Варька разом перестала суетиться и говорить, будто ее резко макнули в холодную воду. — Ты его нашла? — Да, — кивнула Сельма. — и даже заставила снять его часть заклятия. Но я не знала, что есть еще часть Двуликой. Так что теперь неизвестно — во что ты превратишься и когда. — А, ну то не сюрприз, — вздохнула Варька, но тут же перестала погрязать в меланхолии и жадно попросила: — Рассказывай. Видя, что никто никуда не спешит, да и куда теперь-то, Сельма уселась на обочину заросшей лесной дороги и пустилась повествовать, старательно сокращая особенно жуткие моменты. Ее постепенно отпускало пережитое напряжение, но обрести трезвость мысли не получалось. Рядом сидел Айк. Спокойный, внимательно слушающий и… последний раз она видела его мертвым. Сельма невольно потерла шрам под ребрами. Она почти полгода мечтала его увидеть и вытрясти из него, что же произошло, а теперь боялась посмотреть ему в глаза. — И что теперь? Ты будешь превращаться на полночи? — Юке пытался математически вычислить степень оставшегося заклятия. — Или на полвороны? Варька содрогнулась, представив себе это, и с ужасом воззрилась на Айка. — Скажи, что нет! — взмолилась она. Тот задумчиво посмотрел на клонящееся к закату солнце. — Вот скоро и проверим, — сказал он, вопреки Варькиным надеждам даже без ехидцы в голосе, что напрягло ее гораздо больше, чем его обычные подколки. — Мы будем ночевать здесь? — Юке смотрел на заросшую дорогу. — Почему бы и нет, — Айк пожал плечами, в своем лесу ему везде было комфортно. Юке тоже прикинул, что оживленного движения на этой дороге можно не бояться, и полез в машину за спальником. — Я посплю в машине, — решила Сельма. — Что-то мне дикая природа за эти дни поднадоела… Дожидаясь заката, Юке принялся стряпать немудреную еду, Айк извлек откуда-то грубо вырезанную свирель и, закрыв глаза, принялся тихонько наигрывать какую-то мелодию. Варька утащила Сельму подальше в заросли, где сначала бурно обругала за то, что та бросила ее на Юке, а потом в лицах рассказала о последних событиях, откровениях Айка, спасшем ее Юке и всем прочем, важном и нет. Сквозь кусты доносились звуки свирели, вкусный аромат похлебки, окружающий лес воспринимался как большой доброжелательный пес, ждущий рядом с готовностью помочь, а сумерки все тянулись и тянулись… Юке позвал есть, подруги выбрались к костерку, и только тут Варька обнаружила, что вообще-то уже темно. — Стоп, ребята, что-то не работает, — обеспокоенно сказала она, уставившись на свои руки — не обрастают ли они черными перьями. — Солнце село час назад, — заметил Айк, разглядывая Варьку с тем же любопытством. — И что теперь? — Подождем до утра. Сельма зевнула первой. Предыдущие дни спала она плохо и мало, и теперь незаметно убаюкивалась под шелест листвы. — Иди спать, — посоветовал Юке, передавая по кругу фляжку с горячительным. Сельма упрямо помотала головой. Ей было до чертиков любопытно, что же в итоге получилось из возвращенного заклинания Эйво. Да и вообще, хорошо же сидим… И фляжечка эта очень кстати, интересно что там у него такое крепкое. И Айк снова курит, только в этот раз трубку, и запах такой, правильный, как тогда… — Ну что, клиент готов, — вздохнул Юке, сначала ощутив, как к нему привалилось обмякшее тело, а потом, как оно постепенно сползает вниз. — Пусть здесь спит или переложить в машину? — Сделаем, как она хотела, — решил Айк, встал, потянулся, поднял спящую Сельму и отнес на заднее сиденье «ситроена». Юке смотрел на все более нервничающую Варьку. — У тебя нигде не чешется? — вежливо спросил он, заработал возмущенный взгляд и пояснил: — Перья не растут? — Нет! — Варька сидела такая взъерошенная, что и без превращения казалась похожа на птицу. — И это непривычно! — На, — Айк, ухмыляясь, протянул ей невесть откуда взявшееся перо. — Воткни себе куда-нибудь и не страдай. Варька с возмущенным возгласом шлепнула его по руке. * * * Сельма проснулась, когда ночь сменилась серым предрассветным туманом. Она подняла голову, сперва не поняв — где находится. Потом узнала Варькину машину, потому что невозможно было выпрямить ноги. Больше в «ситроене» никого не было. Сельма нашарила в кармане на спинке кресла бутылку с водой и нехотя полезла наружу — умыться, освежиться и вспомнить — все вчерашнее произошло во сне или все-таки наяву. Утро проникало за