— Двуликая обещала не убивать Сельму, — торопливо добавил Эйво, — и вернуть ее обратно. Тебя я подставил, да, но ты выкрутился. — Не выкрутился, — проговорил Айк, и на этот раз в его голосе не было никаких эмоций. — Она убила меня. Руками Сельмы. — Но ты живой… — теперь Эйво ничего не понимал. — Да. Сельма откуда-то знает про кровавые жертвоприношения в мою честь. Не могу сказать, что меня это радует, но сегодня оказалось очень кстати. — Она…себя…? Айк кивнул. — Две жизни против двух смертей. Справедливо, — усмехнулся он и пошел прочь. Теперь Эйво обалдел даже больше, чем когда увидел его целым и невредимым, выходящим из шатра. — И ты не убьешь меня? — крикнул он в спину уходящему, прежде чем понял, что привлекать внимание к этому вопросу — более чем опрометчиво. Айк остановился, обернулся, с интересом глядя на волынщика. — Месть? — усмехнулся он. — Что ж. Могу сказать, что тебя ждет в ближайшем будущем. Ты получишь вдвое меньше, чем хотел. Да и то не сумеешь удержать. Эйво побледнел от злости. Столько усилий, переживаний, да он переступил через себя ради того, чтобы получить желаемое, думаете, легко предавать?! И теперь по итогу — ничего?! А с этого типа как с гуся вода — еще бы, ему жертву принесли, впервые за столько-то лет, вон, аж светится, такой подарок… Эйво прищурился, с вызовом уставился на Айка и, откровенно нарываясь, спросил: — А Сельма? За нее не боишься? Айк больше не улыбался. Его лицо вообще потеряло всякое выражение, будто ему надоел разговор и собеседник. — С ней ты больше ничего не сможешь сделать, — сказал он. — Даже если очень захочешь. И, если ты попробуешь, я узнаю. Он отвернулся, разговор был окончен. Эйво еще какое-то время смотрел вслед, пока он не скрылся из виду, потом чертыхнулся и принялся сдирать с ног траву. Из шатра снова появилась Варька, недоуменно огляделась: — Где Айк? Он что, ушел? — У него самолет, ты же слышала. — Но он… Он же начал что-то говорить про Сельму… И там Юке звонил, на ее телефон, волновался. — С Сельмой все нормально. Спит и пусть спит, — сообщение о черногривом виолончелисте Эйво решил не комментировать. — Ты б ее видел, ты б не был так уверен. — Ну пойдем, посмотрю. Эйво залез в шатер и едва подавил желание тут же выбежать обратно. Слишком сильно там ощущался запах крови. Он огляделся, чувствуя как на загривке волосы встают дыбом. — Это, по-твоему, нормально? — пробурчала Варька, успевшая немного притерпеться к обстановке, но все равно морщившаяся. Почему-то все запахи сейчас казались ей резче, чем раньше. — Нет, конечно! Они испортили мою шкуру! — Эйво возмущенно приподнял край овечьей шкуры, служившей историчным одеялом. Варька закатила глаза, мысленно вопрошая, может ли этот идиот хоть когда-нибудь выдавать адекватную реакцию. Эйво, тем временем, наконец перестал убиваться над одеялом и наклонился над Сельмой. Несмотря на жутко грязный внешний вид, выглядела она относительно нормально. По крайней мере, не возникало желания тут же ее закопать. Эйво почесал затылок. Вообще-то, он надеялся, что Двуликая выполнит свое обещание сразу же, получив Сельму к себе. Так, чтобы он с Варькой смог убраться с места событий и не попадаться Сельме на глаза. Но выполнение сделки что-то запаздывало, он уже нарвался на Айка, и, судя по лицу Варьки, вряд ли ее удастся оттащить от подруги, пока та ей лично не скажет, что все хорошо. В списке вещей, которые Эйво хотелось видеть меньше всего на свете, теперь сразу после «Айк» стояло «Сельма в сознании». — Так, мне тут по поводу выступления нужно сходить, — сообщил он Варьке, намыливаясь к выходу. — Сейчас? — изумилась та. — Разве они еще не спят? — Организаторы никогда не спят, — назидательно проговорил он и был таков. Варька растерянно смотрела ему вслед. За последние сутки жизнь отчетливо приобрела оттенок сумасшествия, но, похоже, замечала это только она. Ни Айка, ни Эйво не взволновали залитый кровью шатер, странный глубокий сон Сельмы и даже ночной переполох в лагере. Варька потерла лоб. Может и правда — это она сходит с ума? Нельзя отрицать — последние несколько часов с ней творится что-то странное. То это учащенное сердцебиение, то температура. Кажется, и сейчас повышена. И вот эти приступы расфокусированного зрения. Что это вообще? «Мне пора к невропатологу, — подумала Варька. — Или к