– Агата снова безбожно врёт, – хмыкает Элиот. – Иногда и у меня вырываются ругательства. – О… так ты всё-таки не рыцарь? – не без усмешки замечаю я. Парень вздыхает и закатывает глаза. Перевожу взгляд, пренебрегая «советом» Агаты не обращать на них внимания. Много людей. Все кажутся одинаковыми, но если присмотреться, то можно заметить отличия. Например, в походке: одни ходят прямо, величественно, с приподнятой головой; другие – раскрепощённо; третьи горбатятся, неловко перекатываются с пятки на носок. Во внешности тоже есть отличия: у жителей Юга кожа смуглая, с лёгким оливковым отливом, а глаза медовые, ореховые, всех оттенков карего. У жителей Востока кожа бледная, а глаза серые, как тучи. Люди Запада… выглядят по-разному. И единственное, что выделяет магов, – нашивки на рубашках. Зелёные – маги земли; нежно-голубые – маги воздуха; оранжевые – маги огня. – Цвета важны. – Дёргаясь, резко поворачиваюсь в сторону и сталкиваюсь с мальчишескими глазами. – Для нас они… важны. – Мальчик опускает голову, но даже так я успеваю заметить, как его щёки загораются ярко-красным румянцем. Смотрю на ворот его белой потрёпанной рубашки – нежно-голубой лоскут ткани аккуратно пришит чёрными нитками. Я помню этого мальчишку. Губы тут же растягиваются в улыбке. – Тебя ведь Магнус зовут, верно? – понижаю голос я, чтобы лишний раз не спугнуть этого растрёпанного мальчугана. – Да… э, мисс? – Он переплетает пальцы, так и не смотря в мою сторону – вместо этого принимается изучать свои худые руки. – Я заметил, что вы рассматриваете нашивки, мисс Селена. Извините! Я… я проявил неуважение к вам. – Новый знакомый медленно начинает отступать. – Нет-нет. – Протягиваю руку, заставляя его остановиться. – У тебя есть друзья, Магнус? Я ведь могу так тебя называть? Мальчик подходит чуть ближе. – Конечно, мисс! – Магнус гордо вскидывает голову. – У меня тут много друзей. А ещё сестра! – Даже в полумраке можно заметить, как светятся голубые глаза при её упоминании. – Ты говорил про цвета. Расскажешь немного подробнее? Зачем всё это? У меня что-то с памятью плоховато. – Смотрю на смеющуюся компанию, после чего снова взглядываю на Магнуса. – Ты давно здесь? Сколько тебе лет? Где твоя сестра? – Прикусываю кончик языка, останавливая поток вопросов. Не стоит торопиться, тем более мальчишка всё ещё сохраняет между нами дистанцию. – Мне восемь, мисс. Я тут родился. Моя сестра, – мальчик начинает спешно оглядываться, – где-то здесь. О! Мне столько о вас рассказывали! Я прочитал столько книг! Поверить не могу, что вижу вас воочию, мисс! Мне нужно спро… – Магнус, дай нашей гостье отдохнуть. – Строгий голос Элиота заставляет бедного Магнуса резко побледнеть и вздрогнуть. – Святые, она же только недавно вылезла из ледяных вод! Ты утомишь ее своей болтовней. – Я расскажу тебе чуть позже, как всё было, – говорит подошедшая Агата, привлекая внимание мальчика. – Во все-ех подробностях. Магнус улыбается, щёки вспыхивают румянцем – он даже начинает смеяться, с озорством поглядывая на Агату. На губах девушки тоже играет хитрая, заговорщическая улыбка; в руках по две миски, их она ставит на скамейку. Она садится, и я оказываюсь между Агатой и Элиотом, а затем лёгким движением кисти прогоняет мальчишку, который, продолжая смеяться, всё же послушно убегает. – Ох, прости его. Иногда Магнус бывает таким неугомонным. – Агата подхватывает одну из мисок, качая головой. – Я слышала ваш разговор. Магнус тут со старшей сестрой. Сначала его отец погиб, а потом мать умерла в родах. – Голос становится тише. – Говорят, что его вырезали из ее живота. Только представь: беременная женщина, у которой убили мужа, идёт сюда с семилетней дочерью через весь Дом Воздуха. – М-м, а кто-то сегодня утром читал мне нотацию о том, чтобы я не пугал её здешними историями. – Элиот наклоняется, хитро глядя на Агату. – Нарушаешь собственные правила, ведьмочка? – Слушай, Эл, я не так голодна, чтобы эта тарелка не прилетела в твоё красивое личико, – шикает на него Агата, на что парень лишь тихо хихикает. Опускаю взгляд на тарелку, лениво помешивая похлёбку. От слов Агаты в горле встаёт ком, проглотить который никак не получается. Сердце болезненно сжимается от одной лишь мысли, насколько страшные вещи пришлось пережить этому мальчику. Понимает ли он, что на самом деле происходит? Сложно представить, что чувствуют эти люди, что гложет их, что не даёт спокойно спать по ночам: душащий страх, разрывающий грудь, невозможность вернуться к чистому небу, существование под землей. А ведь всё из-за чокнутой женщины, которой так хочется власти. Гнилая душа, разрушающая жизни одним щелчком пальцев. Злость обжигает изнутри. Стискиваю зубы, пробуя содержимое