Крупный хищник не смог преодолеть узкого дверного проёма в коридор и застрял, не дотянувшись до Кали всего каких-то несколько метров. Брызнула каменная крошка, выбитая из стен, начавших сыпаться под напором ярости гигантского насекомого. Выстрел! Выстрел! Выстрел! Разогнанные пули из прочного сплава дырявили панцирь, но не могли даже остановить тварь, а не то, чтобы убить сразу и наверняка. И тут Кали увидела с левой стороны от жвал пролом в хитиновой броне. Её «Волга» не могла пробить дыру размером с кулак в толстом, прочном экзоскелете твари. Входные отверстия от пуль, выпущенных с такой начальной скоростью, небольшие, если не сказать миниатюрные. И это — точно не они. Скорее уж, последствия сражения с другим шипошкуром. Она может ещё не один магазин отстрелять по живучей твари и, с небольшой вероятностью, та не выживет после этого. Но повреждения от одного выстрела слишком малы. Если хищник, в конце концов, и сдохнет от них, то сама Кали, вероятнее всего, уже успеет перевариться в его желудке к этому времени. Стиснув зубы, блондинка достала из кармана рюкзака три особых патрона, снаряжённых нодиевыми пулями, и, пока тварь рвалась в её сторону, хладнокровно зарядила их в опустевший магазин. Прицелилась в повреждённое место на природной броне хищника. Выстрел! Противник дёрнулся! Есть! Она попала! Насекомое в очередной раз бросилось на преграду, отделявшую его от добычи. Мелкие камни шрапнелью полетели во все стороны. Один из них чиркнул Кали по скуле, но она не почувствовала боли, занятая боем. Из пролома в панцире плеснула мерзкая коричневатая жижа, заменявшая шипошкуру кровь. Противник остановился, его жвала завибрировали, выбивая злую цокочущую дробь. Кали попыталась быстро набить магазин винтовки, но дрожащие пальцы не справились, и несколько патронов рассыпалось по полу. Блондинка прошипела ругательство. Как ни странно, это помогло, и перезарядка пошла веселее. Но стрелять оказалось не в кого — тварь, рухнув, как подкошенная, больше не шевелилась. Ещё с минуту Кали лежала на полу, не сводя прицел с неподвижной твари, боясь, что та снова придёт в себя. И не сразу осознала, что в наушнике гарнитуры слышит голос напарника, неизвестно, сколько времени её вызывавшего. Возможно, с того самого момента, как она открыла огонь. — Смак вызывает Кали. Смак вызывает Кали. Она ответила и не узнала собственный голос: — Кали на связи… Приём. — Что у тебя? Приём. — Минус два шипошкура. Приём. — Сама в норме? Приём. — Пока не поняла… Вы заправились? Приём. — Почти. Сможешь прикрывать нас ещё три-четыре минуты? Приём. — Приняла. Выполняю. Конец связи. 31. Настоящее. Кали Опора оказалась так себе. Трясло в кабине как бы не сильнее, чем на фуре. Да и лапы Сивача, сжимающие её задницу так, что не вырваться, немного отвлекали и вызывали стойкое желание врезать ему по зубам, хотя умом Кали и понимала, что никакого подтекста в этом жесте нет. И всё же это было лучше, чем закрывающая обзор спина снайпера в шортах, оставшегося наверху. Кали сделала вдох, выдох, постаралась внутренне успокоиться. Положила палец на спусковой крючок и выбрала свободный ход. Ещё раз вдохнула и выдохнула. В тесноте кабины звук выстрела из двенадцатимиллиметровой винтовки больно ударил по ушам, заглушив разом рёв двигателя, свист набегающих потоков воздуха и виртуозный мат водителя. Трактор, уже на одних ободах прущий поперёк колонны, наконец, вильнул в сторону, теряя скорость, описал неровную дугу, меняя направление на противоположное. — Ты как это, мля, сделала? — обалдел водитель, от неожиданности забыв весь свой мат. — Ты, мля, будто «тракториста» укокошила… — Именно, — сияя, словно бриллиантовое колье, кивнула Кали, меняя магазин. — Это всё волшебная поддержка задницы, без неё такое не провернуть. — Обалдеть, — выдал водитель и снова разразился виртуозной матершиной. — Если что, я могу ещё подержать, — ухмыльнулся Сивач. — Покажу, что умею… как до стаба доберёмся. — Если покажешь, то только кровать, предназначенную исключительно для здорового богатырского сна, — отрезала Кали. — А теперь руки убрал, живо! И переползла на сиденье между двумя рейдерами. Трактор тем временем сполз с дороги, утащив за собой часть шипастой ленты, и был остановлен не вовремя попавшимся на его кривом пути крепким деревом. Водитель, не прекращая материться, повёл фуру левее, прижал её бортом к зелёнке, чтоб объехать оставшийся на дороге кусок ленты. Его манёвр повторила следующая фура. На этом перестрелка закончилась. Нападавшим досталась замыкающая фура со всем товаром, что был внутри, остальные сумели вырваться из западни и выехали на холмистую местность. — Не расслабляться! — раздался в гарнитуре голос Улыбчивого. — Здесь тоже могут поджидать, да и нашумели мы знатно — как бы заражённые не пожаловали. Все целы? — Восьмая фура — Дайвер погиб, — первой ответила Арктика. — Меня зацепило, но я в строю. — Седьмая фура — движок чихает, в него осколки от гранаты прилетели. Пятая, шестая — порядок. Четвёртая — все трёхсотые, Капрал тяжёлый, до стаба может не дотянуть. Третья — посекло, но все целы. Вторая — Камню руку оторвало, но держится. Вкололи спек, — загомонили все разом. — Первая — порядок, — отчитался Сивач. — Только лобовуха выбита. Но этой блондинистой заднице и её винтовке мы с Ремнём что угодно простим. Порядок, короче. — Хорошо. Не расслабляемся. Сопровождение — рассыпаться. Дроны — разведка. На этот раз предосторожности оказались излишними — ни за поворотами дороги, ни на вершинах холмов никто караван не поджидал. Кали это казалось странным. Слишком уж спокойно всё. Место для засады ещё удобнее, чем лесополоса, из которой они выехали. Да и оттуда отпустили их слишком легко, как будто существовала черта, за которую нападавшие заходить боялись. Черта, подозрительно совпавшая с границей между кластерами. И даже заражённые, несмотря на поднятую шумиху, почему-то не спешили навстречу двуногой еде. Холмистый кластер словно вымер, как бывает незадолго до перезагрузки. Водителю-матершиннику такая тишина тоже не нравилась. — Улыбчивый, что у нас, мля, с перезагрузками? — поинтересовался он через гарнитуру. — По плану — через три дня должна быть, если ты о холмах, — послышалось в эфире. — Смотри в оба и не кипешуй. — Ага, не кипешуй, мля, — себе под нос пробормотал водитель, вцепившись в баранку руля так, что побелели заскорузлые пальцы. — Как первый день в Улье, мля. С моё поживи, щегол, мля. — Чувствуешь что? — повернулся к водителю и Сивач. — Пока нет, — сморщился тот. — Но чуйка что-то напряглась… Кали, сидя между двумя рейдерами, отчаянно принюхивалась. Кисляк, он ведь не наступает сразу. Сначала тишина, и только потом появляется запах. Но даже в этот момент ещё можно успеть выскочить, если находишься неподалёку от границы. Даже когда появляется туман, есть несколько секунд, а иногда и целая минута… — Сколько нам до следующего кластера? — поинтересовалась Кали. — Тоже чуйка? — скосил на неё глаза водитель. — Километра три. Он узкий, хотя в длину тянется на пятнашку. Ну что, мля, прибавим газку? А то не ровен час… Вслух озвучивать собственные подозрения он не стал. Вопреки ожиданиям, Улыбчивый не стал интересоваться, почему головная фура, несмотря на плохую