ПЕНРОУЗ: Но его явно арестовывали, раз он под залогом. Так за что его арестовали – за умышленное или непредумышленное убийство? ФАУЛИ: Как вы хорошо знаете, мы не разглашаем подобную информацию. ПЕНРОУЗ: Я уверен, вы понимаете, почему я спрашиваю: если вы рассматриваете случившееся как умышленное убийство, не означает ли это, что домовладелец знал жертву? Знал или даже был связан с ним родством. Вы рассматривали вероятность того, что люди в этом доме, эта таинственная пожилая пара в Уитэме, на самом деле могут быть Диком и Пегги Роуэн, родителями Камиллы? Те, что продали свой дом в Шипхэмптоне вскоре после суда над их дочерью и оборвали все связи со своими друзьями, и с тех пор их никто больше не видел. ФАУЛИ: Учитывая, что это продолжающееся расследование, мы не раскрываем имена людей, о которых идет речь. ПЕНРОУЗ: Вы брали у них образцы ДНК? ФАУЛИ: На данном этапе мы не стали бы разглашать эту информацию. ПЕНРОУЗ: Записи земельного кадастра на дом в Уитэме показывают, что он принадлежит компании, занимающейся сделками с недвижимостью. Основным ее акционером является мистер Ричард Суонн, и у него точно такая же дата рождения, как у Дика Роуэна. То же имя, та же дата рождения… Такое вряд может быть совпадением. ФАУЛИ: Что сейчас важнее, так это сосредоточить усилия на опознании убитого и установить, что именно произошло в 1997 году. Мы надеялись, что мисс Роуэн сможет помочь с этим нам, но, к сожалению, до сих пор она отказывалась пойти нам навстречу. ПЕНРОУЗ: Ее выпустят? ФАУЛИ: Решение данного вопроса – прерогатива Министерства юстиции, а не полиции. ПЕНРОУЗ: Это довольно просто, инспектор. Ее осудили за убийство человека, которого, как мы теперь знаем, никто не убивал. Таким образом, де-факто она совершенно невиновна и должна быть немедленно освобождена из заключения. ФАУЛИ: Мы до сих пор точно не знаем, что случилось с ребенком, и пока не узнаем… ПЕНРОУЗ: Мы знаем, что она его не убивала. ФАУЛИ: Да, мы это знаем. ПЕНРОУЗ: Значит, она не виновна в убийстве. ФАУЛИ: В убийстве – нет. ПЕНРОУЗ: Тогда в чем же? В чем таком она виновна, что оправдывает пятнадцать лет тюремного заключения? Потому что именно столько она отсидела, инспектор. Пятнадцать лет. ФАУЛИ: Как я уже сказал, эти вопросы вам лучше задать кому-то другому. ПЕНРОУЗ: Это было довольно дрянное расследование, не так ли? Я имею в виду первоначальное. ФАУЛИ: Ничто из того, что я видел, об этом не свидетельствует. Полиция Южной Мерсии вела дело так же, как и любые другие полицейские на их месте. ПЕНРОУЗ: А как же Найджел Уорд? На него обратили внимание только благодаря мне. А ведь я работаю один, без доступа к официальным документам и возможности вызывать свидетелей. В то время как в полиции Южной Мерсии этим расследованием большую часть года круглосуточно занимались десятки детективов. Трудно поверить, что им, по крайней мере, не пришло в голову, что с ним стоит поговорить. ФАУЛИ: Не могу отвечать за полицию Южной Мерсии, но в подобных случаях это стандартная процедура – рассмотреть все потенциальные линии. Если бы они нашли какие-либо доказательства, связывающие мистера Уорда с Камиллой Роуэн, не было бы причин, по которым они не занялись бы ими. ПЕНРОУЗ: Возможно, они потому не нашли никаких доказательств, что искали их не в том месте. Или смотрели в другую сторону. В конце концов, половина из них были его приятелями. «Ротари-клуб», гольф-клуб, кто знает, возможно, еще какой-нибудь клуб… ФАУЛИ: Я не могу это комментировать. Вам придется обратиться в полицию Южной Мерсии. Это было их расследование. ПЕНРОУЗ: А как насчет вашего расследования? Вы