Глава 41 — Какие люди, Вадим! Тебя хоть сразу пропустили? Надо сказать охране, чтобы будущего зятя всегда пропускали без нареканий. Ты по делу или просто дружеский визит? — На свадьбу пригласить. — Так скоро, а ты не торопишься, мальчик мой? — хлопает меня по плечу и улыбается. Как же эта сука улыбается…И ведь не ударишь при всей охране. — В самый раз. Я бы хотел переговорить лично. Без твоих товарищей, стоящих за моей спиной. И все-таки Карасев трусливое ссыкло, на лице которого тут же исчезает улыбка. Стоит и мнется, словно девка. Ну как у такого гондона могла появиться такая дочь? Как?! — Пойдем, — неожиданно не только для меня, но и наверняка для самого себя, соглашается он. Иду вслед за ним, бегло осматривая дом, и натыкаюсь взглядом на поднимающуюся по лестнице Карину. Вот ведь сука, глаза в глаза. Подожди, спустишься ты еще у меня. — Заходи, — добродушно приглашает Карасев, пропуская меня первым. — У тебя здесь рабочие камеры, Миша? — обвожу рукой кабинет, как только мы заходим внутрь. — Ну, конечно, рабочие. А ты вздумал меня грохнуть? — Ни в коем случае. На хрен мне из-за тебя мотать срок. У меня другие планы на жизнь — женитьбо-детишные, — усаживаюсь на диван, а Карасев тут же берет бутылку с виски, бокалы и присаживается рядом со мной. — Ну вот и здорово, я тебя отлично понимаю. А знаешь, Вадим, раз ты пришел сам, вот так… давай зароем топор войны. Ну чего нам воевать теперь в самом деле? — наливая в бокалы виски, вполне искренне произносит Карасев. — Это ты так на радостях от предстоящего отцовства запел? — Не скрою-да. Рад, что у тебя с моей дочерью настолько доверительные отношения, что она рассказывает тебе обо мне. Ты, конечно, та еще сволочь, но если моей Лене ты по душе, да и хрен с ним, главное, чтобы ей было хорошо. — Моей. — Что? — Моей Лене, а не твоей. Вот, кстати, держи, — кладу на стол браслет и беру в руку бокал с янтарной жидкостью. — И что ты хочешь мне этим сказать? Да, мне важно знать где она, особенно, когда связалась с тобой. Только не надо строить из себя святошу и говорить, как это плохо. — А я и не говорил, что это плохо. Мне вот тоже это важно знать, я подшаманил с ее машиной, ты с браслетом. Все путем, Миша. Видишь ли, плохо то, что твоим приспособлением пользуешься не только ты, но и твоя жена. — Что ты имеешь в виду? — То и имею, — отпиваю глоток виски уж точно не для того, чтобы напиться, скорее с целью отвлечь себя. — Миша, а ты любишь свою дочь? — прокручивая бокал в руке, вполне серьезно интересуюсь я. Этот чертов вопрос крутится у меня в голове уже не один час. — Я серьезно. Вот я ненавидел своего отца, он меня тоже не сильно любил, мягко говоря. Родители, равно как и дети, не обязаны любить друг друга. Я, правда, хочу услышать от тебя ответ на мой вопрос. — Если бы я не любил свою дочь, Вадим, я бы не контролировал каждый ее шаг последние пять лет ее жизни. Пнул бы по задницу, оставив квартиру и банковскую карту, как только исполнилось восемнадцать. — А может это просто совесть тебя съедает за то, что ты сделал со своей дочерью? Поэтому контролировал каждый ее шаг? Ладно, давай по-хорошему, кто это сделал шесть лет назад, — перевожу взгляд на Карасева, который тут же меняется в лице. — Признаюсь, я считал тебя тупицей, но следы ты подчистил просто мастерски. Плюс пять баллов. Я не выйду из этого дома, пока ты не скажешь кто это. — Это уже неважно, — выпивая залпом весь бокал, категорично заявляет он. — Их больше нет. Я поговорю завтра с Леной