дорогу — а вернее, полное её отсутствие, — ускорилась. Но, судя по тому, что остальные грузовики тоже прибавили ход, нехорошие предчувствия мучили всех. Да и чему тут удивляться — Улей каждого заставит дуть на воду. К границе подъехали, когда в воздухе уже вовсю воняло кислятиной, и остановились на берегу неглубокой с виду, но достаточно широкой речушки, заросшей камышом. Первыми пересекать её отправились два багги и мотоцикл. Последний, правда, едва не увяз в иле, но всё-таки выбрался на противоположный берег. Второй мотоцикл оперативно погрузили на один из пикапов, и тот тоже отправился форсировать водную преграду. Лишь после этого настала очередь фур. Ехали в обычном порядке, разве что топливозаправщик переместился из середины колонны в конец — его, если застрянет в оставшейся после грузовиков илистой каше, не так жалко будет бросить. — Был бы, мля, брод пошире, — сплюнул в окно водитель, вырулив из реки и отъехав подальше, чтоб освободить место следующему грузовику. Оставшиеся на том берегу багги и пикапы прикрывали караван и переправились только перед топливозаправщиком. Последнему пришлось туже всех, но водитель тяжёлой машины справился, несмотря на то, что в какой-то момент всем показалось, что топливозаправщик всё-таки застрянет. Улыбчивый, проведя быструю перекличку и удостоверившись, что все на ходу, вновь дал команду двигаться вперёд. До цели — стаба Канапэ, — оставалось чуть меньше трёх километров, и вроде как оставшаяся часть дороги никаких сюрпризов не обещала — открытая равнинная местность без дорог, но с хорошими, плотными грунтами. А вот от реки и перезагружающегося кластера с холмами следовало убраться как можно скорее. В зеркало заднего вида Кали наблюдала, как местность за рекой заволакивается туманом. Вопреки ожиданиям, тот остановился на берегу, а не посередине водной артерии — значит, река полностью принадлежала этому кластеру, и никаких сюрпризов от неё можно было не ждать. Водитель и Сивач заметно повеселели и, чтоб развлечь блондинку, так и оставшуюся у них в кабине, весь остаток пути травили анекдоты и байки из прошлого. Кали о себе предпочла не распространятся, хотя и так понимала — её навыки всем, кто способен видеть, многое уже рассказали. Но подробности их получения никого не касались. Рейдеры, к удивлению блондинки, задав пару наводящих вопросов и получив очень уклончивые ответы, проявили редкое для Улья чувство такта. И Кали была им благодарна за это — она умела ценить простое человеческое воспитание, как никто. Вскоре караван добрался до Канапэ, и сразу стало понятно происхождение названия стаба — он действительно был похож на крохотный многослойный бутерброд. В основном, из-за стены. Нижняя её часть была сложена из массивных валунов, средняя состояла из бетонных блоков, а верх оказался собран из кирпича. Вокруг, как водится, раскинулись минные поля, через которые серпантином вилась укатанная грунтовка. У ворот караван встретили бойцы стаба и ментат. Последний быстро переговорил с вышедшим ему навстречу Улыбчивым и махнул рукой, даже не подумав устраивать допрос остальным караванщикам. — Смело, — прокомментировала его действия Кали. — Да нас тут знают, как облупленных, — хохотнул водитель. — Шаху, мля, делать больше нечего, как каждого допрашивать. Это Водяной всё, мля, перестраховывается, но у него там свои проблемы. А Канапэ никому особо не сдался, вот и живут относительно спокойно. Кали мнение о Водяном и бардаке, который он мог пресечь, но не стал, оставила при себе. Ворота стаба открылись, и караванщики, облегчённо выдохнув, двинулись внутрь. 32. Прошлое. Смак