Сельма отвалилась от экрана ноутбука и потерла глаза. Руны… Тема оказалась интересной и необъятной. Алфавит в древнем, магические знаки в настоящем. Ну кто же сейчас верит в магию? Сельма потерла все еще болевшие пальцы, по которым попала разорвавшаяся струна. Так-то и в другие миры никто не попадает, о чем говорить… Она задумчиво нарисовала знак «турисаз» над шнурком кроссовок. Ноль эффекта. Сельма вспомнила, что запасных у нее все равно нет, и обрадовалась, что ничего не получилось. А почему получилось тогда? Может быть, дело не в ней, а в Айке? Пока никто не видел, она попыталась разорвать струну руками, но безуспешно. Как это сделал Айк с несколькими, а не одним витком, оставалось загадкой. Айк вызывал вопросы, но его ответы озадачивали еще больше. Когда она ненавязчиво поинтересовалась маркой сигарет, он предъявил ей совершенно стандартную пачку Winston, которые на запах ничем не отличались от обычного неприятного ей табака. На вопрос о рунах туманно пожал плечами и сказал: — Мне в детстве показали, что так можно. Работает же. Сельма спросила, кем были его родители. Айк на пару секунд задумался, подбирая ответ, и наконец уверенно произнес: — Фермеры. Сельма отстала. В отсутствие Мартина работы стало больше, но аврала не произошло. Сказалось то, что Айк всегда держал руку на пульсе. Теперь по всем делам они бегали не втроем, а вдвоем, и иногда это приводило к курьезам. Однажды они топали по длинному плохо освещенному коридору к директору клуба, в котором собирались выступать, когда Сельма заметила в темном углу мохнатое черное пятно, сердито уставившееся на них ярко-алыми глазами. Одновременно дверь кабинета открылась, и оттуда вырулил огромный угрюмого вида мужик, охранник, и выжидательно на них уставился. Сельма ненавязчиво выдвинулась вперед, заслоняя Айка и не давая тому пройти дальше и потревожить выходца из иномирья, одновременно готовясь объяснить охраннику цель визита. Но не успела она открыть рот, как ее так же ненавязчиво оттеснил за спину сам Айк. Сельма обозлилась — мало того, что он лезет на рожон, сам того не зная, так еще и собрался что-то говорить, а это дело переводчика! Она повторила маневр. Айк — тоже, не стирая с лица ослепительной улыбки, обращенной к охраннику. Тот наблюдал за ними с возрастающим изумлением. Айк наконец победил, преградив дорогу переводчице выставленным в сторону локтем. Сельме надоело пихаться, и она сменила тактику, вцепившись в его ремень и не пуская дальше. Высунула голову из-под его локтя и сообщила вконец растерявшемуся громиле: — Здравствуйте. Нам к шефу. Мы договаривались. Группа «Crazy Cellos». Охранник, помедлив, кивнул и даже распахнул перед ними дверь. Железной хваткой держась за ремень, Сельма заставила Айка обогнуть черную тень по максимальной дуге. Впрочем, мохнач не пытался нападать, он съежился, свернулся в клубок, закрыл лапами морду и замер, настороженно подглядывая за ними одним глазом из-под лапы. Когда они выходили из кабинета, Сельма снова вылезла вперед в открытую дверь, но была поймана Айком за воротник — тот принял ее трюк на вооружение. К счастью, коридор был пуст — иномирец убрался. — Ну и что это было? — иронично поинтересовался Айк, отпуская воротник, но Сельма уже вспылила: — Я же предупреждала — я вижу невидимое другим! Там сидело недружелюбное существо, а ты пер вперед как танк! Чего, спрашивается?! Айк пожал плечами: — Мужик выглядел тоже очень недружелюбным. Нечего лезть к таким первой. Сельма фыркнула, показывая, что не согласна. Айк тоже совсем не походил на раскаявшегося. Из чего следовало, что каждый остался при своем, и в следующий раз ситуация повторится один в один… * * * Варька летела. В ночном небе, высоко над землей. Сверху звезды, густо усеявшие небосвод, снизу их неуверенная копия — огни городов, поселков, одиноко стоящие хутора и ленты автомагистралей. Воздух плотным шелком ложился под сильные крылья. «Как это? — подумала Варька. — Я же человек, откуда крылья?» И в тот же миг камнем полетела к земле, будто под ней проломилось тонкое прозрачное стекло, отделявшее ее от пропасти. Огни приближались, стремительно и неотвратимо, ветер свистел в ушах, бил в лицо. Варька заорала, и откуда-то сверху на нее спикировала черная тень, вцепилась в плечи птичьими лапами, сильно, до боли, но зато затормозила падение. Варька дернулась и проснулась. — Тише, тише, — Эйво крепко держал ее за плечи, пережидая всплеск заполошных метаний по постели. — Эйво, мне приснился кошмар! — Да я уж понял. Так орать… Весь лагерь небось проснулся и думает, что я тут с тобой делаю… — А то они не знают будто, — проворчала Варька, немного успокаиваясь. — Мне слишком часто стало снится, что я летаю. К чему это? Я расту, что ли? Так вроде бы уже не должна. Эйво пожал плечами. Что он мог объяснить? Люди изменчивы и приспособляемы. Иногда они даже не замечают, как приспосабливаются к тому, с кем живут. А если еще помогать им магией… Но он отнюдь не собирался признаваться, что когда Варька спит, он играет музыку, направляя сны в нужное ему русло. — А потом я падаю, — вздрогнула Варька. — Как сделать так, чтобы это больше не снилось?! — Не нравится падать? — Да ты рехнулся?! Кому понравится?! — А летать? Варька задумалась. Ночь, тишина, свобода, легкость и стремительность. Сила в крыльях, невидимых, но так ясно ощущаемых… Нет, летать — это было круто. — Так что тебе все-таки снится? — хитро спросил Эйво. — Кошмар… или мечта? Варька застыла, пораженная таким свежим взглядом на ее сон. Но потом покачала головой. — Глупости. Это в детстве мечтаешь уметь летать. А сейчас уже нет, все равно ведь не получится. Сейчас мечтаешь о более приземленных вещах… — О чем же? — волынщик откинулся на спину и смотрел на нее с любопытством из-под прищуренных век. — Деньги? Слава?