Элиота замечаю почти сразу: светлые волосы растрёпаны, а шея и лицо блестят от пота. Он расстегнул пару верхних пуговиц на рубахе, обнажая ровную линию ключиц. Плечи чуть отведены назад, но всё равно кажутся напряжёнными. Особенно сильно его выделяет рост, из-за чего он смотрит на остальных сверху вниз. Смеётся, болтает. Как же он отличается от мужчины из моего сна… Как там его звали? Ал… Алек… – Селена! Вздрагиваю, поднимая глаза. Элиот улыбается и машет мне широкой ладонью, когда толпа начинает расходиться. Кто-то оборачивается, смотрит на меня долгим, изучающим взглядом, перешёптывается. Одна из девушек, проходя мимо, желает удачи. Я внутренне сжимаюсь. Хорошая ли это идея? Сомневаюсь, что Элиот ограничится теоретической частью или станет рассказывать байки. Скорее всего, он будет гонять меня до тех пор, пока я не доведу движения до автоматизма. Он выглядит чёртовым перфекционистом. Нервно переплетаю пальцы и направляюсь в его сторону. – Не шибко у тебя боевое настроение, – хмыкает он, сощуриваясь. – Как будто на казнь идёшь. Только не делай из меня монстра. Я не буду заставлять тебя работать на износ. Пока что. Агата выест мне весь мозг. Она, конечно, с виду пушистая, но… Злая Агата – это нечто. – М-м… А по тебе прямо видно, что ты так и жаждешь привязать ко мне парочку тяжёлых камней, а потом выпустить в чистое поле к чёрным лошадкам. Хорошая была бы тренировка, – бурчу я, с опаской оглядываясь на мечи. – Может, в другой жизни так бы оно и было. Сейчас моя задача – просто научить тебя защищаться, а не превращать в рыцаря. – Элиот заводит руки за спину. – Насколько я помню, Теневой Колдун обучал вас владению мечом, кинжалами, луком и другим оружием. – Он неспешно обходит меня по кругу. – Глупый вопрос, но не помнишь ли, чем ты владела? Тянет ли тебя к чему-нибудь? Хочешь ли обучиться чему-то конкретному? – Я… не думаю, что смогу понять, лишь рассматривая эти безделушки. Меч тяжёлый, для лука нужна сосредоточенность. Я не сильная, а рука быстро устаёт. Элиот понимающе кивает, указывая в сторону табуретки и подставки с мечом. Делаю всего несколько шагов, чтобы различить в полумраке не только блеск металла, но и древко лука. – Посмотри поближе, подержи в руках. На табуретке лежат пара кинжалов и стрелы с острыми наконечниками. Лук стоит за стойкой с оружием. Древко гладко отполированное. Такое тонкое, что, как мне кажется, его можно переломить одним неловким движением. Протягиваю ладонь, очерчиваю его изгиб. – Не знаю, как работает магия, запершая тебя в озере и отнявшая воспоминания. Попробуй выбрать то, что покажется наиболее комфортным. Я смогу обучить тебя базовым приёмам самообороны, но станет совсем хорошо, если у тебя под рукой будет какая-нибудь безделушка. Например, острый ножичек или стрела. – Элиот отходит в сторону, чтобы я могла спокойно рассмотреть оружие. Лук и стрелы не вызывают никакого трепета. Элиот сказал, что в прошлом я имела к оружию самое прямое отношение. Руки должны помнить то, что держали. Даже если мой разум не помнит ничего, то пальцы не забыли. Касаюсь эфеса меча. Самая обычная рукоять, круглое навершие. На нём запечатлены диковинные рисунки, больше похожие на письмена. Обвожу их кончиками пальцев. Ничего. Внутри пустота. А потом… я возвращаюсь к табуретке и присаживаюсь перед ней на корточки. Взгляд цепляется за кинжалы. Они небольшие, чуть грубоватые – в них отсутствуют изящность лука и поэтичность меча. Хотя не мне судить о «грубости» и «мягкости» оружия. Я совершенно в нём не разбираюсь. Скольжу двумя пальцами по лезвию, заворожённо наблюдая за тем, как красиво поблёскивают огненные сферы в блестящем отражении металла. В этом кинжале нет ничего впечатляющего: ни плавных изгибов, ни устрашающей силы. Кладу лезвие на ладонь, приподнимаю оружие, поднося к лицу. Хочется рассмотреть эту вещицу получше, поближе. Интересно, насколько он острый? Насколько быстро