что-нибудь нашли, инспектор Фаули? У вас есть команда, которая занимается этим делом. У вас нет шкурных интересов, вы не знаете никого, кто мог быть причастен, ваши руки чисты. Вы нашли что-нибудь указывающее на то, что Найджел Уорд мог быть причастен к исчезновению ребенка Камиллы? Помогал ли он ей как-то – то ли по доброте душевной, то ли по другим, корыстным причинам, потому что ему нужно было сохранить в тайне его прежнюю «связь» с ней? ФАУЛИ: Как я уже сказал, мы никогда не комментируем активные расследования. ПЕНРОУЗ: То есть вы занимаетесь этой линией? ФАУЛИ: Могу сказать только одно: Найджел Уорд однозначно не был отцом пропавшего ребенка. Мы проверили его ДНК, и нет никаких сомнений – он не был отцом этого ребенка. ПЕНРОУЗ: Так кто же тогда? ФАУЛИ: Это то, что мы пытаемся выяснить. Мы сейчас проводим поиск родственных ДНК, но это долгий и кропотливый процесс, и он может не дать никаких результатов. Вот почему мы надеемся, что ваши зрители смогут нам помочь. Сама мисс Роуэн до сих пор настаивает на том, что отцом был некто по имени Тим Бейкер… ПЕНРОУЗ: Вы действительно в это верите? Вы опытный полицейский и знаете, сколько усилий потребовали поиски этого человека… Вы действительно думаете, что он существует, после стольких-то лет? ФАУЛИ: Понятия не имею. Но мы вынуждены исходить из предположения, что существует. До тех пор пока кто-нибудь не докажет обратное. ПЕНРОУЗ (ОБРАЩАЯСЬ К КАМЕРЕ): Спасибо, детектив-инспектор Фаули. Мы обязательно будем следить за этой историей по мере ее развития. Хелен, мы закончили. ХЕЛЕН КЕРРИДЖ: Спасибо, Джон. Увлекательная история, о которой, я уверена, мы еще услышим в ближайшие недели. А теперь – Брексит[39], поскольку Великобритания и ЕС все еще не могут прийти к соглашению по поводу ирландской границы. Будет ли Тереза Мэй просить о продлении переходного периода? * * * – Что он сказал, когда ты вызвала его на откровенный разговор? Эв и Сарджент в женском туалете. Это единственное место, где их никто не может побеспокоить, но они здесь не поэтому. Они здесь потому, что когда десять минут назад Эв вошла сюда, то увидела у зеркала Сарджент, заново наносившую тушь. Та явно плакала. Сарджент шмыгает носом. – Он все отрицал. Сказал, что понятия не имел, что меня тоже заинтересовали кроссовки, – мол, нас просто в одно и то же время посетила одна и та же мысль. Эв ни на минуту не верит в это, но пытается сохранять нейтралитет. – Ты ему поверила? – Конечно, нет. Так я и поверю этому лживому маленькому засранцу… Она тяжело вздыхает. Ее красивое лицо кажется осунувшимся и бледным. – Прости, – говорит Эв. – Не знаю даже, что предложить. Сарджент вздыхает. – Всё в порядке, – говорит она слегка сдавленным голосом. – Просто мне нужно было излить кому-то душу. Извини. – Не нужно извиняться. – Короткое молчание. – Хочешь, я поговорю с Гисом? Сарджент качает головой: – Нет, свои битвы я веду сама. – Я знаю, но он мой приятель, и я могу действовать неофициально. – А есть ли смысл? Я ничего не могу доказать… Я знаю, что кто-то сидел на моем стуле, но не могу доказать, что это был именно Картер. И не понимаю, как он мог залезть в мой компьютер. – У тебя точно была включена блокировка экрана? – Конечно, я всегда так делаю. Мне это вдолбил в голову мой первый сержант. Эв ощущает бессилие. – Тогда я не знаю, что еще могу сделать. Сарджент пытается выдавить улыбку. – Как насчет того, чтобы угостить меня стаканчиком? После работы? Эв смотрит на часы. Уже седьмой час. – А если прямо сейчас? * * * Адам Фаули 26 октября 20:19 – Это был эпичный провал, черт возьми… Он распял меня.