– Это все равно надо сделать. Кто знает, вдруг с тех пор он вспомнил что-то такое, что покажется важным… Картер смотрит на нее взглядом, говорящим: «И то верно». – Я сегодня днем позвоню Пенни Кертис. Акушерке, которая помогла вывести это дело на чистую воду. На этот раз она не поднимает глаз. – Молодец, Картер. – Я мог бы попросить сержанта Гислингхэма разрешить мне также поприсутствовать при беседе со Стивом Макилвэнни. Готов поспорить, это будет интересно… Он умолкает. Звонит телефон. Сарджент быстро тянется, чтобы ответить; хоть что-нибудь, лишь бы заткнуть Картера. – Алло, угрозыск. – Пауза. – Хорошо, я сейчас же спущусь. – Она встает на ноги. – Что такое? – спрашивает Картер. – Кто-то на стойке регистрации. Один из бывших бойфрендов Роуэн, которого мы хотим исключить из числа потенциальных отцов ребенка. Картер закатывает глаза: – Ну-ну… Она бросает на него тяжелый взгляд, затем довольно демонстративно поворачивается и идет к лестнице. Картер смотрит ей вслед, его лицо задумчиво. * * * Адам Фаули 25 октября 14:10 – А, вот и вы, Адам… Новый человек в офисе – Элейн Чаллонер из пресс-службы, и, судя по ее пустой кофейной чашке, она здесь уже давно. – Итак, – говорит Харрисон, когда я сажусь, – СМИ. И как с ними работать. – По пути, сэр, я прочитал проект официального заявления. Я думаю, оно в значительной степени охватывает ключевые моменты… – Да, – быстро говорит он, – мы в ваше отсутствие провели мозговой штурм. Хотели проверить, сможем ли мыслить нестандартно. Черт. Это не сулит ничего хорошего. – В плане? – Например, сможем ли мы просчитывать развитие событий. Действовать на опережение. – Харрисон немного ерзает на стуле. – Элейн предположила – и я с ней согласен, – что в данном случае было бы полезно согласиться на интервью. – На интервью? – Я ошарашенно смотрю на него, а потом на Элейн. – По-вашему, это действительно хорошая затея? – Эта история не утихнет в ближайшее время, – говорит она. – На одно из воскресений запланирован крупный материал, перезапускающий все дело. Пройдет не так уж много времени, прежде чем кто-нибудь догадается, кто такие Суонны на самом деле. Для этого достаточно лишь обратиться в Регистрационную палату… – Знаю, – говорю я, – я уже послал офицера предупредить их, что им предстоят несколько трудных дней с прессой. – Вот именно, – говорит Элейн, продолжая гнуть свою линию. – Мы тоже могли бы сделать всё, что в наших силах, чтобы предотвратить… – И все же… Но Харрисон меня не слушает: – Я согласен с Элейн. Интервью также позволило бы нам поместить всю историю в нужный контекст. Отмести любые предположения о том, что первоначальное расследование было проведено спустя рукава. – При всем уважении, сэр, мы этого не знаем. До тех пор, пока не выясним, что случилось с ребенком. Если Южная Мерсия хочет защищать свое расследование, это одно. Но вы же не хотите, чтобы вас видели за этим делом – по крайней мере, на данном этапе… – Я говорил с начальником полиции, – тяжело произносит Харрисон, – и дано согласие. Обычно мы не комментируем дело в стадии расследования, но тут исключение. В конце концов, обстоятельства уникальны. Я знаю, кем становится суперинтендант, когда он в подобном настроении, и, если он, несмотря ни на что, собирается протолкнуть это дело, гораздо разумнее обратить на пользу необходимость уступить обстоятельствам, чем выставить себя тупым упрямцем. – Вообще-то, сэр, мы только что получили новую информацию, которая может иметь отношение к делу. – Вот как? – Мы поговорили с почтальоном, который обслуживает Уитэм, и, похоже, около месяца назад Суоннам пришло письмо. Причем с иностранным штемпелем. К сожалению, мы не знаем, из какой страны. Но если их допросить… – Вот-вот, – быстро реагирует Харрисон, и его лицо проясняется. – Мы можем показать кадр со станции в Оксфорде. Это увеличит шансы, что кто-нибудь узнает его. Если хотите знать мое мнение, пресса уже неплохо справляется с этим и без нашей помощи. Но он меня не спрашивает. И, как я уже сказал, если обстоятельства сильнее тебя… – Да сэр. Точно. Элейн подается вперед: – Предлагаю предоставить одному журналисту эксклюзив. Тому, кого мы знаем, кто будет давать взвешенный и объективный материал. – Кого ты имешь в виду? Она колеблется: – Джона Пенроуза. Я в упор смотрю на нее: – Парня с «Нетфликса»? Она кивает: – Он уже выходил на связь, просил комментарий. Еще бы. Сейчас он работает на Би-би-си… – Но ведь это он добился возобновления дела – наверняка начнет трещать о том, что все это время был прав… – Согласна, что у него есть свои интересы, но никто лучше него не разбирается в этом деле. Он также профессионал старой школы и будет считать своим долгом освещать позицию обеих сторон. И, конечно же, дав ему такой шанс, мы получим максимальный эффект. Особенно на международном уровне. А учитывая то, что ты только что сказал… – Она пытливо смотрит мне в лицо, пытаясь прочесть мои мысли. – Так ты сделаешь это? – Я? – Смотрю на нее, затем поворачиваюсь к Харрисону: – Я думал, мы говорили о вас, сэр. – Нет, нет, Адам, – быстро отвечает он. – Это расследование ведете вы. Публика захочет увидеть вас. * * * Мужчина, читающий «Таймс» в приемной, хорошо одет. Темные волосы с проседью на висках, белая рубашка, ярко-синий костюм. Телосложение выдает в нем человека, который раньше серьезно относился к спорту, но теперь у него больше нет на это времени: заметен животик, и пояс брюк явно сдавливает его. – Мистер Кроутер? – спрашивает Хлоя Сарджент, подходя к нему. – Я полагаю, вы пришли сдать мазок на ДНК? Мужчина отрывается от газеты, быстро оглядывается и улыбается: – Да, все верно. Я говорил с детективом Хансеном… Она кивает: – Он мой коллега. Мы работаем как одна команда. – Мне нужно было кое-что забросить в Кидлингтон, поэтому я подумал, что могу приехать прямо сюда, детектив-констебль… э-э-э… – Сарджент.