с ним можно атаковать? Тяжесть кинжала приятно давит на ладонь. – Хороший выбор. – Поворачиваюсь на голос, сталкиваясь взглядом с карими глазами Элиота. – Ты двигаешься довольно скованно – без обид. Меч бы только усложнил твоё передвижение. А лук? Было бы глупо не сыграть на твоей хрупкости. Если достаточно хорошо будешь тренироваться, сможешь лихо лавировать между противниками, – довольно хмыкает он, ставя меч. – Возвращай на место и вставай. Научу тебя хотя бы нескольким стойкам. – Не уверена, что простою хотя бы в одной более минуты. – Откладываю кинжал, спешно поднимаясь на ноги. – Как-то раз Миша старательно уговаривал меня сходить с ним в спортивный зал. Сходила – и поклялась больше никогда не переступать порог этого кошмарного заведения. Не думаю, что это… моё. – Не знаю, что такое «спортивный зал». Перед глазами почему-то встаёт комната пыток. – Элиот отходит от стойки и, улыбаясь, упирается руками в бока. – Отчасти все пришли сюда, ничего не умея. Кто-то даже меч никогда не видел. Даже издалека. Но нужда, стремление к безопасности заставили их научиться держать оружие. В моём Доме мальчиков знакомили и с рукопашным боем, и с боем на мечах, и со стрельбой из лука. Не скажу, что я был лучшим. Но… попав в Подземный Город, я понял, что если мне хочется спокойно вставать по утрам, не оглядываться из-за каждого шороха и сделать хоть что-нибудь, чтобы сучка Рураль исчезла, то нужно тренироваться. Все мы здесь хотим мирной жизни, какая была до этого. – Он приподнимает руки, обводя взглядом своды Площади. – И мы стараемся приложить максимальное количество усилий. Это наша жизнь. Мы должны бороться. – Но если это не моя жизнь? Если Рэддхем, Подземный Город для меня чужие? Если я не хочу бороться? Приносить себя в жертву? Я просто хочу… хочу вернуться обратно. – Ком встает в горле, и мне приходится зажмуриться, чтобы из глаз не хлынули слёзы. – Ты была необходима Рураль. Она долго не убивала тебя. И я очень сомневаюсь, что ей просто хотелось понаблюдать за страданиями восемнадцатилетней девочки. Значит, есть что-то, что знала только ты. Что-то, что было важно для Рураль. Ты же боролась с ней тогда… Она стёрла тебе память, утопила, заморозила в водах озера. Лишила силы. Я не знаю её лично. Но… подумай сама, стала бы она делать что-то такое с той, что не была важна для нее? От других Правителей и их наследников она избавлялась сразу. Что мешало так же поступить с тобой? Но нет, Селена. Она держала тебя на коротком поводке. И когда ты хорошенько потянула за этот поводок – она просто избавилась от тебя. Есть что-то, что знаешь только ты. Неужели теперь оставишь это просто так? – С каждым сном я всё больше сомневаюсь, что могу вам что-то дать. Что могут рассказать мне комнаты? Деревья? – А ты присмотрись повнимательнее. – Во взгляде Элиота на долю секунды мелькает беспокойство. – Обрати внимание на детали: книги, дневники, холсты на стенах, растения. О, поверь мне, я слышал про Сады Рэддхема. В них хранятся многие тайны. Эти сны… эти сны не просто картинки из прошлого, Селена. Это кусочки огромной мозаики, которую тебе предстоит собрать. – А если я не хочу знать, что было в прошлом? Если не хочу видеть целостную картинку? Не хочу возвращать силы? Я просто хочу вернуться в свою прошлую жизнь. – Если мы выживем, а твоё желание вернуться в тот мир останется, думаю, что мы с Агатой сможем найти способ отправить тебя обратно. В мир спортивных залов и пиццы, – хмыкая, пытается приободрить меня парень. – Птица рождена летать, но полетит лишь тогда, когда будет готова. Пока ты не будешь готова, воспоминания и силы не вернутся. Никто и никогда не сможет тебя принудить. А сейчас – забудь о плохом. Тебя ждёт целых полтора часа наедине со мной и оружием. Выпрями спину и опусти руки. И не думай сейчас о полёте, пташка. 