«Река Жилетовка. А там, чуть дальше, она впадает в Пахру. Недалеко отсюда Шишкин Лес. Родные с детства места… Холодно, однако!» Антон произвел серию осторожных пологих виражей над полем у поселка Былово и приступил к посадке. Когда до земли оставалось меньше метра, он убрал ногу с педали газа и в последний момент, когда, казалось, уже поздно что-то предпринимать, увидел прямо перед собой брошенный культиватор. Каким-то чудом Антон успел среагировать на опасность и, дав полный газ, вновь взмыл в небо. Его пробил холодный пот. Антон представил себя нанизанным на ржавые крюки и от души поблагодарил Бога за отменную природную реакцию. Только тщательно изучив новое место посадки, Антон решился на вторую попытку, которая увенчалась успехом. Он сидел в люльке дельтаплана и неспешно, не давая мыслям путаться и опережать друг друга, анализировал создавшееся положение. Машина порадовала, она и впрямь оказалась замечательной. Мишка прав на все сто. Жаль только, что в этом дельталете-дельтаплане не было так же тепло и уютно, как в кабине «сто семьдесят второй». Окончательно согревшись, Антон запустил двигатель, взлетел и, набрав высоту, направил дельтаплан в сторону от Москвы. Опасаясь быть замеченным, он летел в отдалении от Калужского шоссе… По дороге катились машины. Обочина шоссе, будто прилавок огромного базара, призывала водителей сделать остановку и что-нибудь приобрести. Лотки, палатки, магазины, развалы, цветы, бензозаправки и снова лотки, лотки… Антон взял курс на юг в надежде вскоре выйти к трассе «Дон», которая должна была привести его прямиком в Воронеж, город, откуда он чудом вернулся живым летом прошлого года. Глава шестнадцатая Добравшись до Москвы, Тихонов позвонил из телефона-автомата загадочному Привольскому и назначил ему встречу в скверике близ метро Новослободская. Ему хотелось на всякий случай быть на виду, а здесь во все времена царило необычайное оживление. Привольский прибыл без опоздания. Они устроились на единственной свободной лавочке. Тихонову, доверяющему своей интуиции безоговорочно, Привольский скорее понравился. Он вел себя довольно спокойно, говорил открыто и прямо, глядя собеседнику в глаза, не ждал поддержки и комментариев, ничего не выпытывал. Вещи, о которых он рассказывал, казались невероятными. Все строилось вокруг тайны Тунгусского метеорита. Александр Валентинович гадал: каким образом метеорит сумел так бессовестно испортить жизнь такому количеству людей? Если бы не ситуация с Антоном, вполне реальная и опасная, будь, наконец, жив профессор Плукшин, Тихонов не стал бы столь внимательно слушать этого человека. К тому же его рассказ сильно перекликался с содержанием письма, полученного Тихоновым от несчастного Вилорика Рудольфовича. — Александр Валентинович, профессор Плукшин погиб из-за того, что разгадал сенсационную, величайшую тайну современности, связанную с этим самым Тунгусским метеоритом, — завершил «исповедь» Привольский. — Очень мне жалко Вилорика. Я его хорошо знал. Он как-то рассказывал мне об одном своем друге, боевом офицере, который… Короче, о вас. — Поясните… Извините, как ваше отчество? — Григорий Аркадьевич я. — Поясните, Григорий Аркадьевич, из-за чего все-таки погиб Плукшин? — В этом году в тайге была обнаружена… вещь, обладающая потенциалом манипулирования мировым общественным сознанием. Грубо говоря, мы обнаружили послание из другого мира, послание свыше… — Поздравляю вас, Григорий Аркадьевич. Скажите только, Антон Ушаков здесь при чем? — Подождите… Если вы хотите помочь вашему Антону, вам придется дослушать. Вы читали Книгу Исхода? — Интересовался. — Тогда вы ведь знакомы с традиционным толкованием того, как Моисей получил от Бога скрижали Завета? — В общих чертах. Дело было на Синайском полуострове. По крайней мере, так говорится в Библии. Ни в каком другом историческом источнике об Исходе нет ни слова. — Вижу перед собой грамотного собеседника, — польстил Привольский. — Более того, определить точную дату этих событий мы не можем. — Про это я читал. Временной промежуток, которым оперируют