19 19 — Макс, веди себя хорошо, мы скоро! Кот даже головы не поднял со своей лежанки, похожей на низкую плоскую корзину. Приоткрыл один глаз и закрыл снова. Валите, не мешайте спать. Я с любопытством заглянула в гостиную из прихожей, поскольку осмотр дома было решено отложить на потом. Заходящее солнце уже плеснуло в небо малиновым соком, времени для прогулки оставалось немного. Гостиная… ну да, тоже как из глянцевого журнала. Кроме огромной елки, которую успела заметить раньше, там действительно был камин с большим кожаным креслом рядом, огромный диван под бежевым пледом, журнальный столик рядом. По стенам — полки с книгами и всякими безделушками, все, вроде, хаотично, но при этом создавая ощущение строгой гармонии и, как ни странно, уюта. А еще большой эркер с мягким диванчиком. С видом на другую елку — во дворе. Да… я бы из такой комнаты вообще не уходила. Мы вышли за ворота и свернули к неприметной калитке в ограде, за которой начинался лес. Волшебный лес — густые ели с розовато-сиреневым снегом на мощных лапах. И тишина, только долетел откуда-то издалека мягкий гул электрички — еще один звук из детства, когда мы гостили на даче у бабушкиной сестры бабы Зои. Она жила недалеко от станции, и мне страшно нравились эти звуки железной дороги. И запах шпал! Впрочем, и сейчас пахло волшебно. Смолистым лесом. Дымком. И почему-то антоновкой. И вдруг оно вспыхнуло, словно бенгальский огонь, — предновогоднее ожидание сказки! Которое, как мне казалось, ушло навсегда. А на самом деле, наверно, пряталось где-то очень глубоко. Ведь не могло же вот так появиться ниоткуда? — Скажи, Дим, — мы вышли на узкую тропинку, где можно было идти только друг за другом, и я обернулась через плечо, — а ты вообще Макса искал? Не обижайся, просто я охраннику целую пачку объявлений дала, штук пятнадцать. И ВКонтакте в кучу групп написала, где потеряшек ищут. И в Фейсбуке. Если честно, уже надеялась, что никто не позвонит. Хотела у себя оставить. Он просто классный. — Господи, ну, конечно, искал, — возмутился он. — И в соцсетях, и сам объявления повесил. Около магазина и еще штук пять по всему поселку. Только не там, где твое. Я ж тебе говорил, там его все равно никто не видел. Когда на машине едешь, оно с будкой сливается. А пешком туда не ходят. Пятнадцать штук, говоришь? Не, больше ни одного не видел. В соцсетях, наверно, не там искал. И вообще не думал, что он может куда-то далеко уйти. Макс домашний, никуда не шляется. Только во двор. Адресник повесил на всякий случай, а как случай случился — он и отвалился. У нас есть группы поселка ВКонтакте и в Фейсбуке, туда написал, но никто его не видел. Боялся, что в лес ушел и замерз. — Ясно, — вздохнула я. — Зараза ваш охранник. Хотя… обещал повесить — повесил. Одно. А если б не повесил… Будешь смеяться. Я у Деда Мороза просила подарить мне кота. Рыжего. Ну, не всерьез, конечно. Увидела такого во дворе и подумала, что тоже хочу. У меня был когда-то рыжий. А на следующий день нашла Макса. Как будто подарок. — Как странно, — по лицу Дмитрия словно тень пробежала. Или, может, действительно упала тень от ели. — Я его принес домой тридцать первого декабря два года назад. Тоже как подарок. Новогодний кот… Не холодно? — Нет. Здесь просто… необыкновенно. Очень красиво. — Я люблю тут гулять. И летом. Грибов-ягод, правда, нет, все вытоптали, но неважно. — А ты давно здесь живешь? — Пятый год. Купил, когда поселок еще только заложили, одним из первых. Наверняка с женой купили. Рассчитывали, что будет такое… семейное гнездо. А Макс? Подарок жене? Я думала об этом без каких-либо эмоций. Просто как факт. У каждого свой багаж. И свои демоны в багаже. Дмитрий нагнулся, собрал ком снега, попытался слепить снежок, который рассыпался в ладонях. — Облом, — вздохнул он. И неожиданно тряхнул лапу ели — снег обрушился на меня мелкой колючей пылью. Детсад — штаны на лямках! Но почему бы и нет? Со всей силы пнула сугроб, розоватая пена полетела ему в лицо. И тут же, хохоча, я оказалась по уши в этом самом сугробе. Дмитрий протянул руку, я вцепилась в нее и дернула его к себе. А такое в моей жизни бывало? Кажется, последний раз в начальной школе. Мы валялись в снегу, как два подростка, и было так легко и весело, словно действительно с мальчишкой-одноклассником. Снег набился всюду, кажется, даже в трусы. Бледно пробежала мысль, что трусы-то запасные у меня есть, а вот как все остальное сушить? Но я ее тут же отогнала. 