Айк на секунду задумался, потом подытожил: — То есть ты сыграла ровно тринадцать раз. Странно, что к тебе вообще явился только твой дружок, а не весь легион ночных кошмаров. — Он мне не дружок! — обиженно завопила Варька, но Айк невозмутимо продолжил: — В любом случае, пару недель ты поиграла в свое удовольствие на скелете человека, и ничего тебе не сделалось, так что поиграешь и еще разок. Последний. Варька надулась и повернулась к Юке за утешением, но тот только выразительно кивнул ей, в этот раз став на сторону соратника по группе. Варька разозлилась, но, к счастью, конструктивно. — Ладно же! Сыграю я вам! Подавитесь, — ласково сообщила она. Сельма нервно сглотнула. Фиг его знает, если играть в таком злобном настроении, может, там реально половина мертвого царства придет. Но Айк, поняв, что «дожал» Варьку до нужного боевого задора, решил ковать железо пока горячо. — Вот сейчас и давай. Все готовы? — Он вскочил с дивана. Флейта взмыла в воздух и повисла перед Варькой. Айк избегал касаться ее руками, используя магию. — Играй, — прошептал он. Варька свирепо посмотрела на него, но решительно цапнула флейту и заиграла. Сначала Сельму поразило — как хорошо та умеет играть. Потом по спине пополз холодок — за тринадцать дней Варька не смогла бы обучиться до такого уровня. Сельма узнала мелодию — «Herr Mannelig», но какой-то не такой, еще более тягучий, тревожный, будто песня все время стремилась принять другую форму, перетечь в иную мелодию, и наконец, ей это удалось. Сельма узнала музыку, которой Эйво вызывал духов. Варька недоуменно свела брови, не понимая, почему она играет одно, а получается другое. Едва заметно напряглось лицо Айка. Юке огляделся, моргнул пару раз, но ему не показалось — в углах комнаты сгущались тени, свет потускнел. От Варьки перемены тоже не укрылись, ей стало жутковато. «Может быть, бросить? Или поиграть еще немного? Почему стало так холодно?» Глаза Юке, сидящего напротив нее, вдруг изумленно расширились, он смотрел куда-то ей за спину, и Варька с ужасом поняла, что там кто-то стоит. Не испытывая прочность своих нервов, она отшвырнула флейту, прыгнула в сторону и обернулась. Эйво изменился. Ей и в прошлую встречу что-то показалось странным, а теперь она поняла — что. Кожа его будто начала просвечивать, как слишком тонкий слой грима, и под ней… под ней виднелось что-то, на что Варька смотреть не хотела. Куски мяса, обнаженные сухожилия, кости… Варька опустила глаза и вздрогнула — его пальцы… их не было. Туда же, на руку смотрела застывшим взглядом Сельма, будто примерзшая к месту. — Зачем явился, призрак? — спросил Айк. Пока он не колдовал, даже рогов не было видно. — Она позвала, — Эйво усмехнулся. И сквозь его обычную улыбку едва просвечивало жуткое месиво с белеющими рядами зубов. — Я пришел за ней. Айк вздохнул. — Ты мертв, Эйво, — сказал он. Лицо призрака не изменилось, но улыбка будто приклеилась к губам. — Ты помнишь, кто тебя убил? — Не помню. Айк утвердился в своем предположении. Колдуны помнят обстоятельства своей смерти, и если этот забыл, значит, кто-то затер ему память специально. Как он сам проделал это со своей группой прошлым летом. — Ты пошел на сделку с Двуликой, но она не выполнила свою часть. — Она никогда не выполняет, — бесстрастно произнес Эйво. Айк кивнул. — Почему вороны тебя отпустили? — Им было страшно рядом со мной. Все больше и больше. Айк мог понять ворон. Они чувствовали, что с сородичем что-то не то, но не могли понять, что именно, а птичьи инстинкты вовсю кричали об опасности и смерти. Сейчас, глядя на волынщика, он ему сочувствовал, но изменить уже ничего не мог. — Я знаю твое истинное имя и не дам никого забрать с собой, — ровно продолжил Айк. — И не позволю возвращаться. Флейта взмыла к нему, на этот раз он уверенно сжал на ней пальцы. Запахло растертыми в руке дубовыми листьями. — У меня есть последнее желание, — проговорил Эйво. Черные глаза без выражения смотрели на Айка. — Говори. — Похороните меня. Я не хочу быть призраком. Айк с сожалением покачал головой. — Если бы ты знал хотя бы — где оставил тело… — Я знаю, — тихо сказала Сельма. Черные глаза метнулись к ней. Айк тоже изумленно повернул голову. — На границе твоего леса и болот. Я видела по дороге сюда, но не узнала его. Уже невозможно было узнать… Мы сделаем то, что ты хочешь, Эйво. Тот кивнул. Прежнее его обличье потихоньку таяло, и становилось понятно, что имела в виду Сельма, говоря про «невозможно узнать». Айк взялся за флейту обеими руками. Обещание обещанием, но он не собирался позволить Эйво остаться. — Dul amach, Hraven, go deo, — и резко сломал флейту пополам. И в тот же миг все изменилось. Обломки флейты взорвались в его руках фонтаном тьмы, ослепляя всех в комнате. А потом Сельма почувствовала, как куда-то падает. Последним остро резанувшим память было узнавание — она уже такое видела. Лето, тур, подсобка, Мартин…Двуликая. История тринадцатая. Отпусти Темно. Темень непроглядная. Пахнет чем-то затхлым, гниющим. Мокро. Сельма осознала, что лежит в какой-то луже, поспешно приподнялась на локтях и ощупала землю вокруг в поисках сухого места. Увы, вокруг было не лучше. Болото. Сбоку что-то завозилось и захлюпало. Сельма настороженно подобралась, готовая подскочить и бежать, вот только не уверенная — в какую именно сторону. — Твою ж мать, во что мы опять вляпались, — пробурчала темнота голосом Варьки. — Варь, ты? — сама не своя от радости выдохнула Сельма. — Сельмушка! А где остальные?! — завопила Варька. — Я бы на твоем месте не орал, — раздался из тьмы голос Айка. — Блин, ребята, я чуть виолончель не утопил, — горестно пожаловался невидимый Юке. — Хорошо, что она на меня упала. — Откуда у тебя виолончель? — ушам не поверила Сельма. — Да я за нее схватился, когда это все случилось, и чуть не выпустил, когда нас сюда закинуло. — Нашел за что хвататься, — вклинилась Варька. — А если б, наоборот, ты упал на нее? Юке при мысли, что мог уронить в болото виолончель запредельной стоимости, в ужасе замолчал. Сельма тем временем стала различать силуэты друзей. Глаза привыкли к темноте, подумала она, но ошиблась. — Луна всходит, — сказал Айк. И действительно, далеко на краю пустоши появился тоненький серебристый горб поднимающейся луны. — Сельма, у тебя рога… — присвистнул Юке. И у Айка тоже они были. — А где Эйво? — Варька тщетно пыталась разглядеть окрестности. — И вообще почему мы здесь? — Чертова флейта перенесла, — Айк скрипнул зубами с досады, — надо было догадаться, что это ловушка. — И снова через Эйво… — прошептала Сельма. — Ловушка? — Варька вопросительно смотрела то на одного, то на другую, но Айк не реагировал, наблюдая за всходящей луной, а Сельма была поглощена собственными дурными предчувствиями. Болото. Они уже чуть не погибли здесь однажды. Луна посеребрила черную болотную воду, протягивая к ним чуть заметную дорожку, то тут, то там прерывающуюся зарослями камыша, корягами и кочками.