13 глава Селена Мне кажется, что я никогда не выберусь из этого места. Коридоры затягивают в свои лабиринты. Наверное, храм специально построили так, чтобы чужаки, подобные мне, бесконечно бродили, запутывались и в итоге погибали. От одной только мысли по коже бегут мурашки. Храм воистину жуткий. Невольно обнимаю себя за плечи, впиваясь ногтями в ткань камзола. Здешние стены походят на тюрьму, а коридоры, кажется, ведут в никуда. Некоторые из них настолько низкие, что приходится сгибаться и идти полубоком. Даже дышится в этом месте тяжело. Бегло оглядываясь, опираюсь рукой о стену – холод обжигает ладонь. После тренировки я собиралась вернуться в свою комнату. Мне бы не помешало быть одной, наедине с мыслями. Элиот предлагал свои услуги проводника, но… я отказалась. И сейчас поняла, насколько сильно сглупила: зашла в нужный проход, но запуталась в поворотах и в их количестве. Я продолжаю плутать, так и не находя заветной двери. Сложно признать, однако я заблудилась. Паника сжимает сердце, заставляя нервно выдохнуть. Теперь я точно понимаю, что это место мне чужое. Как и весь Рэддхем, похожий на сказку из детских книг. Разворачиваюсь на пятках и резко опускаюсь на корточки. Колени упираются в грудную клетку; медленно стискиваю их руками. На тело вдруг накатывает жуткая усталость – не от тренировок, не от затянувшегося блуждания и не от ужаса Подземного Города. Нет. Горло сжимается, не могу нормально вздохнуть. От бессилия утыкаюсь в мягкую ткань штанов. Я устала гадать, где ложь, а где правда; устала убеждать себя в том, что всё это… плохой сон. И не знаю, была бы я рада тому, если бы всё на самом деле оказалось сном. Слова Элиота врезались в память: «Ты же боролась с ней тогда». Поднимаю голову, упираясь подбородком в тыльную сторону ладоней. Взгляд цепляется за стену: факельное пламя мерцает, из-за чего огненные зайчики пляшут по каменной кладке. Даже стены пропитаны магией. Прохладный воздух приятно покалывает лёгкие. Сердце сжимается, стоит вновь вдохнуть полной грудью. «Это то, что я искала в том мире, то, чего так жаждало моё тело». Хмыкаю – как иронично, я начала говорить «тот мир». Вытягиваю руку, не сводя взгляда с ладони. Я чувствую магию в жителях Подземного Города, в предметах, в атмосфере, кажущейся до боли непривычной, но чарующей. Не ощущаю магию только внутри себя. Мои сны чётко говорят о том, что я всё-таки имела к ней отношение – и не последнее. Отголоски прошлого, которое кажется вовсе не моим. В том сне я смогла воззвать к воде; я слышала её отклик, чувствовала малейшее её движение. Журчание фонтана эхом отдаётся в ушах. Но сейчас… Прикрываю веки и пытаюсь позвать воду. Тянусь к ней руками, но не получается. Ручей совсем рядом. Приходится встать на ноги и сделать шаг, но расстояние между нами только продолжает увеличиваться. В горле пересыхает. Стремлюсь к источнику, иду всё быстрее и быстрее – и падаю. Открываю глаза, судорожно вдыхая влажный воздух, – во мне ни капли магии. Может, дело в воспоминаниях? Благодаря коротким снам всё проясняется, но слишком медленно. Слишком неспешно. И это так раздражает, бесит. Мне мало этих воспоминаний. Меня злит собственное бессилие. Шелест крыльев заставляет вздрогнуть. Мышцы напрягаются, натягиваются, как струны на гитаре. Поворачиваюсь на звук, и… о боже! Это ворон. Крылья у него чернее ночи, а глаза – как две золотые монеты. Птица смотрит на меня немигающим взглядом. Перья колышутся, сливаются с тенями – будто сам ворон является их частью. Но он выглядит слишком реальным. Протяни я руку – почувствую мягкость оперения, а когти вопьются мне в кожу. Разве обычная птица может попасть сюда, под землю? Придвигаюсь к ворону, но он не пытается улететь. Не свожу с него такого же долгого, пронзительного взгляда. Никогда не видела таких красивых птиц. Тень, живая ночь. Рука машинально движется вперёд – бороться с искушением погладить, потрогать эти мягкие на вид пёрышки сложно. Я соврала. Я уже видела такого ворона. Всего один