— Но мне ни капли не весело! — А ты сделай вид, будь так добра, — нараспев цедит Бет угрожающим тоном сквозь застывшую улыбку. — Ладно. Джессика слегка изгибает поджатые губы, изображая намек на веселье. Ладно, сойдет. Оливия принимается щелкать камерой. Потом смотрит на жидкокристаллический экранчик и листает кадры. С «овощами» покончено. А теперь к «десерту». Она снимает девочек во всевозможных комбинациях друг с дружкой без матери, с собакой и без, сидя и стоя. Потом Бет с каждой из дочерей, потом каждую девочку поодиночке, потом пса. — Может, теперь вас отдельно? — предлагает Оливия. — Меня? Одну? — переспрашивает Бет. — Ну да. — Да нет, мне не надо. Это Оливия тоже уже уяснила: клиент не может купить снимок, которого не существует. Лишних кадров не бывает. — Давайте я вас все-таки поснимаю. А там уж вы сами решите, нужны вам эти фотографии или нет. Вдруг ей понадобится фотография крупным планом на работу, кем бы она ни работала. Она молодая мать-одиночка. Фотография может пригодиться ей для «Фейсбука» или сайта знакомств. — Ладно, — пожимает плечами Бет. — Отлично. Так, посмотрите-ка на меня. Подбородок повыше, плечи опустить. Щелк. Щелк. Щелк. После того как Оливия заканчивает снимать Бет, они все вместе перемещаются к дюнам и по второму разу улыбаются в камеру в тех же самых позах. Хотя с «овощами» покончено, Оливия обнаружила, что нередко во втором раунде съемок фотографии получаются лучше. На новом месте все четверо как-то разом расслабляются, и мало-помалу начинают проявляться их истинные характеры и взаимоотношения. Софи и Джессика явно очень близки. Софи резкая и любит командовать, а Джессика боготворит ее. Грейси производит впечатление недотепы, и, хотя ей уже девять или десять, она все еще мамина малышка. Фотографируя Бет в одиночку на фоне дюн, Оливия видит решимость, проступающую сквозь приросшую маску неуверенности, искренность, читающуюся в ее позе, неподдельную радость, рвущуюся наружу. Отщелкав за час 652 кадра, Оливия решает, что можно закругляться. — Так, девочки, пойдите немного пройдитесь с Гровером вдоль берега, а я пока поговорю с фотографом. Вот вам мешочек для какашек. Бет идет за Оливией к ее складному шезлонгу, где лежит чехол от камеры. — И когда фотографии будут готовы? — Недель через шесть-восемь. — Ого! Так не скоро? — Ну, может быть, я справлюсь и побыстрее, но да, обычно не раньше чем через шесть недель. К приятному изумлению Оливии, заказов у нее все лето было хоть отбавляй. В среднем каждую неделю у нее выходило по пять съемок, а значит, она сама себя обеспечивает. Но вот обработка всех этих фотографий оказалась делом куда более трудоемким, чем она это себе представляла, так что теперь она существенно отстает от графика. Особенно много времени занимает обработка больших семейных портретов. У нее была одна семья из тридцати двух человек, которая в полном составе собралась на Нантакете по случаю пятидесятилетней годовщины свадьбы их бабушки и дедушки. Обработку этой фотосессии она будет помнить до конца жизни. И на то, чтобы стереть все признаки возраста с лиц всех этих женщин, тоже уходит уйма времени. — И тогда мы получим наш альбом с образцами? — Да, я пришлю вам ссылку по электронной почте. — Ссылку? — Ну да, все онлайн. — Так, значит, мы не сможем просмотреть альбом? — Нет, я все делаю онлайн. — А-а, — разочарованно тянет Бет. — Это очень удобно. Вот увидите. Вы сможете самостоятельно выбрать, в каком размере напечатать понравившиеся вам фотографии, черно-белые или в цвете. Разобраться с навигацией очень просто, но, если у вас вдруг возникнут какие-то вопросы, не стесняйтесь, пишите или звоните. Оливия убирает камеру в сумку и застегивает молнию. Потом складывает свой шезлонг. Пора идти. Она с радостью поможет Бет по телефону или по электронной почте на всех дальнейших этапах, но это конец очного этапа их совместной работы. — Понятно. Спасибо вам большое. Простите за кислую мину Джессики. — Ничего страшного. Она будет отлично выглядеть на фотографиях. — Думаю, она расстроилась из-за того, что ее отец не участвовал в фотосессии. Мы с ним разошлись