Поджимаю губы, пытаясь скрыть рвущуюся наружу улыбку, чуть вскидываю голову. Отсветы огненных сфер играют в его волосах, придавая им какой-то особенно тёплый оттенок. А глаза… тягучий мёд. Агата говорила, что Элиот состоит в специальном отряде, который исследует мир наверху. Вряд ли эта работёнка из безопасных, но я не замечаю на Элиоте ни шрамов, ни ссадин. – Кажется, про «жуткую» историю ты не преувеличил, – хмыкаю я, ловя его взгляд. – Рашель смогла меня напугать. Но ты бы напугал больше. Следует поблагодарить тебя за то, что ты вовремя прикусил язык. – Из меня получается просто отвратительный рассказчик, Селена, – усмехается Элиот, кладя ладонь на украшенный камнями эфес меча на своём поясе. – Скорее всего, я довёл бы тебя до слёз. А ещё обязательно добавил бы парочку выдуманных фактов, чтобы приукрасить историю. Но ты так дрожишь и трясёшься от правды, что мне страшно представить, как бы ты отреагировала на мой рассказ. Агата точно надавала бы мне оплеух. Я не доверяю Элиоту, но рядом с ним… расслабляюсь. Он не пугает меня, как это делают тёмные глаза Агаты и жуткие рассказы Рашель. Элиот кажется обычным человеком. Мне хочется улыбаться, смеяться от его шуток. Может, даже пошутить в ответ? Есть в нём что-то… доброе? Он не смотрит на меня по-особенному, как смотрят Агата, Рашель и остальные. Или он сам до конца не верит в моё существование? – Да, всё куда хуже, чем я могла помыслить, – произношу я, бросая последний взгляд на стену с именами. – Даже не знаю, во что верить, а во что – нет. Я попала сюда случайно. Я в замешательстве. Я испугана. И теперь даже не понимаю, почему взялась откровенничать с тобой. Прости. – Так вот в чём причина такого потерянного взгляда. – Элиот становится рядом со мной и опирается плечом о каменную стену. – Хотел бы я сказать, что понимаю твои боль и переживания, но ложь вызывает у меня рвотные позывы. Твоя история печальна. Могу сказать лишь то, что твоё поведение обосновано. Ты смотришь на меня, на Агату, на всех остальных, словно загнанный зверь. Смерть пугает многих из нас, но только ты умерла – и воскресла. Чёрт, это даже звучит жутко… Когда мы с Агатой ехали к тому озеру, я прокручивал в голове тысячу вопросов. Мне хотелось расспросить тебя обо всём. О Нём. О Ней. О Доме Воды. Об учёбе у Теневого Колдуна. А когда узнал, что ты ничего не помнишь, я… для меня это было печально. Обещай, что, вспомнив всё, ответишь на мои вопросы. – Ты… вы все так уверены, что я смогу вспомнить. Вот только у меня уверенности в этом нет. – Медленно опускаюсь на низкую скамейку напротив Элиота. – Может, эти воспоминания остались там, на дне озера, и никогда не вернутся? – М-да. Настроена ты более чем пессимистически. – Он щурит глаза, пожимая плечами. – Я так устал, что не хочу говорить с тобой о плохом. Лучше расскажи о своих впечатлениях. Нравится ли тебе тут? Не слишком… темно? – Жутко. У меня прямо мурашки бегут по коже, когда я нахожусь, – обвожу взглядом Площадь, – здесь. Каменные стены, высокие потолки. Извилистые коридоры-лабиринты, узкие лестницы. – Вытягиваю ноги перед собой, смотря на носки сапог. – Очень странное место. Вызывает смешанные чувства. Я даже не знаю, какая из эмоций настоящая: удивление, восхищение или трепет перед древностью и мощью этого сооружения. – Помню свои первые впечатления от этого места. Я тогда был совсем мальчишкой. Там, наверху, всё было огромным, а тут… – Элиот поднимает глаза на потолок. – Долгое время я не мог спать. Мне казалось, что я останусь здесь навсегда, что это место станет моей могилой. С воображением у меня никогда