ученые, равен 500 годам. Где-то с 1600 по 1100 до нашей эры. С географией проще… — После открытия в тайге интересна не столько география, сколько подробности технологии получения скрижалей. А еще больше — причина, побудившая Бога спуститься с небес и поделиться с людьми элементарными нормами человеческого общежития: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего… — Это уж слишком — понять причины, побудившие Бога что-то совершить, нам не дано. Привольский расплылся в улыбке и извлек из кармана пиджака смятую газетную вырезку. — Не дано, говорите? Тогда просто предположим, что Ему надоело смотреть на всеобщее разложение и хаос. И тогда он решил предупредить землян через своих послов — будем считать, пророк Моисей был одним из них — о надвигающейся катастрофе. Только изменив отношение к жизни и ближнему своему, человек мог спасти себя от гибели. В целом тогда ему удалось это сделать. Удастся ли теперь — вот в чем вопрос. Александр Валентинович от души зевнул, да так, что челюсти хрустнули на весь сквер. Привольский покачал головой: — Жаль, что вы невнимательно меня слушаете. — Знаете что, — отозвался Тихонов. — Я вот не понимаю… абсолютно не понимаю, зачем вы мне читаете эту лекцию. Можно конкретней объяснить, кто и по какой причине подставляет господина Ушакова? — Отвечу вам согласно привычке, приписываемой избранному народу, то есть вопросом на вопрос: друг ваш, профессор Плукшин, часом не передавал вам на хранение некие пластины с текстами? — Нет, не передавал, — не моргнув глазом соврал Тихонов. Эта ложь прозвучала так убедительно, что Привольский, казалось, поверил и от этого заметно сник. — Жаль, — сказал он после непродолжительного молчания. — Тогда, видимо, все нити ведут к Антону. Похоже, больше ни с кем профессор перед смертью не виделся. И теперь все будут охотиться только за ним. Незавидная судьба. — Кто это «все»? Э… кстати, Григорий Аркадьевич, откуда вы знаете, виделся Антон с Плукшиным или нет? — Я, Александр Валентинович, вообще очень много знаю. Жаль только, что вы не хотите извлечь из этого факта пользу для себя и своего подопечного. И вообще, я действительно очень хорошо осведомлен, даже слишком. Боюсь, как бы все это в итоге не умерло вместе со мной. Тихонов взглянул на Привольского и прочел в его глазах глубокий страх. Такой страх, такой тоскливый ужас невозможно сыграть. Нет, определенно, сейчас Привольский не притворялся. Но Александр Валентинович не спешил записывать его в союзники. Время для откровенности пока не наступило. Тайна местонахождения табличек была, пожалуй, единственной гарантией безопасности Антона, да и его самого. — Скажите, Григорий Аркадьевич, отчего вас интересуют какие-то таблички Плукшина? И какая связь между ними, Моисеем и куском газеты, который вы достали из кармана пять минут назад? Привольский собрался уже ответить, но не успел. К лавочке приблизился невесть откуда взявшийся детина в кожаной куртке, лет тридцати от роду, по виду типичный сотрудник частного охранного предприятия, и, не здороваясь, отчеканил: — Григорий Аркадьевич, мы вас ищем уже второй день. Сергей Самуилович ждет вас для беседы. Пройдемте со мной в машину, пожалуйста. — С чего бы это? Я уволен и не обязан ему ничем, — возразил Привольский, повышая голос. — Ошибаетесь. Я очень прошу вас, Григорий Аркадьевич, не провоцируйте меня, — строго произнес неизвестный и положил на плечо Привольскому руку. — Да не поеду я никуда! — это было сказано громко, достаточно громко, чтобы на них обратили внимание. Соблюдавший до этой минуты нейтралитет Александр Валентинович решил наконец вмешаться: — Командир, — обратился он к неучтивому посланцу, — может, дашь взрослым дядям договорить? А потом он сам приедет к вам, когда ему будет удобно. «Охранник» перевел удивленный взгляд на Тихонова, тут же отвернулся и сделал грубую попытку поднять Привольского с лавки силой. Краем глаза Тихонов заметил, что из припаркованного неподалеку автомобиля выходят еще двое, одетые, подобно этому субъекту, в такие же кожаные куртки. — Я не понял, я тихо