— Айк, я не знаю, что с ней делать дальше! — отчаянно взвыл Юке. — Она не умирает! — Падай! — рявкнул Айк, резким движением отрываясь от державшего его дерева. Юке, не раздумывая, шлепнулся в грязь, а Айк молниеносным движением схватил Двуликую за руку с серпом и довершил замах, загоняя лезвие рядом со смычком. От пронзительного крика заложило уши. Двуликая скорчилась, упала на колени и наконец черным комом замерла на земле рядом с Юке. — Или умирает, — растерянно проговорил тот, нерешительно поднимаясь, а потом снова усаживаясь, пережидая тошноту и головокружение. — Это от смычка? — Почти, — согласился Айк, — почти, — и нетвердым шагом двинул вперед — к висящей на ветвях цветущего ясеня Сельме. Сельма думала, что она умерла. Спокойно, хорошо, раны больше не болят, и пахнет лесом и свежестью. Поэтому когда дерево, повинуясь приказу, отпустило ее, и она свалилась в руки Айку, это оказалось бесцеремонным вмешательством в ее внутренний рай, но глаза она не открыла, только застонала. — Сель, очнись, все позади, — звал ее Айк. — Я же говорил, мы выберемся. Сель? Сельма открыла глаза. Увидела над собой встревоженное лицо, измазанное кровью и грязью. На Айке стремительно затягивались раны и ссадины. Сельма не видела, но чувстовала, что то же самое происходит с ней самой: Магия Рогатого латала их в ускоренном темпе, на коже уже остались только шрамы, да и те на глазах бледнели и становились все менее заметными. — Отпусти, — прошептала она, снова зажмуриваясь. — Сель, уже все в порядке, все живы. Сельма вырвалась из его рук, отшатнулась назад к дереву. Айк шагнул к ней и замер на полушаге, споткнувшись о ее взгляд. — Ты отказал, когда я просила. Просто не сделал. Ты же меня использовал, да? Как топливо для своей силы? Ждал, пока я начну призывать. — Я почти обошелся без этого, — тихо сказал Айк. — Мне нужно было чуть-чуть времени, чтобы желудь успел раскрыться и прорасти. Да, ты меня подтолкнула, но я бы смог, не пользуясь твоей силой. — Значит, я нужна для этого, — Сельма смотрела яростно, прожигая взглядом. — Как вариант на всякий случай. Кладовка с запасом. Которая открывается, если сделать достаточно больно. — Нет! — теперь зло смотрел Айк. — Услышь меня, наконец. Я бы все сделал сам, надо было чуть-чуть потерпеть! — Я не могла терпеть! Я просила отпустить!!! — Сельма орала, вытянувшись в струну и задрав лицо к Айку. — И тогда тут лежало бы четыре трупа! А сейчас — посмотри: мы живы, все живы, и эта тварь больше не побеспокоит нас никогда! — Айк тоже кричал, нависнув над девчонкой. Сельма внезапно замолчала, потухла, сникла. — А чего я… — прошептала она. — Зачем меня вообще спрашивать, если я не могу распорядиться даже собственной жизнью. Валяй, делай что хочешь. Мне все равно. — голос ее звучал глухо и равнодушно. И Айк понял, что край перейден. — Хорошо! — прошипел он. Глаза его горели зеленым, татуировки на руках змеились, меняя рисунок. — Мы связаны магией, древней как это болото, и освободиться можно, только ее лишившись. Если тебе она не нужна, то мне тоже ни к чему! Айк поднял руки к голове, схватился за основание своих рогов и, прежде чем кто-либо успел что-то сказать, с усилием нажал. Раздавшийся треск заставил всех вздрогнуть. Юке, помогающий Варьке выпутаться из куста, обернулся и обомлел. — Что ты наделал?! — завопил он, но услышан не был. — Довольна? — Айк, широко размахнувшись, зашвырнул отломанные рога далеко в топь. — Радуйся, теперь мы обычные люди. Иди куда хочешь. Он развернулся и зашагал прочь. Сельма потрясенно смотрела ему вслед. Она почувствовала, как что-то изменилось. Будто порвалась нить, между ней и Айком. Все. Вот и все. Она почему-то знала, что и ее рога исчезли, хоть и не видела себя со стороны. Свободный обычный смертный человек. И он тоже. Высокий силуэт окончательно скрылся в тумане, не слышно было даже шагов. Внутри вдруг что-то заныло, Сельма потерла ребра, старательно убеждая себя, что это просто нервное. Зато теперь она сама по себе. И никакого волшебства. И главное, никаких чертовых фэйри — больше ни за что и никогда! А «нервное» пройдет. Пройдет