лично, я не знаю, что она себе придумала, но их нет, Вадим. Это не просто слова, их реально нет. Я тебе клянусь своим еще нерожденным ребенком. Нет их больше. Просто нет. — Еще раз, Миша. Кто? Это Карина? — Что за чушь ты несешь?! Не смей ее сюда приплетать. Это что месть за то, что она ушла ко мне?! — Идиот. — Вадим… — Восемнадцатилетнюю девчонку держат голую и привязанную в подвале. При этом над ней издеваются, но трахают ей мозг, а не тело! Не находишь это странным?! Это, бл*дь, дело рук бабы! Еще раз спрашиваю кто это, Миша? Я сейчас твою суку за волосы стащу с лестницы, если… — Это дело рук моей секретарши и ее брата! — эмоционально выдает Карасев. — Я трахал ее изредка в перерывах на работе, понятно? — пока я осознаю сказанное, этот гондон наливает себе очередную порцию виски и опять выпивает залпом. — Ей совершенно не понравилось, что в моей жизни уже прочно засела Карина. Я не воспринимал тогда все всерьез, ну потрахался с ней несколько раз. Уволил в конце концов. Сначала Карину сбила машина, как оказалось это тоже ее рук дело. Потом Лена…. Я совершенно потерял бдительность. Бдительность он потерял… сука! Вот уж чего у меня реально не было в мыслях, так это хватать этого гондона за грудки и трясти, что есть сил. — А Карина, твоя, бл*дь, жива, сука, и здорова в отличие от Лены! Тебе вообще не жалко свою дочь, Миша? Совсем?! Это ты ей жизнь испоганил. Ты! Пусть не своими руками, но сути не меняет! И сейчас снова ты! — Прекрати! Я сказал их больше нет, Вадим! — Их нет, а Карина твоя есть! Вчера вечером, в подъезде моего дома, на Лену напали по указанию твоей женушки. И нанятый ей человек методично промывал Лене мозг. Какие-то секунды! Но этого хватило! Видимо, ты многое рассказываешь своей женушке, раз она осведомлена на что давить. И это все, мой дорогой будущий тесть, подтверждено моими людьми и подтвердится твоими, если ты поднимешь жопу и перестанешь витать в облаках от возможной беременности своей жены, — выпаливаю на одном дыхании и тут же отпускаю Карасева. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Никогда не думал, что взбледнувший и абсолютно потерянный от этой новости Карасев вызовет во мне… жалость. В момент, когда он откинулся на сиденье и закрыл глаза, у меня промелькнула шальная мысль, что он того. Пи*дец, трупа мне его мне еще не хватало. — И что мне теперь делать? — неожиданно выдает он. — Она беременна. Реально, беременна. Я сам с ней проходил УЗИ, понимаешь? — утыкается в меня взглядом побитой собаки и выжидающе смотрит, словно я какая-то гребаная палочка-выручалочка. — Зачем ей это?! Может это ошибка. — Зови эту тварь, узнаешь и без своих людей. Она расколется и будет рыдать или сымитирует обморок. А может просто прикинется дурочкой, у которой шалят гормоны на фоне такой долгожданной беременности. Она испугалась за свое будущее дитя. И бла бла бла. Включи мозги, Карасев. Ей просто выгодно избавиться от Лены вот таким путем. Ну что стоит напомнить травмированной девчонке о былых событиях? Минута, Миша, и все готово. Но надо отдать ей должное-она заботится о своем будущем потомстве. Кстати, зная о любвеобильности твоей супруги, ты уверен, что ребенок твой? — Замолчи, пожалуйста. А что с Леной? Я не воспринял ее вчерашний звонок как что-то серьезное. Она ведь даже не сказала мне! — С Леной все будет хорошо. А знаешь почему, Миша? Потому что она будет со мной. А вот с тобой… — Хватит, Вадим! Ты думаешь мне хорошо жилось все это время? Нет! Да, я виноват, но