… — Я бы Сельму повидала… — смущенно призналась Варька, немного стесняясь столь прозаичных и немасштабных желаний. Эйво фыркнул. — Если б твоя подруженька не укатила стихийно с первыми встречными рок-звездами, то была бы сейчас здесь, с тобой… — Твоя была идея, — напомнила Варька, — чтобы Сельма поехала на концерт. — Ну… ей не сложно, а мне большая польза, — довольно сказал Эйво и понял, что проговорился. Надежда, что Варька не заметит, развеялась как дым, стоило взглянуть на девушку. Та подобралась, как мышкующая лиса. — В смысле? Почему тебе польза от того, что Сельма уехала на концерт? — Ну как почему… — Эйво старался сохранить внешнюю невозмутимость, спешно выдумывая, что же сказать. — Потому что ты со мной смогла поехать, разве не польза? Чертовы девки с их вопросами! Другие бы уже давно беспечно верили всему, что он говорит, и просто радовались тому, что он рядом, а этих постоянно приходится забалтывать. Варька уставилась на него с подозрением, только что лампой в глаза не светила, как на допросах. — Но я согласилась ехать с тобой до того, как ты предложил отправить на концерт Сельму. — И?… — Эйво захотелось проползти спиной вперед сквозь полог шатра, только чтобы скрыться от ее взгляда. — Эйво, — Варька помолчала, чтобы придать своим словам больше веса, — или ты признаешься, или я сейчас ухожу. Да, ночью. Я думаю, проблем с ночевкой у меня не возникнет. После эпохального выступления за Варькой таскался целый хвост поклонников. Она была этому вовсе не рада, но сейчас с удовлетворением подумала, что все-таки популярность в массах иногда бывает очень кстати. По крайней мере, у Эйво не возникло сомнений ни в том, что она выполнит задуманное, ни в том, что ей будут рады чуть ли не в каждом втором шатре, если не в каждом первом, пусть и среди ночи. — Хорошо, — жестко сказал он, резко садясь на постели. — Сама хотела — слушай. Это была цена, которой я расплатился с Двуликой. — Что?!! Ты вмешал Сельму в свои мутные отношения с какой-то мегерой из потустороннего болота?! — возопила Варька, но Эйво мигом закрыл ей рот ладонью. — Тссс… не стоит громко орать о таких вещах. Никого я не втягивал. То есть, может и втягивал, но не потому что хотел. Я был ей должен, и она, пользуясь этой связью, пришла в мой сон… — …Ты мне должен, и я хочу дать тебе шанс расплатиться… Легкие начинали гореть от нехватки воздуха. — Сделай так, чтобы на концерт уехала та, другая, видящая. Эйво хотел помотать головой, но сумел сделать только намек на движение. Ему совершенно не хотелось снова предавать. Слишком хорошо он помнил это чувство горечи, стыда и отчаяния. И кроме того, совершенно не хотелось перебегать дорогу Рогатому, а у того явно был свой интерес в этом деле, иначе, с чего бы он стал помогать? Двуликая улыбнулась живой половиной рта. — Пытаешься договориться с собой? Я облегчу тебе задачу. Если она поедет, то никто не умрет. По крайней мере, сейчас. А вот если ты не согласишься… Двуликая не договорила, но намек и так вышел очень прозрачным. Хороша задачка — или ты отправляешь куда-то Сельму, подписывая ее непонятно на что, или их убивают — всех или кого-нибудь. Варьку. Нет, только не ее. Эйво заведомо не нравились ситуации, когда он не мог отказаться, но ничего не придумывалось. Отчаянно не хватало воздуха, перед глазами начали мелькать цветные круги, животный страх удушья сводил на нет все попытки сосредоточиться. Сделать так, как она хочет, потянуть время, выгадать жизнь сейчас… А потом посмотрим. — Согласен? — голос Двуликой звучал бесцветно, равнодушно, будто она не сомневалась в ответе. Да так оно и было. — Да, — одними губами прошептал Эйво, и в тот же момент вернулась способность дышать. Захлебываясь воздухом, теперь казавшимся вкусным как никогда, Эйво увидел, что Двуликая уходит. Дурное любопытство, которым всегда отличался Вороненок, подтолкнуло его спросить, пока она не скрылась из виду: — А кто должен был умереть, если бы я не согласился? Двуликая обернулась. Той, целой стороной лица, безупречно красивой. — Разве не догадался? — ласково сказала она. — Ты. Эйво замолчал, а Варька с ужасом глядела на него, не зная, что сказать. Она понимала, что на месте Эйво поступила бы также. Из тех же соображений — выгадать всем время. — И что же теперь будет? — испуганно спросила она.