шиворот сыростью, туман скрадывал расстояния и звуки, добавляя ощущения, что она в лесу одна. Юке и Варька обнаружились у потухшего костра. Музыкант спал, почему-то не в спальном мешке, а на нем. Варька храпела у него под боком, выцарапав себе кусок спальника. По-прежнему в человеческом обличье. Сельма почувствовала движение за спиной, но испугаться не успела. — Она не превращалась, — тихо произнес Айк. Он стоял за ее плечом и тоже смотрел на спящих. — Все получилось и без Двуликой. Наверно ее кратковременная смерть аннулировала заклинание. — Ты что, не спал всю ночь? — Сельма обернулась к нему. Айк кивнул. — Так надо. Даже в ваших сказках об этом говорится. До третьих петухов, кажется так? — И тогда колдовство развеется… — вспомнила Сельма. — Не мог сказать раньше? Я бы тоже не спала. На всякий случай. Вдруг тебя бы все-таки скосило. — Нет, — Айк улыбался. К слову сказать, невыспавшимся он не выглядел, Сельме было с чем сравнить — после гастрольных переездов никто, даже Айк, не сохранял цветущий вид. — В моем лесу я могу многое, обходиться без сна, например… Сельма глядела на него, раздираемая противоречивыми эмоциями, и наконец ляпнула: — Айк, надо поговорить. Тот не удивился. Протянул ей руку: — Пошли. — А Варька с Юке? — Сельма растерянно оглянулась на спящих друзей. — Может, их разбудить? — С ними ничего не случится, — Айк терпеливо ждал, и Сельма нерешительно взяла его за руку. В тот же миг реальность поменялась. Дорога с машиной исчезла, будто ее стерли, а они стояли под кроной огромного дуба. Странно выглядело это место. Поляну, усыпанную толстым ковром листвы, с одной стороны пересекала черная, будто выжженная полоса, чуть-чуть не доходящая до ствола. — Она приходила сюда, — ответил Айк на незаданный вопрос. — В самое сердце. Хотела получить всё. И если б не ты, получила. — И если б не я, она бы вообще сюда не добралась, — прошептала Сельма. Айк покачал головой. — Не в этот раз, так в другой. Не вини себя, Сельма, тебя просто сделали пешкой в чужой игре, разве ты не понимаешь? Фэйри это умеют лучше всего. — И ты тоже? — Сельма смотрела ему в глаза. — И я тоже, — честно ответил Айк, понимая, что зря это говорит, очень зря, но не желая скатываться в ложь, насколько бы спасительной та ни была. — И сейчас? — Сельма все не отводила глаз. Она впервые со времени встречи позволила себе просто и неприкрыто смотреть на него, и не могла насмотреться. Ей уже не хотелось спрашивать, Айк объяснил достаточно. Пешка, просто пешка, а все фэйри любят играть. Ну и ладно, игра закончена, все пойдут своими дорогами, зато в этот раз она сможет попрощаться. — Нет, — сказал Айк, чуть заметно улыбаясь, теперь говорить правду было легко. — С тобой не играю. Уже очень давно не играю. Я просто тебя ищу. Сельма вдруг обнаружила, что он стоит очень близко, и запах дубовых листьев повсюду заставляет вспоминать. — Твои сигареты, — невпопад брякнула Сельма. — Ты так и не сказал, что ты куришь… Айк достал из кармана трубку, просто подержал в руке — над трубкой появился дымок. Знакомый аромат поплыл по поляне. Айк затянулся и протянул трубку Сельме. Та взяла, нутром ощущая, что опять стала частью ритуала, только неизвестно какого, как всегда на берегу не предупредили, но ей было все равно. Табак сделал тело легким-легким, а мысли ясными. Она смотрела на Айка и теперь видела и рога, и татуировки, и древний амулет на шее — грубо вылепленная руна «альгиз», у которой крайние ветви изображали оленьи рога. Улыбающееся лицо с редкими веснушками, глаза цвета весенней листвы. Как они могут принимать его за человека? Колдовство. Но сейчас он не колдует. Не прячется под масками, не играет, вот он такой, какой есть. Делай, что хотела, и будь, что будет. Сельма протянула руку и провела пальцами по четко очерченной скуле. Айк больше не улыбался. На лице его появилось какое-то беззащитное выражение, мигом очеловечившее его больше, чем все остальное. Он поймал Сельму за руку и потянул к себе. Отложенный на полгода момент в гримерке запустился практически с той же точки. Только тут не было дураков сунуться на зачарованную поляну, чтобы помешать Хозяину леса. * * * Сельма открыла глаза, будто выныривая из омута. «Странно, — думала она, глядя вверх, где над ней на ветках дуба распускалась молодая листва. — Я думала, сейчас осень…»