исправить прошлое не в моих силах. Даже, если бы я сдох, все равно этого не изменить. И если уж на то пошло, где гарантия, что в твоей жизни нет бывших ненормальных любовниц, способных на херню вроде этой?! — А у меня не было любовниц, Миша. Я вообще крайне честен в отношениях и, в отличие от тебя, не изменял любовнице с другой любовницей. Ах да, я еще про жену твою забыл. — Все, хватит, — резко произносит Карасев, вставая с дивана. — Вставай, пойдем послушаем мою жену. Хотелось бы мне сказать, как приятно видеть настолько пораженного Карасева, так ведь неприятно. Совершенно неприятно. Что со мной творится?! Долго ждать спектакль одного актера не пришлось. Смотрю на пускающую слезу Карину и хочется заржать аки конь. Ну, сука, все, как по сценарию. Слезы, вопли, хватание за живот. Ну хоть без обморока обошлось, и на том спасибо. — Мишенька, ну прости, это какое-то помутнение. Я не знаю, что на меня нашло. — Дайте мне блевнуть. Херовая из тебя актриса, Карина. — Отвали, Васнецов! — эмоционально вопит Карина, хватаясь за Карасева, на что тот тут же одергивает рукав и отходит от нее на шаг. Напираю на нее и понимаю, что ничего! Ничего не могу ей сделать. Ноль. Мало того, что баба, так еще и беременна. — Не подходи ко мне, — выставляет руку вперед и сглатывает, смотря на меня в оба глаза. — Не трогай. — Наверное, во мне живет нехорошая и очень обиженная баба. — Что? — растерянно произносит она. Секунда и все, на что я способен-так это плюнуть ей в лицо. Пожалуй, хоть какую-то толику наслаждения я все же испытал. В особенности глядя на ее лицо. — Не благодари за увлажнение кожи. Все, дорогие будущие родственнички, оставляю вас наедине со своей слюной. Ты, я надеюсь, Миша, сам разберешься со своей женой. Не мне же ее кокошить в самом деле. Можно вечно смотреть на ошалевшую Карину, брезгливо вытирающую свое лицо, на не менее ошалевшего Карасева, но пора и честь знать. Уже почти садясь в машину, я был остановлен моим будущим родственничком. — Вадим, стой. Пожалуйста, не говори Лене, кто это был… тогда. Она и так ненавидит меня за Карину, тем более в свете сложившихся обстоятельств сейчас и подавно. Я знаю, что это для тебя уникальная возможность распрощаться со мной, ведь Лена точно не захочет со мной общаться, узнав не только об еще одной женщине в моей жизни, но и о том, что все это были не проделки конкурентов. В общем не говори ей, пожалуйста. Я разберусь с Кариной, изолирую ее. Как только будет возможность безопасно узнать чей это ребенок, я это сделаю. И с Леной я сам все обговорю, я объясню ей, возможно она даже сможет меня понять. Но того точно не простит. Это уже случилось, Вадим, мне этого не исправить. Пожалуйста, не говори ей. — Никогда не думал, что скажу это, Миша, но мне тебя жаль. Разбирайся со своей женой и не церемонься с ней. А по поводу твоей просьбы-я подумаю.  Глава 42 Чувствую себя слабым, ведомым дураком. Но если отбросить собственную неприязнь к Карасеву, кому нужна эта старая правда? Лене точно не станет от нее легче, а по факту скорее всего хуже. Когда подъехал к дому матери, окончательно пришел к выводу, что скажу ей только про Карину, все остальное в прошлом. Вышел из машины, мысленно подбирая правильные слова, но по факту, как не смягчай-ситуация дрянь. Правда через какие-то секунды, когда меня никто не встретил и никак не отреагировал на мой приход, я понял, что вот эта картина-не меньшая дрянь. Полуголая Лена, сидящая на диване и моя мать, тянущая руки к ее груди.