этой зимой, и девочки тяжело это переживают. — Мне очень жаль. Оливия стоит с тяжелой камерой на плече и шезлонгом под мышкой. — Я тоже тяжело это переживаю. Вы часто такое видите? Семьи без отца? Какая-то смутно знакомая нотка в голосе Бет задевает непонятную струнку в душе Оливии, и она, несмотря на желание поскорее уйти, перестает торопиться. Она вглядывается в лицо Бет, и тут до нее доходит. Это острая потребность почувствовать себя нормальной. Желание быть принятой. — Постоянно, — кривит душой она. Бет благодарно улыбается. Оливия чувствует в Бет еще что-то знакомое, но никак не может уловить, что именно. А потом вдруг словно оказывается перед зеркалом. Вот оно. Одиночество. Оливия решает подождать вместе с Бет, пока ее дочери не вернутся с собакой. Небо теперь полностью затянуто облаками, и солнце уже готово садиться. Воздух стал заметно более прохладным, чем был еще пять минут назад. Бет вытаскивает из сумки толстовку. Пока она через голову натягивает ее, Оливия замечает в раскрытой сумке Бет книгу «Как реанимировать ваш брак». — Ой, это же моя книга, — сама того не замечая, произносит она вслух. — Что? — Ну, в смысле, я помогала ее редактировать. Я раньше работала в издательстве. — А-а. Я ее еще не читала. Это книга моей подруги. Женщины стоят в неловком молчании. Бет оборачивается и окидывает взглядом пляж. Ее дочери — три точки где-то вдалеке. Она поворачивается обратно и принимается пальцами босой ноги чертить линии на песке. — Значит, вы раньше занимались издательским делом? — Пять лет назад. А кажется, что целую вечность. — Я понимаю, что слегка забегаю вперед, но я пишу книгу. Это серия связанных друг с другом рассказов или даже роман, я пока точно не знаю, но мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь взглянул на нее профессиональным взглядом. — О, я занималась популярной психологией, а не художественной литературой… — Ничего страшного. Я была бы вам очень признательна за ваше мнение, если у вас найдется время. За пределами работы Оливия никогда никому не предлагала почитать никакие пробы пера. Она никогда не хотела быть тем человеком, который говорит другим, чтобы не вздумали бросать свою стабильную работу, который способен разбить чужую мечту. Она смотрит на босые ноги Бет, на ее накрашенные перламутрово-голубым лаком ногти, на «Как реанимировать ваш брак», на обручальное кольцо, которое она все еще носит на пальце, на ее полное надежды лицо и вздыхает. У нее найдется время. — Конечно. Я с радостью взгляну на вашу книгу, когда вы закончите. Напишите мне. — Спасибо вам большое! — говорит Бет, просияв. Оливия улыбается и поудобнее пристраивает под мышкой шезлонг, который по-прежнему держит на весу. Поначалу он казался легким, но теперь мешает и оттягивает руку. А ремешок камеры больно врезается в голое плечо. Она не захватила с собой ни свитера, ни толстовки и теперь мерзнет в своем сарафане без рукавов. Она бросает взгляд поверх плеча Бет. — А вот и ваши девочки. Бет оборачивается и видит идущих к ней дочерей и собаку. — Ну ладно. Спасибо вам еще раз. Я так и знала, что не случайно выбрала вас делать нам фотосессию. Оливия неловко протягивает ей для рукопожатия относительно свободную руку, но Бет, умудрившись каким-то образом обойти этот формальный жест, сумку с камерой и шезлонг, горячо обнимает Оливию. По коже у нее пробегают мурашки, но это не потому, что она замерзла. Просто ее уже очень давно никто не обнимал. — Приятно было с вами поработать. Девочки гуськом выстраиваются рядом с Бет. Софи держит в одной руке большущее перо чайки, а в другой руке поводок, а Джессика несет мешочек с собачьими какашками. — Мама! Смотри, что я для тебя нашла! — возбужденно кричит Грейси, улыбаясь во весь рот. Она протягивает матери на ладони маленький янтарный панцирь мечехвоста. — Спасибо, милая, — благодарит ее Бет. — А это вам! — говорит девочка, протягивая Оливии другую ладонь. Оливия подставляет Грейси свободную руку, и та кладет ей на ладонь белый, почти прозрачный, влажный овальный камешек. По коже у Оливии снова пробегают мурашки. — Это жемчужина, — сообщает Грейси.