— Бросить им на сцену. Ну, это же классика рок-концертов. Ну ладно-ладно, я так, на всякий случай спросила… — трусы исчезли, Сельма обрадовалась. По сравнению с трусами все остальное теперь казалось не столь уж и страшным. — Сделаешь? — инквизиторским тоном спросила Варька. — А без этого всего никак нельзя? — Нет, — строго сказала Варька. — Я столько готовилась, зря что ли? Если ты откажешься, то придется все-таки самой, конечно, это разрушит мое только было наметившееся счастье в личной жизни, но ничего… — Ладно, ладно! — слушать эти стенания не смог бы даже черствый циник. — Вручу, отдам, распишутся, заставлю сожрать, довольна? — Я знала, что ты меня поймешь, — растроганно всхлипнула Варька. * * * Ночь в поезде отдыха не принесла. В последнее время со сном вообще была беда. Слишком часто снилось виденное там, по ту сторону. И слишком часто являлся во снах зеленоглазый «черт». Сельма уже могла бы по памяти рисовать его портреты. Но «черту» она даже радовалась. Куда хуже было, когда однажды приснилась какая-то баба. Баба стояла к ней в профиль, и Сельма невольно залюбовалась идеальными чертами лица. А потом та повернулась. Проснулась Сельма от собственного вопля, потому что с другой стороны это был отнюдь не идеальный скелет. С тех пор, прежде чем заснуть, она долго ворочалась, старалась думать о приятном, на худой конец о зеленоглазом рогатом блондине, который в ее снах, хоть и был разным — то смешливым, то грустным, то серьезным — но никогда не делал ничего плохого или страшного. Хотя, если выбирать, то сейчас Сельма предпочла бы не видеть снов вообще. Слишком усталой она просыпалась после таких видений, будто не отдыхала, а жила где-то вторую жизнь. «Может, хоть в поезде, они от меня отвяжутся», — думала Сельма, устраиваясь поуютнее и наблюдая, как под потолком вагона распластался черный мохнатый шуш. Он пристально озирал входящих, бормоча что-то себе под нос. Что ж, какой-то нечисти и поезд — дом. Сельма вздохнула. Она думала, что способность видеть истинное, как выражался Эйво, благополучно ограничится тем миром, а оказалось, что в этом тоже полно всякой нечисти. Неудивительно впрочем, миры пронизывали друг друга двумя перепутавшимися клубками. Никому, кроме Сельмы, это не доставляло ни малейшего неудобства. Люди попросту не видели выходцев с той стороны. Поезд оправдал ожидания. Сны не снились, хотя толком и не спалось. В отражениях в стекле рогатые морды тоже не мелькали, зеркало честно показало собственную помятую физиономию. Может, и правда, следовало сменить привычную обстановку, чтобы кругом перестала мерещиться чертовщина? Время до концерта Сельма провела, слушая в наушниках виолончели и постепенно проникаясь. Группа полностью соответствовала своему названию «Crazy Cellos». Может, и на концерте будет на что посмотреть… * * * Посмотреть, может, и было на что, но пока что, в основном, было послушать. Издали Сельма видела только темное и светлое пятна — гривы двух виолончелистов, возвышающихся над толпой. А вот музыка… Музыка сносила голову напрочь, обволакивала, плавила кости и в то же время держала, не давая упасть, будто нанизав весь зал на одну волну. Блондинистый виолончелист неизъяснимым образом притягивал внимание. Сельме захотелось рассмотреть его, и она начала потихоньку проталкиваться ближе. Зрители периодически заслоняли от нее происходщее на сцене, ворчали, но расступались, пока она не оказалась ряду этак в пятом. Пробиться ближе было просто невозможно — там единой массой спрессовались девочки-фанатки. Сельма удостоверилась, что не потеряла ничего из своих вещей, толкаясь в толпе, подняла глаза на сцену, на блондинистого виолончелиста и вздрогнула. Это был он — непонятный черт из ведра с водой, из потустороннего мира, из отражений и снов. Только рогов у него здесь не было. «Спилил?!» — обалдело