же? Она повернулась к потрясенным друзьям, которые потеряли дар речи. — Пойдемте, — буркнула она, — дел еще по горло. — Это каких же? — пролепетала Варька. — Эйво закапывать, — был ответ. * * * Рыть землю ветвистой корягой был тот еще адов труд, но бегать в поисках чего-нибудь получше Сельма поостереглась — черт его знает — найдет ли она потом сюда дорогу. Повезло хоть в том, что почва поддавалась легко, мягкий болотный торф крошился в пальцах. — Глубже, — командовал Эйво. Он сидел на мшистом валуне и наблюдал за работами. — А то зверье отроет. — Было б что отрывать, — огрызнулась Сельма. За время ее отсутствия трупа заметно поубавилось, а на оставшееся уже б никто и не позарился. Варька, увидев останки, позеленела лицом и скрылась в кустах. Судя по звукам, то ли ее тошнило, то ли она рыдала. Сельма допускала, что подруга может делать это одновременно, и решила сосредоточиться на копании. Юке попытался было сунуться в кусты, но был остановлен гневным воплем и присоединился к Сельме. — До костного мозга еще не добрались, — философски заметил Эйво. — Заткнись, — беззлобно рявкнула Сельма, всерьез раздумывая — не пора ли ей к Варьке в кусты. — Выглядишь ты, конечно, не очень-то, — буркнул Юке, отгребая землю, яростно взрыхленную Сельмой. Эйво улыбнулся. Точнее оттянул, обозначив улыбку, сохранившийся уголок рта. В остальном его челюсть и так была на виду. От трупа призрак слегка отставал в стадиях разрушения, но все равно на него старались лишний раз не смотреть. Наконец, могила была готова. Юке не слишком бережно спихнул туда труп. Эйво встал в изголовье, глядя пустыми глазницами на свое тело. Варька выползла из кустов и теперь шмыгала носом, смотря себе под ноги. — Нам надо провести какой-то обряд или что, или как вообще хоронят воронов? — спросила Сельма, прерывая затянувшуюся тяжелую паузу. — Не надо. У вас все равно не получится, — хмыкнул Эйво. — Просто закопайте. — Ладно. Ты готов? Эйво поднял голову. — Да. Жаль, что все так вышло. Варь, из тебя получилась тогда отличная ворона, зря ты упиралась. А из тебя отличная Хозяйка, но ты тоже все испортила, по обыкновению. Девушки мигом перестали ронять слезы. — Да я тебя урою в прямом смысле! — закипела Варька, яростно утирая рукавом нос. — А я помогу! — обозлилась Сельма, которой прошлись по больному. И они с энтузиазмом принялись забрасывать труп землей. За спинами девчонок Юке одобрительно показал хохочущему Эйво большой палец. Тот едва заметно кивнул в ответ и исчез — тело закопали. Девчонки, все еще ворча и ругаясь, сровняли могилу с землей, а Юке навалил сверху камней, сделав небольшой холм. — Ну, погребение состоялось, обещание мы выполнили, — резюмировал Юке. — А как теперь домой? Сельма с тоской осмотрелась, но легкие дороги теперь были для нее закрыты. — Туда, через лес, там поле и шоссе, и по шоссе… Пока не увидим столбы и указатели… — Чертовы фэйри, — выругалась Варька. — А если нас кто-нибудь схарчит по пути? — А кто? Двуликая мертва, а лес — Айка. — И что? Змеи на болоте остались, а Айк больше не божество или кем он там был, и нам не поможет. Девушки пригорюнились, а Юке почесал макушку и спросил: — А если я сыграю — может быть, дорога откроется? Сельма скептически посмотрела на заляпанный грязью чехол с инструментом, но потом просветлела лицом. А почему бы и нет? Ведь волшебство Юке не зависит ни от Айка, ни от Двуликой, только от его таланта, значит, он ничего не потерял. — Играй! — решила она. Глядя, как Юке благоговейно достает из чехла виолончель, она только покачала головой. Весело им будет втроем: ему, его виолончели и Варьке. Если он когда-нибудь решится, а Варька когда-нибудь прозреет, конечно. Она посмотрела на подругу с легкой досадой — ну как так можно: столько обожать любимую рок-звезду и теперь совершенно не замечать, как любимая рок-звезда обожает ее саму? Подруга сейчас походила на болотную кикимору — чумазая, перепачканая землей, с красными опухшими глазами, в волосах что-то торчит… Сельма пригляделась, потянулась и извлекла запутавшееся в Варькином ежике маленькое черное перышко.