говорю, что ли? — в душе Александра Валентиновича стал разгораться азарт, сердце забилось чаще, кровь прилила к голове. — Ты не мешай, «дядя взрослый», отойди, пожалуйста, пока с тобой говорят культурно, — порекомендовал «охранник» и жестом подозвал приятелей. Тихонов стремительно поднялся с лавки, что стало абсолютной неожиданностью для незваного гостя. Тот отпрянул, видимо, готовясь к защите. Но Александр Валентинович ни на кого нападать не собирался. Он взял Привольского за локоть, поднял его с лавки и увлек в сторону метро. Они шли быстрым шагом в направлении пешеходного перехода. По случайности рядом с «зеброй» припарковалась патрульная милицейская машина. Слыша за спиной шаги преследователей, не оборачиваясь, Тихонов подошел к машине и что-то быстро сказал сидящим внутри милиционерам, после чего стремительно пересек улицу, не выпуская локоть послушного Привольского. Перед тем как войти в метро, Привольский оглянулся, увидел патрульных, проверяющих документы у его преследователей, и свирепый взгляд того парня, что пару минут назад пытался силой отвезти его к Сосновскому. Александр Валентинович, предусмотрительно припарковавший свой «ниссан» у Пушкинской площади, предложил Привольскому продолжить разговор у него на даче. Они ехали довольно долго, но Григорий Аркадьевич Привольский был терпелив и за всю дорогу не проронил ни единого слова. Дом Тихонова походил на укрепленный объект. Огромная территория, просматриваемая с камер видеонаблюдения, высоченный забор, массивные двери — все говорило о том, что хозяин априори воспринимает окружающий мир в качестве генератора потенциальной опасности. — Что это за отморозки к вам прицепились? — первым делом поинтересовался Тихонов, открывая дверцу бара на кухне. — Коньяк вам или виски лучше? — Виски, спасибо. А это люди того самого Сосновского, директора Центра изучения альтернативной энергии. Это по его заданию подставили Антона. — А вы при чем во всей этой истории? — Во-первых, я его бывший заместитель. Во-вторых, Сосновский считает, что я знаю, где находятся украденные из Центра таблички. Александр Валентинович открыл бутылку, наполнил стаканы и протянул один Привольскому. — Расскажите мне про эти ваши таблички. Привольский испытующе посмотрел на Тихонова и усмехнулся: — Меня не покидает чувство, что вы не хуже меня знаете, о чем речь. Ладно, Бог вам судья, не доверяете — и правильно делаете. Только зачем тогда надо было меня спасать на Новослободской? — Привычка, — пояснил Тихонов, сделав глоток из своего стакана. — Хорошо, расскажу вам все, что сумею, тем более что даже если вы с кем-то поделитесь этим «секретом», вам ни за что не поверят. Моисей получил от Бога скрижали на горе Синай. Евреи ликовали, так как до сего события им казалось, что Он оставил их навсегда. Я же считаю, что это было предупреждение: только изменив себя, спасетесь, избежите кары небесной. Надо заметить, подобные угрозы люди испокон веков воспринимали крайне серьезно. Ведь в преданиях почти всех народов содержатся легенды о катастрофах, полностью уничтожавших земные цивилизации. В большинстве говорится о нескольких катастрофах — от четырех до девяти. В сказаниях этрусков упоминается «семь прошедших веков Земли». Гесиод пишет о четырех поколениях людей, наказанных богами. Каждый период существования человечества, согласно священной книге персов «Авеста», заканчивается его гибелью. Намеки на то же самое есть в хрониках Мексиканского царства, у полинезийцев, майя, ацтеков, китайцев, исландцев… — Трогательное единодушие. Так когда же наступит новый конец света? — Ориентировочно в 2029 году. — Да что вы говорите? Тогда у меня еще есть время. Я ведь, знаете, планировал беседку отремонтировать и новый скворечник для снегирей справить. — Иронизируйте на здоровье, ваше право. Но, согласно многим древним источникам, любой глобальной катастрофе предшествовал катаклизм местного значения. Каждый раз это было своеобразное предупреждение. Одному из них человечество сумело внять. Благодаря Моисею. Как видите, цивилизация наша до сих пор жива.