20 20 — Дим, мне неловко, но я хочу сделать одну вещь. Потому что если не сделаю сейчас, не сделаю, наверно, уже никогда. Вот тут-то он и стал для меня Димой. Нет, я и до этого к нему так обращалась, но в неком внутреннем реестре он все равно значился как Дмитрий. Как раньше Соколов или Дмитрий Андреевич. Дима посмотрел на меня как-то странно. Словно я собралась к нему грязно приставать, а он не знал, как на это реагировать. — Ну и? — Ангела. — В смысле? — не понял он, но тут же догадался: — А, это по снегу руками махать? А в чем проблема? — Ни в чем, — я смущенно отвернулась. — Просто я никогда этого не делала. В детстве как-то мимо прошло. А потом уже… ну взрослая же тетка. — Сколько тебе, взрослая тетка? Если не секрет? — Двадцать восемь. — Ты еще ребенок. Валяй. Если стесняешься, я не буду смотреть. — А тебе сколько, дядечка? — я оглянулась по сторонам, выискивая подходящее нераспаханное место. — Тридцать три. Подожди. Дима неожиданно подхватил меня на руки — под спину и под колени. Нагнулся и уложил подальше от себя, на чистый снег. И пояснил: — Ангелы пешком не ходят. Я старательно повозила по снегу руками, рисуя крылья. Осторожно встала, критично осмотрела свое творение. Ангел получился какой-то скособоченный, но все равно я осталась довольна. И в первую очередь тем, что все-таки решилась это сделать. — Сфотографируй, — посоветовал Дима. — В подтверждение совершенного подвига. Я вытащила из внутреннего кармана куртки телефон и охнула. — Черт! Ольга там, наверно, уже решила, что ты меня расчленил и по пакетам расфасовал. Я ей обещала написать. Сфотографировав ангела, я отправила его в Вотсап, сопроводив припиской: «Все ОК». — Пойдем уже? — Да, пожалуй, — я зябко передернула плечами, внезапно почувствовав, что снег действительно везде. — Замерзла? — Ну… есть немного. Покосившись на мои тонкие шерстяные перчатки, облепленные комочками подтаявшего снега, как панцирем, он снял свои, кожаные. — Надевай. Давай, без разговоров. Черт, это было так приятно! Хотелось, конечно, немного поломаться для виду, но не стала. Стянула мокрые, нырнула закоченевшими пальцами в мягкое меховое нутро. Блаженство! Обратно шли молча, думая каждый о своем. Хотя, может, думал Дима, а я… я глупо улыбалась, и мысли таяли в этой улыбке, как брошенная в кофе зефирка. Быстро темнело, и к дому мы подошли в тот момент, когда таймер включил иллюминацию. И я вынуждена была признать, что хоть и наляпана она без разбору, выглядит все равно лучше, чем при дневном свете. Да ладно, очень даже симпатично и празднично выглядит. Хотя встроенный профи все же сократил бы это сверкание примерно на треть. Интересно, а с чего ему вдруг захотелось все так украсить? Один ведь. Только чтобы быть не хуже соседей, у которых все сияет? — Слушай, — спохватилась я, — мы Макса так надолго одного бросили. Он там ничего не натворит? Ну, не знаю, елку опрокинет или мишуры наестся? — Не, — остановив у крыльца, Дима энергично принялся отряхивать меня от снега. — Вандализм в него не прописан. Не поверишь, за два года ни одной пакости. Сказочный кот. — Да, у меня тоже вел себя идеально, — согласилась я, отгоняя мысль о том, как же буду уже завтра без этого сказочного кота. — И даже когти не пытался точить. — Для когтей у него на задней террасе рвакля есть. — Рвакля? — рассмеялась я, поднимаясь по ступенькам. — Поэт Цветик говорил, что нет такого слова. — А нам с Незнайкой и с Максом плевать, — Дима открыл дверь и подтолкнул меня внутрь. — Это картонки, которые Макс рвет в клочья. Да с таким остервенелым видом, ты бы видела. Одной хватает примерно на месяц. Вот что, Жанна…