— Тебе надо взять с собой верного человека. Есть такой в отряде? — А разве ты не пойдешь со мной? — Я не могу, прознает тархан — лишусь всего. — Тогда Аваз Добак. Мы давно дружим с ним. Помощник тархана кивнул: — Этот подойдет. Смелый, опытный и, так же как я, желает быть тебе угодным. С ним, как стемнеет, скрытно от отца идите по берегу до места у Рубино, где плоты да лодки стоят, чуть дале начнутся кусты. Туда и выйдут молодые. Сын тархана спросил: — А если отец проснется, мы же рядом в шатре спим, и поднимет шум? — То моя забота. Ты ведаешь, что он перед сном пьет отвар? Так вот в него я добавлю зелье, что делает сон крепким. Отец твой до утра не проснется, коли не будить. Ты умыкни девку, а когда увидит он ее, то поднимать шум придется мне. Поляне хватятся молодых, не простолюдины все же, тогда надо будет нам быстро уходить. И отцу ничего не останется, как уводить отряд к лесному стану. Туда поляне уже не сунутся. Джабу сказал: — Но мне тоже надо взять коней. — Конечно, и тебе и Авазу. Но это просто, табун у рощи, заберете своих коней и поедете. Там у Рубино спешиться надо, укрыть коней, да морды закрыть им мешками. — Ладно. Выйдем к лесу, спрячемся в кустах, найдем, где укрыть коней, дождемся Вавулу и Ведану, нападем. Сына Дедила придется бить. За то отец накажет строго, как бы не заставил вернуть девку. — Так ты не насмерть бей, оглуши рукоятью сабли, добычу в охапку, в рот кляп, мешок, как положено, на голову, ремни на руки-ноги и — к коням. Придете в лагерь, разбужу отца. И пока в селе поймут, что к чему, мы уже уйдем. Джабу вздохнул: — Что потом будет? Как следующее лето приходить за данью? — Это без тебя решат. Из-за бабы войны не будет. Мы утихомирим полян. Но если сомневаешься, оставь все как есть. Какие твои лета? Наберешь еще наложниц. — Я Ведану хочу. — Ну тогда делай, как я сказал. — А если отец прознает, что это ты меня научил? — Я откажусь, мне он поверит. — Пусть будет так. Отряд пошел собирать дань. Охотники справились, благо зверя в лесу водилось много. Собирали, обходя дом за домом. Болышчы считал добычу, шкуры складывали в сумы, утрамбовывали. Вместе со сборщиками ходил по домам и Джабу. Девица, а теперь молодая женщина могла быть в селении суженого, что враждовало с Вабежей, а могла и вернуться на время домой. Переехали в Рубино. Начали обход там. Пушнины было много, утрамбовываясь, она умещалась в обширных сумах, которые набивали до отказа и приторачивали к седлам. Зашли в дом старейшины. Там-то сын тархана и увидел девицу, что запала ему в душу. От вида такой красы внутри все зажглось огнем желания, лицо юноши покраснело. Он быстро вышел на улицу, потеряв интерес к пушнине. Хоть и собирали дань хазары быстро, до трапезы не управились. Накормили их в Рубино, где специально зарезали барана. В Заледово Джабу не поехал. Он отозвал из отряда своего товарища детства Аваза Добака: — Ты забрал свои сумы? — Да. У меня куницы много. — Это ладно. В доме старейшины Рубино был? — А как же, дождался команды Авартука и зашел за пушниной. — Молодицу видал? — Это которую Веданой кличут? Видал — хороша, и лет ей шестнадцать, не боле. Слыхал, она — невеста сына вождя. Или жена, потому как сбежала из Вабежи и открыто живет с ним. Джабу взглянул на товарища: — Я хочу похитить ее, Аваз! — Что? У молодого хазарина от удивления открылся рот: — Это замужнюю-то? Девиц же в селах полно. — А мне эта нужна. — А я тут при чем, Джабу? — Пойдем к реке, там все объясню. Они оставили коней у дома Дедила, чтобы привлекать меньше внимания, прошли воротами, ведущими на берег реки. Там Джабу поведал Добаку свой план. Хазарин почесал затылок. Свой шлем он давно прикрепил к седлу — жарко в нем. — Хм. Худое дело ты задумал, Джабу. — Почему худое, Аваз? Мне она нравится, я желаю иметь ее в наложницах. Сын старейшины Рубино сам выкрал ее во время празднования Купалы, почему я не могу украсть ее у него? Добак проговорил: — Да украсть-то можно, хотя и это двоим сделать не просто. А вот что потом делать будем? Отец ведает о твоем желании? — Он гневаться не будет, коль привезу Ведану в шатер. Это я могу тебе точно сказать. — Да? Раз привел к реке, значит, у тебя есть план на это место? — Не здесь — ниже по течению кусты видишь? — Не слепой. — Там собираюсь ее умыкнуть. — А с чего ты взял, что сын старейшины Рубино с дочерью вождя Вабежи пойдут нынешней ночью на реку? Джабу объяснил. Добак рассмеялся: — А ведь верно мыслишь, Джабу. И как догадался? — Авартук подсказал. — Значит, помощник твоего отца ведает, что ты поедешь сюда? — Да, но отцу об этом не скажет. Так как, поможешь? — Эх, Джабу, мне бы тоже в наложницы какую-нибудь девицу здешнюю! — По дороге назад мы встретим селения полян. Коли там какая тебе приглянется, клянусь, помогу! — Хорошо. Что я должен делать? — Пойдем. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, молодые хазары зашли в лес. Оттуда прошли к селу. По дороге договорились, что делать. Объявился отряд из Заледово. Кони были обвешаны добычей. Места не хватало даже для провизии, но за рощей стояла повозка, ее укрыли в яме, что выше по течению. В нее и погрузили мягкую рухлядь. Отряд к лагерю привел болышчы Авартук. Тархан с сыном и Авазом задержались в Вабеже. Ильдуан наказал Кобяке: — Теперь будешь давать сколько сейчас и сколько в цветень вместе. Такова будет дань для тебя. — То много, тархан.