все еще не придя в себя после странных плясок. На этих словах Янис повернулся к ней и уточнил: – Вы пойдете в том, в чем сейчас сидите на пуфике мужской примерочной? – он не смог скрыть возмущения. – Нет, конечно, – сказала Кира серьезно, – у меня для вечера есть другие. – Синие джинсы и белая футболка? – уточнил Янис. – И чем, простите, они отличаются от комплекта, что на вас? – Ну, – Кира замялась, – у меня должны были остаться какие-то платья в комнате. – Значит, так, – сказал Янис, – огласите мне наш возможный бюджет. Кира заглянула в умерший уже телефон, и последнее СМС из банка сказало ей о скромных, честно сказать, доходах. – Надо было раскулачивать Валенка, – произнес Янис, одновременно что-то обдумывая, – но тут смалодушничал я, – с неохотой признал он свою ошибку. – Значит так, сейчас мы с вами поступаем таким образом: вы покупаете мне эти вещи, а также смартфон с симкой, можно самый дешевый, на что хватит, и я попробую решить вопрос. Кире хотелось возмутиться, но она так устала быть сильной, строить достойное лицо и делать вид, что все хорошо, что просто протянула свою карту этому малознакомому человеку и сказала: – Делайте что хотите, я на третьем этаже ем мороженое. Если вы сбежите с деньгами, я пойму вас и в полицию заявление подавать не буду, – и встав с пуфика, направилась на выход. – Кира! – крикнул Янис ей вслед. Она обернулась с надеждой, что он скажет что-то хорошее, например, что все будет в порядке и он ей поможет, что с этой минуты мир будет ее любить, а не постоянно бить по щекам, но услышала другое. – Вы мороженое собрались воровать или просто любоваться? – поинтересовался нахал, протягивая ей ее же карту. – Успокойтесь, – гордо отмахнулась она, – у меня есть наличные. * * * Лев Петрович Гусь был расстроен, очень расстроен. Его единственная дочь и внук, которых он безмерно любил, попали в беду. По-другому мужчина эту ситуацию назвать не мог. Айгуль была, надо сказать, разбалованным ребенком. Единственной дочкой и внучкой, выросшей в состоятельной казахской семье, и лишь Лев был в этой семье чужаком, русским. Но его терпели, потому как именно ему посчастливилось жениться на самой красивой девушке в их роду и подарить бесчисленным родственникам не менее красивую, а возможно, более красивую внучку – Айгуль. Лев и Наргуль встретились случайно в Москве. Ему двадцать два, и он, выпускник театрального института, прошел конкурс на ведущего телепрограммы о звездах. Тогда он думал, что вытянул счастливый билет, но программа, как все вокруг, быстро прогорела. Единственным ощутимым бонусом было знакомство с королевой красоты Казахстана. Девушка была живой и веселой, при этом какой-то сказочно красивой, словно принцесса Жасмин шагнула из придуманного мира в наш. Роман протекал быстро и страстно. Надо сказать, Лев не думал жениться, ведь на принцессах не женятся. Для него это была красивая история любви в съемной хрущевке в районе речного вокзала. Теперь-то он понимал, что это было лучшее, что случилось в его жизни, – встреча с Наргуль и рождение Айгуль. Но тогда, после новости о беременности любимой, он долго рассуждал о том, что они молоды и им не стоит сейчас обременять себя детьми. Наргуль не заставила повторять это дважды и исчезла из его жизни, оставив в съемной грязной квартире лишь прощальную записку. Это глупость, любви не бывает, Утверждал ты уверенно мне. Лишь девчонка неловко вздыхает О чувствах больших при луне. Мы ж с тобою взрослые люди, Столько знаний в нас и ума, Что за чаем легко мы обсудим И решим теорему Ферма. На дворе двадцать первый век, Ты вокруг не спеша оглянись: Свободным стал человек, Не привязывая чью-то жизнь. Зубы стиснув, чтоб стон удержать, Твоя правда меня накрыла. Как больно мне было принять, Что все время одна любила. Наргуль была в своем репертуаре и даже прощальную записку написала в стихах. Лев тогда был слишком молод, привлекателен и верил, что у него все впереди, чтобы страдать над женскими стихами. Поэтому ударился во все тяжкие, чего не делал последние полгода, пока жил с королевой красоты.