промелькнуло в голове. Светловолосый черт ухмыльнулся ей со сцены и продолжил яростно терзать виолончель. Краем глаза Сельма ухватила резкое движение слева, обернулась и застыла. В нескольких шагах от нее стояли двое совершенно одинаковых существ — бледные до синевы черноволосые девушки с черными глазами без белков. Из уголков рта у них стекали струйки крови. Близнецы смотрели на нее и улыбались жутенькими ухмылочками. Толпа вокруг не обращала на них ни малейшего внимания, машинально расступившись, вряд ли люди сами осознавали, почему это сделали. Странных девушек попросту никто не видел. Сельма в который раз подумала, как сложно стало жить после обретения этой способности — видеть выходцев из иномирья. Несколько глотков воды там стоили ей слишком дорого здесь. Спокойной жизни она лишилась. Поняв, что их заметили, существа двинулись к ней. Сельма попятилась, наталкиваясь на людей, собирая недовольные крики и ругань — со стороны ее поведение выглядело совершенно неадекватно. Пробиться через плотную толпу было сложно, но ей это почти удалось. Близнецы возникли рядом внезапно, пройдя сквозь разделяющего их человека. Тот вздрогнул, огляделся, потом отошел и сел у стенки — неизвестно, что он сейчас испытал, но вряд ли это было что-то хорошее. Глядя в черные глаза, без белков и радужки, Сельма хотела было заорать, но одна из близняшек швырнула ей в глаза горсть черного песка, и девушка провалилась в темноту и небытие. * * * Эйво встречал Варьку посреди площади автовокзала. Варька увидела его издали, ничуть не изменившегося за это время — черные волосы по плечи, острые черты лица, смешливые карие глаза — и сердце ухнуло куда-то в район пяток. Она внезапно поняла про себя слишком много: что она соскучилась больше, чем хотела, что он действительно нравится ей до дрожи в коленях, что ни в коем случае нельзя этого ему показывать. Эйво оглядывался вокруг, опасаясь пропустить девчонку, и наконец ее заметил. Волынщик просиял улыбкой и подпрыгнул на месте, размахивая руками: — Варя! Я тут! Впрочем, через секунду он уже был не «тут», а рядом с ней, хватая из рук сумку. — Пойдем, автобус уже укомплектовался, только нас ждут! Варька на буксире проволочилась за музыкантом среди машин, людей и багажа и очнулась только в маленьком стареньком автобусе с обшарпанными сиденьями, битком набитом холстинами, котелками, железяками, кольчугами, мешками и хозяевами этого всего. Варьку усадили на какой-то тюк, Эйво плюхнулся рядом, двери закрылись, и автобус покатил куда-то в поля, урча так, что доедут они до места назначения или нет — оставалось под большим вопросом. Периодически автобус останавливался, со скрежетом открывал двери, подбирая все новых и новых лиц. В одну из остановок дверь заело. Большой плечистый детинушка решил ей помочь, ухватился как следует и… вынес дверь напрочь. — Без двери не поеду — оштрафуют, — обреченно сказал водитель замершим пассажирам. Следующие пару часов дверь чинили, приматывали чем придется, привинчивали и приклеивали. — Мы еще даже не доехали, а уже так весело, — радовалась Варька. Эйво ржал, развалившись на мешках. Когда они доехали до места, уже смеркалось, и в первый момент пейзаж напомнил Варьке поле клевера в потустороннем мире — такое же отсутствие цивилизации, запах трав и бескрайний простор. Она даже вздрогнула, но в следующий момент воспоминание поблекло и затерялось, заглушенное шумом разбиваемого лагеря, огнями костров и суетой. — А где я буду жить? — вдруг поинтересовалась Варька, как до этого упустившая из виду этот вопрос. Эйво смутился. — Ну, можем, если хочешь, поселить тебя к девчонкам… Варька вспомнила, как «девчонки» смотрели на нее всю дорогу. Им явно не грел душу тот факт, что в эту поездку Эйво взял с собой не только волынку. Нет, конечно, возможно она заблуждается, и эти милейшие мегеры просто