27 27 В мерцании разноцветных лампочек трудно было понять выражение его лица. Но мне показалось, что пробежала какая-то горькая усмешка — в глазах, в уголках губ. Промелькнула и исчезла. Собрав мои волосы обеими руками, Дима пропустил их между пальцами, до самых кончиков. Коснулся плеч — и отошел. Поднял с пола свою кружку, взял с кресла мою. — Хочешь еще? Только подогреть надо. — Немного. Я не хотела, но мне нужно было несколько минут, чтобы перевести дыхание и справиться с собой. Может быть, ему тоже? Забравшись обратно в кресло, поджала под себя ноги и откинулась на спинку. Макс, не открывая глаз, муркнул коротко и еще плотнее свернулся в клубок. Разочарование? Облегчение? Ни то ни другое. Или… и то и другое. Что-то подсказывало: ничего не будет. Хотя еще несколько минут назад я была уверена в обратном. Тело плавилось от желания — настолько сильного, что причиняло почти физическую боль. Такого я не испытывала очень давно. Уже забыла, как это может быть. Здравый смысл подсказывал, что, возможно, все к лучшему. Потому что было бы великолепно. Наверняка. Но я не смогла бы вместить все в одну новогоднюю ночь. Перевернуть страницу. Оставить всего лишь воспоминанием о сказке. Нет, с горечью потащила бы его в повседневную жизнь, где для него нет места. Как еще один намек на то, что я неудачница. Поэтому да, так будет лучше. Пока все еще прекрасно и волшебно. Идеальная новогодняя ночь с идеальным мужчиной… который просто не для меня. Надо только перешагнуть через этот неловкий момент. Так я уговаривала себя, прислушиваясь к звукам на кухне и машинально поглаживая Макса. Ну что ж… Деньги за его лечение ко мне вернулись, да еще с избытком. Куплю рыжего мейнкуна, назову… нет, точно не Максом. Дима вернулся с двумя кружками, отдал одну мне, сел на подлокотник кресла. Слушай, держался б ты подальше, если уж решил, что со мной трахаться не стоит. А то получается, и хочется, и колется, и мама не велит. Издеваешься, что ли? Видимо, мой взгляд вместил больше того, о чем я промолчала, потому что Дима встал и отошел к эркеру. — Снег идет, — сказал он, глядя в окно. — Уже четвертый час. Может, спать пойдем? — Да, пожалуй, — согласилась я, одним глотком выпив сразу полкружки. В голове зашумело. А нам все равно, а нам все равно, хоть боимся мы волка и сову. Ничего, крепче спаться будет. А ты еще удивлялась, что он такой идеальный, ехидно заметила вернувшаяся в прогулки Хиония, кажется, тоже где-то крепко бахнувшая. Идеальная динамо-машина, да. Ах, ах, не будет ничего, чего бы ты не захотела, Жанна. А ведь девушка была очень даже не против того, чтобы ее танцевал тот, кто ужинает. — Спокойной ночи, — еще одним большим глотком я допила остатки, встала и отдала Диме кружку. — Жанн… — Что? — я обернулась на полпути к двери. — Спасибо тебе. — За что? — Это была… очень хорошая новогодняя ночь. — Да, — хмыкнула я. — Особенно финальный аккорд. Черт, Жанна, ты уже совсем дрова? Что ты несешь, овца? — Я про глинтвейн. Очень вкусный. Кажется, получилось еще хуже. Поднявшись наверх, я зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Смыла макияж вместе со слезами и отправилась спать. 28 28 Собираясь впопыхах, я даже не вспомнила о ночной рубашке. Или подсознание шепнуло, что она не понадобится? Ошиблось, милое, ошиблось. В трусах я спать не привыкла, да и в комнате было не слишком жарко. Подумала и влезла в Manchester United. К счастью, хорошо постиранную и пахнущую лавандовым кондиционером. От запаха полыни вряд ли удалось бы уснуть. Впрочем, и так не удалось. Вертелась с боку на бок, словно пропеллер, глядя, как мерцают за шторами огоньки во дворе. Странное это было ощущение. Хмель улетучился быстро, а вместе с ним обида и разочарование. Осталась какая-то липкая досада. И, пожалуй, недоумение. Как там у моего любимого «Секрета»? «Сказка завершилась в ожидании дня. Я скажу: прощай, это не для меня». Черт возьми, почему? Я злилась, когда не могла чего-то понять. Версию, что прилетел кармический бумеранг за посланного в пеший эротур Валерика, отмела с порога. Слишком уж прямолинейно и дидактично. Будем реалистами, господа, когда мужчина приглашает женщину встретить с ним Новый год тет-а-тет, секс предполагается дефолтно. Несмотря на всякие там благородные фразы, что нет-нет, будет все, как ты захочешь. Или не захочешь. А на деле не захотел сам. Да ладно, не захотел. К двадцати восьми годам даже при не самом удачном опыте понимаешь, когда тебя хотят, а когда нет. Так вот, Дмитрий Андреевич Соколов определенно хотел. Возможно, даже еще тогда, когда я ползала пауком по стене дома, прозванивая гирлянду. А потом — тем более. Там уж я на что угодно могла спорить. Особенно в танце, где мужчине практически невозможно скрыть свое желание. Все просто, как апельсин, сказала Хиония, сидя на подоконнике и поглядывая из-за шторы во двор. Два года назад он развелся и все это время сидел сычом в компании кота. Прошлый Новый год вообще не отмечал. Сам сказал, что даже елки не было. Страдал, переживал. А тут решил вылезти из скорлупы. Елку нарядил, все украсил. Пригласил девушку. Вроде, не слишком страшную. Которая к тому же кота спасла и приютила. Лампочку, опять же, поменять может, если что. И очень старался. Но… получилось как в анекдоте про старую лошадь, которая не шмогла. Ну что ж, наверно, она была права. Я через два года тоже попыталась. И тоже не шмогла. Даже за девять лет так до конца и не отмерзла. Хотя… с Димой, может, и получилось бы. Трудно сказать, почему так думаешь, ничего толком о человеке не зная. Просто чувствуешь. Это… как унисон. Хорошо, что все закончилось до, а не после. Нужно всего лишь одно: не только понять, но и принять. Успокоиться, взять себя в руки. И утром попрощаться так, чтобы потом, когда муть уляжется, вспоминать эту ночь именно как сказку. Чтобы не испортить все окончательно. Захотелось вдруг сделать то, что не успела. Посидеть на диванчике в эркере, глядя, как за окном идет снег и мигают огни на елке. Почему бы и нет? Все равно не засну. Встала, вышла к лестнице, свесилась вниз через перила. Димина спальня была по другую сторону от прихожей, напротив гостиной. Прислушалась — вроде тихо. Ступая на цыпочки, спустилась вниз. Огонь в камине был потушен, свечи тоже. Только переливалась гирлянда на елке. Макс спал в своей корзине. Надо будет утром промыть ему шов перекисью. Последний раз. И напомнить Диме, чтобы сделали рентген для контроля. Постояв немного у елки, я села на диванчик. Подтянула колени к подбородку, повернулась к окну, за которым снег падал крупными пушистыми хлопьями. — Что, тебе тоже не уснуть? 29 29 — Нет. Все мои благие… нет, благоразумные помыслы пошли прахом. Меня даже не пополам раскраивало, а на много маленьких медвежат.