не было проблем. Оно рисовало достаточно чёткие картинки. – Наверное, тебе было тяжело? – Отвожу руку в сторону, опираясь о ладонь. – Не чувствовать тепла солнца, не слышать шёпота ветра в листьях… а вместо этого сидеть в каменных стенах? Много кто сходил здесь с ума? – О, нет! – Элиот смеётся, склоняя голову, из-за чего тени от сфер очерчивают красивую форму губ. – Скучно тут никогда не было. Детей часто заставляют переносить лёгкую утварь, письма. Они маленькие, юркие и быстрые. Я тоже был одним из таких. – А потом? Агата рассказала мне про специальный отряд и то, что ты состоишь в этом отряде. Потом ты пошёл туда? – Уф, ты уже наводишь на меня справки? Мне это даже немного льстит. Я настолько интересен? – Элиот хитро ухмыляется. – Я попал в отряд чуть позже. Через год пришёл на первую тренировку и лишь через восемь месяцев смог вступить в ряды этих смельчаков – хотя у некоторых язык поворачивается называть нас «отмороженными безумцами». – И что вы там делаете, раз вас называют такими лестными словами? Туда берут только парней? Много ли среди вас девушек? Тяжело туда попасть? О! У вас настоящее оружие? А можно потрогать? Никогда не видела настоящих мечей. – Слишком много вопросов, притормози. Интересно, Агата не будет против, если я стану на них отвечать? – Закатываю глаза, слыша тихий смешок с его стороны. – Работы у нас немного, но она достаточно опасная. – Элиот садится на лавочку рядом со мной. – Мы шпионы Подземного Города. Обеспечиваем связь с внешним миром. Ходим-бродим, расспрашиваем. Доставляем письма Рашель ко Дворам. Так сказать, поддерживаем тайную связь. Как ты понимаешь, нас наверху видеть не хотят. Попадись мы пёсикам Рураль – и о Подземном Городе тут же станет известно. Насчёт попадания в отряд… не самая лёгкая из задач. Ты должна не только хорошо управлять магией, но и обладать физической силой. Большую часть отряда составляют выходцы из Дома Огня. Наш Дом долгое время заведовал военным делом в Рэддхеме, нас и обучали по-особенному, поэтому мы и здесь берём это под свой контроль. Но попасть сюда может каждый желающий, если сдаст экзамен. А ты что, – Элиот косится на меня, играя бровями, – собралась вступить в наш клуб? – Не собираюсь я в него вступать, – немного обиженного говорю я. – Просто стало любопытно, как тут всё устроено. Вы буквально заперты среди камня, но продолжаете существовать. Знаешь, в том мире всё по-другому. И привыкнуть к совершенно иному жизненному укладу… тяжело. – Переплетаю пальцы. – Я могу иногда… теряться. Элиот понимающе кивает. – Вчера я разговаривал с Рашель. Она выразила желание, чтобы мы занялись твоим обучением. Агата будет пытаться пробудить в тебе магические способности, а я – тренировать физически. – Его губы натягиваются в едва заметной улыбке-усмешке. – В прошлом Теневой Колдун тренировал наши тело, разум и развивал магические способности. Эти тренировки позволят не только вернуть прежнюю форму, но и… может, они подтолкнут твою память и помогут всё вспомнить? – А это поможет мне когда-нибудь покинуть Подземный Город? Подняться наверх? – Великие Святые! – Элиот недовольно цокает языком, и я замечаю, как между его бровей проявляется морщинка. – Зачем ты так рвёшься наверх? Ты там будешь в опасности. То, что мы встретили тех гадов во главе с Ним и остались в живых, говорит о том, что нам очень повезло. Колдун помиловал нас – значит, так было угодно ему. А мог убить, пытать, притащить к Рураль, в конце концов. Да всё что угодно. Тебя разыскивают, Селена. Он. Она. Весь Рэддхем. За живую тебя назначили награду. Тот, кому удастся тебя