психологу. Или к психиатру». * * * Айк ворвался в номер как пуля, чувствуя что адски опаздывает. Навстречу ему выскочила вся группа, которая, похоже, уже давно в полном составе была на ногах и ждала его, не могла дождаться. — Где тебя носит?! — взвыл Макс, но Айк отмахнулся, кидаясь к своим вещам в поисках чистой майки. — Я в душ, — кратко сообщил он, вызвав новый приступ возмущения. — Какой душ?! — Макс уставился на захлопнувшуюся за лидером дверь. — Машина ждет уже полчаса, какой нафиг душ?! Юке тем временем поднял сброшенную Айком футболку: — Да нет, душ — не лишний, — сказал он, разглядывая кровавые пятна и дыру посередине. — Куда он встрял на этот раз? — Алекс тоже подошел, с ужасом созерцая лохмотья. — Никуда. Все окей, — Айк уже натягивал чистую майку на еще мокрое тело. — А это что?! — Юке потряс футболкой как уликой. Блондин поморщился, выхватил ее и запихнул в свой багаж. — Очень надеюсь, что меня не будут досматривать на таможенном контроле, — сообщил он ошеломленным согруппникам. — Ты цел? — только и спросил Алекс, поняв, что объяснений не будет. — Угу. — А где Сельма? — вдруг спохватился Юке. — Она не придет. — Как не придет? Мы же улетаем, — опешили все, даже Макс. — И что? Она же все равно с нами не полетела бы, — Айк посмотрел на лица ребят и понял, что объяснять все-таки придется. — Сельма… попала в неприятности. Все обошлось, но проводить она нас не сможет. Вот так. — Что? И мы вот так просто улетим? — теперь Юке разволновался всерьез. — Может быть, отправимся попозже? Другим рейсом? — Нет, — отрезал Айк, резко застегивая молнию чемодана. Группа замолчала, внутренне протестуя. Впервые решение лидера казалось странным, нелогичным и некрасивым. Айк вздохнул. — Послушайте. Просто поверьте мне. Чем скорее мы уберемся из страны, тем для Сельмы сейчас лучше. Мне и самому не нравится уезжать так. Не нравится гораздо больше, чем всем вам вместе взятым, — в сердцах выпалил он. — Но так надо. Можете ей потом написать. Или позвонить. Только после того, как мы приземлимся в Хельсинки, окей? Всеобщее молчание нарушил Макс. — Ладно, для начала нам надо еще взлететь, и если мы не поторопимся… — Все готовы? Идем, — скомандовал Айк. Музыканты потянулись к выходу. * * * Туман плыл по болоту, путался в прибрежных камышах, облизывал поросший травой берег, осторожно обвивал стволы ближайших деревьев, исследуя, обнюхивая незнакомый, но лакомый кусок суши. Двуликая стояла на границе своей и его территории и смотрела на лес. Наконец-то. Всего-то и стоило дождаться, пока он окончательно очеловечится. Каких-то пару десятков веков. Вечное существо убить невозможно, оно перерождается, меняется, ускользает, но с кем поведешься… стоило ему уйти к людям, как тут же заразился всеми их недостатками. Эмоции, доверие и, как следствие, — уязвимость. Двуликая улыбнулась. Она больше не видела, что происходило в мире людей, но оно ее и не интересовало. Она смотрела глазами Сельмы, чувствовала тяжесть ножа в ее руках, сопротивление рассекаемой кожи и мышц, видела остановившийся взгляд Айка, и ей было достаточно. Убедившись, что Айк мертв, она ушла, отпустив марионетку, как и обещала. Судьба Сельмы и мертвого тела ее не волновали. Теперь ее ждал лес. — Его больше нет, — ласково пропела она, обращаясь к деревьям. Лес ждал. Недвижимо, безмолвно, не спеша выдавать свои секреты и признавать новую хозяйку. * * * Айк заткнул в уши наушники, надвинул поглубже капюшон и уставился в иллюминатор. Сельма наверно еще спит. Хотелось бы ему быть с ней, когда она проснется. Хотелось бы… Но рядом с ним сейчас опасно. Он думал, что охотятся за Сельмой, а на самом деле охотились за ним. Если он устранится, к девчонке потеряют интерес. И тогда он вернется. Айк закрыл глаза, вспоминая ощущение ее тела в своих руках. Конечно, если бы можно было отмотать назад, если бы он знал заранее, он сделал бы все, чтобы не допустить того, что произошло сегодня. Но… в конечном итоге, он действительно выиграл. Жертва связала его с девушкой крепче, чем что бы то ни было. Ее жизнь и смерть теперь принадлежали ему. А значит… значит, с ней теперь ничего не случится. Конечно, защита действует только пока он жив, но… Айк усмехнулся про себя — не считая вчерашней досадной случайности, он был жив уже очень долго и собирался оставаться таковым еще дольше.