раз. В своём сне. Там он был таким же чёрным, с такими же золотыми глазами-бусинками. И тогда… в автобусе… в парке… – Я знаю тебя. – Шёпот разбивается о стены. Ворон нетерпеливо переступает с ноги на ногу, делая небольшой шажочек ко мне. – Но почти не помню. – Поджимаю губы, склоняя голову. – Удивительно, что вообще наткнулась на воспоминания о тебе. Ты такой красивый. – Осторожно прикасаюсь к перьям. Они оказываются довольно необычными: мягкость перьев не щекочет, холод покалывает кожу. Тело его не живое, но и не мёртвое. Провожу пальцем вдоль позвонков птицы. Ворон делает очередной шажочек. Улыбка медленно расплывается на губах. Кажется, что он взлетит, стоит мне подойти ближе. Но я ошибаюсь. Ворон послушно застывает на месте. Мой взгляд скользит к когтистым лапам. На одной из ножек поблёскивает тонкий, золотой (в точности как его глаза) браслет. Это не просто дикая пташка. – Ты знаешь, как выбраться отсюда? Я заблудилась, – тихо выдыхаю я и снова упираюсь спиной в стену. – Может, ты знаешь, как попасть в мою комнату? Боже… я что, разговариваю с птицей? Ворон приоткрывает клюв, издавая короткое «кар». А затем начинает забавно скакать вперёд, постукивая коготками по полу, – в ту сторону, откуда я пришла. Его перья превращаются в короткий тёмный шлейф, тень, следующую за ним по пятам. Точно так же развевались гривы у тех лошадей, однако это совсем не пугает, лишь слегка зудит лопатка. Решительно поднимаюсь на ноги и следую за вороном. Шаги медленные и неспешные. Я ступаю тихо, даже эха нет. Слышен лишь цокот когтей о камень. Готова поклясться, что ворон вскидывает свою чёрную головку и оглядывается на меня. Это кажется… милым? Необычным? В городе вороны совсем не такие. Что уж говорить, подобные птицы – слишком редкие гости в мире высоток. Хотя я мало обращала на них внимание. Цокот коготков учащается – переваливаясь с боку на бок, птица ускоряет шаг. Он понимает меня. – Может… у тебя есть имя? Чёрт. – Останавливаюсь и упираюсь ладонью в стену. – Я разговариваю с птицей, будто она человек. А ещё у меня кружится голова. – Прикрываю глаза, прижимаю ладонь ко лбу. – Ал-листер, молодая г-госпожа. Вздрагиваю. Голос почти что человеческий, но скрипучий, даже жуткий. По спине бегут мурашки. Услышь я такой голосок в тёмном переулке – бросилась бы бежать без оглядки. Этот мир невероятен: озеро, в котором не разлагаются трупы утопленников; чудесный подземный город; народ, разделённый по стихиям, а теперь ещё и необычная птица… Хотя, наверное, говорящий ворон – это не самое поразительное тут. – Приятно познакомиться, Алистер. Меня зовут Селена. – Что за сумасшествие! – Надеюсь, что у нас с тобой сложатся хорошие отношения… в этом мире. – На этих словах комок вновь встаёт поперёк горла, и я быстро-быстро моргаю, чтобы из глаз не хлынули слёзы. Ворон продолжает свой путь, гордо вышагивая впереди. Он сворачивает – и я вслед за ним. Безрассудно доверять говорящей птице… Раз она появилась здесь, то выполняет чей-то приказ. – Сумасшествие, – как мантру повторяю я, пока не достигаю двери комнаты. – Сумасшествие, – срывается с губ даже тогда, когда я замечаю, что мой новый друг исчез так же быстро и тихо, как появился. …словно растворился в тенях… * * * Кто-то шепчется за моей спиной. Не слышу, о чём именно, но знаю, чувствую этот шёпот. Глупые слухи? Оскорбления? Иду вдоль стены Площади, страшась поднять глаза. Не хочется смотреть на этих людей. Они сторонятся меня, обходят стороной, и я не понимаю почему. Обнимаю себя за плечи. Маги огня поддерживают тепло, но меня всё равно одолевает озноб. Ладони становятся мокрыми, как бы старательно я ни вытирала их о ткань камзола. Я здесь чужая, и сейчас это ощущается особо остро. Да со мной и разговаривают только Элиот, Агата и Рашель. Ворон не в счёт – его и человеком-то назвать нельзя. Набираясь смелости, бегло осматриваюсь – жители бросают косые взгляды в ответ.