привести, унесёт столько золота, сколько сможет. А ты рвёшься туда – на верную смерть. В чем-то он был прав. Я поступаю глупо, собираясь выйти на поверхность – там я вновь встречу свою смерть. Но мне необходимо оказаться там. Неведомая сила тянет назад, и я не могу ей сопротивляться, мне хочется идти на её зов. Этот сладкий голос звал меня к себе. «Селена, иди за мной. Слушай меня». – Я… хочу домой. Хочу, чтобы всё это оказалось просто сном. Чтобы я сейчас открыла глаза в своей кровати. Чтобы ничего этого не было. – Теперь твой дом здесь, Селена. Меня прошибает током от этих слов. Я вздрагиваю. Всё тело напрягается. Дом. Рэддхем – смогу ли я когда-нибудь назвать его своим домом? 12 глава Селена Ветер мягко треплет кроны деревьев. Обдувает их, дарит долгожданную прохладу. Мне тоже необходима эта ласка. Я запрокидываю голову чуть назад, чтобы получить свою порцию. Он подхватывает мои волосы – словно запускает длинные пальцы мне в локоны, массируя кожу головы. Хочется уснуть прямо тут, под шум фонтана напротив и еле различимый шелест листьев. Веет спокойствием, умиротворением. Каждая клеточка моего тела отдыхает. Медленно, с неохотой разлепляю веки. Это место – одно из тех, в которых я люблю скрываться, когда надоедает суета Дворца Бэтллеры. К шикарному зданию прилагаются и Сады, разбитые на большие секции. В этой, например, растут высокие, густо посаженные деревья, почти что настоящий лес. В другой секции – уголок фруктовых деревьев. В детстве я на спор залезала на макушку, чтобы достать самые сладкие плоды, а потом угощала ими слуг. Есть и цветочный сад, разделённый на зимний и летний. Здесь любит гулять Королева: копается в земле, занимается цветами, составляет букеты. Только ради неё Король его и содержит. Ещё тут стоит оранжерея с певчими птицами, привезёнными Королю из самых разных уголков Домов. Птицы в наших краях – редкость даже в тёплое время года, а таких и подавно не водится. Есть в этом какая-то… экзотика. Не стоит забывать и про сад-лабиринт: высокие зелёные изгороди, ловко запутывающие любого гостя; потайные закоулки с лавочками и фонтанами; большие перекрёстки коридоров с потрясающими клумбами. Я люблю бродить по этому лабиринту, когда не желаю попадаться на глаза шныряющим тут и там слугам. Иногда я натыкаюсь на довольно интересные места, например это. Если ты плохо знаешь сад-лабиринт, то никогда не сможешь сюда добраться. Просто запутаешься в «сколько раз свернуть налево» и «сколько раз повернуть направо». Прячусь здесь. От реальности. Да и атмосфера позволяет отдохнуть. Зелёный закуток окружён высокой живой изгородью. Посередине стоит журчащий фонтанчик с мраморной статуей полуобнажённой женщины, в ногах у которой извивается змееподобное существо. Вокруг стоят низкие деревянные лавочки; длины любой из них с лихвой хватает на то, чтобы я смогла спокойно лечь. Тишина – именно то, что мне требуется после гвалта Дворца. Я скидываю туфельки и укладываюсь на скамейку. Вытягиваю ноги, скрещивая щиколотки. Здесь мне нравится куда больше, нежели в дворцовых стенах. Изгородь скрывает от вечернего солнца, а от воды веет приятной прохладой. Поворачиваюсь в сторону фонтана, наблюдаю за игрой бликов света в капельках брызг. Вытягиваю руку, обращаясь к воде. И она внимает моим «молитвам»: кончики пальцев колет, а по позвоночнику пробегает холод, кусая кожу. Так и должно быть. Это и есть магия. Пара капелек отрывается от общего потока, крутясь в воздухе, и я не могу отвести от них взгляда. Чуть поворачиваю кисть – и вода, подчиняясь моей воле, меняет форму, превращается из капли в