на всех так смотрят, но… Варька представила себе ночевку в их компании и содрогнулась. Болото с мертвецами из того мира показалось ей дружелюбнее. Эйво, кажется, догадался о ходе ее мыслей, а может, просто сразу рассчитывал на другой вариант, потому что он тут же продолжил: — Но, может быть, лучше со мной и группой? Варька мысленно перебрала состав фолк-группы: «девчонок» там не наблюдалось. Группа со странным названием «Pofigum» состояла из, собственно, Эйво, Ульфа — коренастого бородатого барабанщика, и Хельги — невысокого флейтиста с волосами, заплетенными в дреды. Ульф был, очевидно, большим пофигистом и флегматиком, а Хельги отличался острым и злым языком, вследствие чего никто даже не пытался с ними скандалить. На представленную им девчонку Ульф отреагировал рассеянно-добродушно, Хельги же будто прислушался к чему-то, подмигнул ей и тут же переключился обратно на спор с предводителем клуба, который не утихал все время, которое они ехали. Хмм… С одной стороны, ночевать с ними — это, конечно, удар по репутации… С другой… Да какая репутация?! Какая нормальная баба между известной фолк-группой и надутыми бабами выберет надутых баб?! Ха! — Лучше с вами, — согласилась Варька. — Только руки не распускайте. — Руки у нас заняты инструментом, — подмигнул Эйво. — Вот-вот, им и занимайте. Состав фолк-группы вроде бы против ничего не имел. Ночь прошла мирно. Пожаловаться Варьке было не на что, кроме одного… Они храпели! Сном ей удалось забыться только под утро, но и тут не повезло — успел присниться кошмар. Какая-то странная женщина, у которой вместо половины лица череп, смотрела на нее из сна и улыбалась. Варьке даже показалось, что к ней тянутся когтистые руки, но проснувшись в холодном поту, она обнаружила, что это упираются в бок дудки волынки. — Блин, и тут ты мне покоя не даешь! — тихо обругала девушка невинный инструмент, переложила его подальше и попыталась снова заснуть. Не тут-то было. Храп бравых молодцов не утихал. Варька встала и на цыпочках обошла шатер. Громче всех храпел барабанщик. Варька похлопала Ульфа по плечу, пнула ногой, перевернула на другой бок, пощелкала зубами над ухом, посвистела — все впустую. Теперь он храпел даже громче, потому что теперь лежал лицом к Варькиной постели. Девушка чертыхнулась и принялась переворачивать его обратно. — Что ты делаешь? — раздалось изумленно за спиной. Эйво тер глаза, сомневаясь — уж не привиделось ли ему. Варька подпрыгнула, и барабанщик плюхнулся на спину, захрапев еще мощнее. — Борюсь с храпом! — пояснила она. — И как? Успешно? — Нет! Как вообще ты можешь спать в такой какофонии?! Волынщик пошарил рукой под своим лежбищем и извлек фляжечку. — Немного успокоительного тебе не повредит. «Успокоительное» ошпарило рот, Варька поморщилась, но глотнула еще. Хотя вряд ли эта пара глотков спасет ее от бессонницы. — Хочешь, помогу? — Эйво загадочно блестел глазами в темноте. — Да что угодно, только поспать дайте. Может, вынести этих храпящих наружу? Или пойти все-таки к девчонкам? Может, хоть они спят тихо, девочки же… — А может, немного колдовства? — осторожно предложил Эйво. Варька на секунду растерялась, но тут же с кошачьим любопытством подхватила идею. Колдовство! Когда еще такое покажут? — Давай. Эйво выудил невесть откуда черное перышко. «Дитя ворона» — вспомнила Варька и впервые задумалась: может, это была не совсем метафора? Волшебный мир, где он почти свой… Может, он и правда вороненок?… — Откуда выдрал? — с опаской спросила она вслух. — Не бойся, не из задницы, — ехидно прошептал Эйво, вплетая перо ей в волосы. Потом открутил с волынки дудку и негромко сыграл несколько нот. Варька почувствовала, как по спине пробежали мурашки. «Это от холода, — решила она. — От холода. Не от музыки же…» — И что теперь? — спросила она, глядя, как Эйво снова укладывается спать.