бабочку. Так похожа, что впору спутать с оригиналом, если бы она не была прозрачной. – И это всё? Я вздрагиваю и теряю контроль – капли летят на гравийную дорожку. Я подскакиваю на месте. Всё во мне сжимается, сердце уходит в пятки. Мотаю головой из стороны в сторону. Испуганно, загнанно. Словно поймали с поличным, но ничего криминального я не делала. Быстро нахожу глазами незваного гостя. Он стоит около служащей арки. Закладывает руки за спину, вскидывая подбородок. Смотрит на меня с высоты своего роста – всегда так делает. Величественно, властно, словно вот-вот готов отдать приказ. Внутри всё обрывается. Передо мной он. Александр. Он всегда меня находит. Несмотря на жару, на нём тёмный камзол с золотыми вставками, пуговицами и другими украшениями. Застёгнут почти по самое горло. Иногда я даже думаю, что он и не человек вовсе. Не берут его ни жара, ни холод, ни голод, ни жажда. Наверное, это должно оттолкнуть меня, испугать, но… Вместо этого я расслабленно выдыхаю, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Возможно, он получает какое-то особое удовольствие, когда возникает вот так, из ниоткуда, пугает меня, питается моим страхом – он ведь читает мои чувства как раскрытую книгу. Потому-то на его красивом лице появляется хитрая, пленительная улыбка. Лицо… Я могу вспомнить каждую мельчайшую деталь. Пронзительный взгляд чёрных глаз, поглощающих любой цвет, – зрачок сливается с оттенком радужки. Это особенно жутко. Завораживающе жутко. Он всегда смотрит так, будто пытается проникнуть под кожу. Тёмные волосы, до которых мне всегда хочется дотронуться, ощутить их мягкость, он зачёсывает назад. Ни плохая погода, ни что-либо ещё не могут испортить его идеальной причёски. Кожа у него немного смуглая – темнее, чем у меня. Настоящий тёмный принц из сказки. Его лицо восхищает. Как и он сам. Нередко я становлюсь свидетельницей того, КАК на него смотрят девушки. Они томно вздыхают, провожая его долгим взглядом. Александр умеет расположить к себе. Его голос чарует, забирает в свой плен всякого, чьих ушей достигает. – Ты мог бы предупредить меня. Я думала, что от испуга умру на месте, – шепчу я, недовольно щуря глаза. – Тогда это было бы не так интересно, Селена. – Он растягивает моё имя, будто ему нравится его произносить, и от этого у меня по коже бегут мурашки. Что-то внутри ноет – отражает мои чувства, ощущения от этого невинного «Селена». И так каждый раз. Всё внутри сжимается, когда он смотрит своими тёмными, бездонными глазами; когда произносит так сладко и томно… Селена. – Пугать меня для тебя что-то сродни забавы? – обиженно хмыкаю я, откидываясь на спинку скамейки. – Жизнь четвёртого Принца не так весела, как ты можешь подумать. – Пододвигаюсь в сторону, и он воспринимает это как приглашение, в пару шагов достигая скамейки, а затем опускается рядом. – Когда живёшь во Дворце и видишь перед собой только лебезящих придворных, то пытаешься развеселить себя даже такими мелочами, как твоё испуганное личико. Сегодня он выглядит особенно уставшим. Лениво откидывается назад, вытягивая ноги. За те три недели, что мы не виделись, его лицо немного осунулось. Длинные тёмные ресницы вздрагивают, и он закрывает глаза. Я знаю, на что обрек его красивый титул. Чёрная одежда сдавливает плечи. Ты должен разбираться во всём не по чуть-чуть, разрешать проблемы не только столицы, но и каждого Дома: выступать судьёй в спорах между магами, людьми и Правителями, разгребать бумажные завалы – дел хватает. Наверное, он работает по ночам, потому что я чувствую его злость и раздражение. Под глазами пролегают глубокие тени, а кожа отливает болезненной бледностью. Но здесь ему, кажется, хорошо. Его спокойствие тягучим мёдом окутывает и меня – с ног до головы. Возможно, Король что-то да знает, раз сваливает на Принца столько дел. – Ты выглядишь очень плохо. Где же хвалёные лоск и могущество? – Остались где-то в кабинете отца, – глухо отзывается Александр, проводя пятернёй по своим волосам, чуть ероша их. – Люблю твой Дом за спокойствие. Магам воды хоть ножом пригрози, они пожмут плечами и пойдут дальше. А вот с магами огня всё куда интереснее, не считаешь? Ох, скажи им хоть слово против, и они испепелят тебя и следа не оставят. Достаточно всего лишь мимолётного взгляда. Не могу сдержать лёгкой улыбки. Отворачиваюсь и упираюсь щекой в колено. Тут, вдали от любопытных глаз глав Домов, их помощников, министров и чиновников, он походит не на одного из Принцев, а на обычного человека, который тоже устаёт, у которого тоже бывают плохие дни. Обычно в такие моменты он разговаривает со мной неформально. Может пошутить, отпустить какую-нибудь колкость. Позволяет себе то, чего не может позволить за стенами Дворца. – Приезжай почаще в мой Дом. – Поворачиваюсь к нему лицом, упираясь в подлокотник, – вырезанные узоры впиваются в спину, но дискомфорта я не чувствую. – Только в следующий раз я буду требовать более выгодные условия. Ты просто так вломился ко мне и начал изливать душу. Александр смеётся, запрокидывая голову. Чистым смехом, а не наигранным, которым ему приходится отвечать на нелепые шутки чиновников, министров или советников. Мне безумно нравится его искренность. Хотя актёр он хороший, и даже мне тяжело понять, насколько правдивы его эмоции. В моей голове есть отдельное место для подобных моментов. Я запоминаю их, коплю, собираю, а затем просматриваю, как картины в галерее. Он слишком редко улыбается. – Я сын Великого Теневого Колдуна, и ты смеешь говорить мне такое? – хрипло проговаривает он. – По-моему, отец особо выделяет тебя, Селена. – Невольно задерживаю дыхание, стоит ему открыть глаза. – Я тоже отношусь к тебе иначе, чем к другим его ученикам. Обещай, что никогда не будешь пользоваться моим расположением. Если у тебя возникнут в чём-то необходимость или какие-то неожиданные проблемы: будь это деньги, моя помощь, поддержка, да всё что угодно – говори мне прямо. Пообещай, Селена. – Обещаю, – не отводя взгляда, произношу я. – Я обещаю. Он улыбается уголками губ и прикрывает веки. Снова расслабляется в моём присутствии, потому что знает: он может мне довериться. А я корю себя. Дура. Я просто влюбленная дура. * * * Когда я только-только попала сюда, здесь было очень шумно – скорее всего, из-за наступления вечера. Элиот научил меня пользоваться местными часами. Нужно встать к библиотечному проходу спиной и поднять голову. Представить циферблат перед глазами и внимательно следить за парящим в воздухе шаром огня. Загвоздка в том, что такие часы состоят из двадцати четырёх делений, а не двенадцати. В этот раз наблюдаю за тренировкой – точнее, за самым её концом. Прямо посередине Площади Святых девушки и парни громко смеются, разговаривают и пьют воду из металлических кружек, иногда позвякивая ими в попытке чокнуться. Краем глаза замечаю деревянную подставку, в которой поблёскивает металл оружия, и низкую табуретку. У меня вдруг пересыхает в горле. Мой максимум – кухонный нож. Сомневаюсь, что мне хватит сил на то, чтобы просто поднять эту железяку. Испуганно рассматриваю толпу. У большинства сбоку висят мечи; эфесы отражают свет огненных сфер. У других – кожаные ножны для кортиков и пустые колчаны.