миски. Суп кажется практически безвкусным – обычная горячая вода с плавающими кусочками овощей. Довольно скудно, но… не мне сейчас привередничать в еде. Злит не столько поступок Рураль, сколько моя беспомощность. Я вдруг ощущаю себя такой жалкой, что сводит челюсти. Может, будь у меня воспоминания и магические силы, я бы смогла помочь этим людям, но память упорно отказывается возвращаться. От всей этой ситуации вдруг становится так горько и мерзко на душе, что я прикусываю щеку изнутри, ставя тарелку на твёрдую поверхность скамьи. – Слушай, Сел, подвинься немного в сторону. Я хочу подпортить нашему рыцарю причёску, – бормочет Агата, и я не могу сдержать улыбки. – Нет! Не смей двигаться, – во весь голос хохочет Элиот. – Я тут подумала о ваших словах. – Смех Элиота и возня Агаты вдруг затихают. – Мне мало этих видений во снах, – шепчу я, сощуриваясь. – Я вдруг поняла, что хочу вспомнить. Хочу научиться колдовать. Может… может, даже хочу помочь. – Я бы хотела помочь тебе, Селена. Ты же знаешь. Но я не понимаю, что за магия сохранила тебе жизнь в том озере. У меня даже нет предположений о природе подобной… силы. Это не Чистая магия. Это что-то другое. – Но ты же искала меня. Значит, была уверена в том, что я жива, что меня можно… разбудить. Что тебя побудило? Не просто же так ты из головы взяла эту мысль? «О! Почему бы не поднять со дна озера утопленницу?» Если это так, тогда… кажется, я недооценила тебя, – произношу я. – Да, – смеётся девушка. – Ты ещё слишком мало знаешь обо мне, Селена. Но ты права. Я взяла эту мысль не из головы. Элиот может говорить про меня множество ужасных вещей, но почти все это – неправда. – Агата одаривает юношу долгим взглядом. – Во Дворце Рэддхема о тебе много говорили после того, как Рураль решила избавиться от тебя. Она наверняка думала, что вся болтовня утихнет спустя год или два, но… хоть в чём-то эта стерва должна была ошибиться. Она сперва избавлялась от шибко разговорчивых, а затем поняла, что это бессмысленно. Когда я узнала о тебе, твоё имя уже произносили лишь шёпотом в самых тёмных углах. Может, это меня и заинтересовало. Тогда я начала искать о тебе как можно больше информации и набрела на очень… занятную находку. – Волшебница наклоняется ближе, переходя на еле различимый шёпот. – Я вышла на мужчину, который утверждал, что был одним из жителей той деревни, где тебя утопили. Как понимаешь, никто не знал о том, в каком именно озере Рураль похоронила тебя. Для меня это была ценная информация. Я хотела помочь ему избежать наказания – но для Рураль ничего не проходит незамеченным. На следующий день его тело нашли разорванным в клочья. Руки, ноги и голова были разбросаны отдельно друг от друга. Он сказал мне разбудить тебя. И я… я загорелась этой идеей. С такими революционными мыслями оставаться на виду у Рураль было безумием. Я всем сказала, что собираюсь просто прогуляться, но сбежала и встретилась с Элиотом. – Разбудить? – спрашиваю я, ещё не отошедшая от откровений Агаты. – Что, как в сказках? «И разбудит её поцелуй истинной любви?» На серьезном лице Агаты расцветает улыбка. – Ну, почти угадала. Я разбудила тебя своей магией. Считай, что «завела» твоё сердечко. У любого волшебства есть границы – такой фокус не провернёшь с мёртвыми. Ты и правда будто спала, но твой разум находился… не в теле. У мёртвых уже нет сознания. А у тебя… когда я прикоснулась ко льду, то услышала дыхание, смех, голос, но совершенно не могла разобрать слов. Никогда с таким не сталкивалась. И это напугало меня. Я была заворожена, околдована этим чувством. Тогда я поняла, что это не убийство или сон. Это было что-то… иное. В этом и кроется разгадка твоих воспоминаний. – Неосознанно задерживаю дыхание, не сводя взгляда с глаз Агаты, – готова поклясться, что в уголках начинают блестеть капельки слёз. – Я не знаю, как нам удалось поднять тебя. Всё, что я помню, это… как слышала твой голос. Не биение сердца, не пульсирующую в венах кровь. Едва различимый голос, будто далёкий шепот. Святые! Ты посмотри, у меня снова мурашки побежали по коже. Вздрагиваю, когда Агата отвлекается от своего рассказа, задирая рукав камзола, и демонстрирует «рой» мурашек. Внутри всё леденеет Жутко осознавать, что кто-то своей магией возвращал жизнь в твоё неживое тело. Тяжело принять тот факт, что когда-то сердце не билось, было холодным и лежало где-то на дне озера. Пододвигаюсь к Агате, обхватывая её сжатые ладони руками – кожа у неё поразительно тёплая по сравнению с моей. – Мне бы поддержать тебя, – говорю я, поражаюсь своему осевшему голосу. – Сказать, что понимаю твои чувства, что всё будет хорошо, но я плохо умею успокаивать людей. Мне жутко слышать от тебя все эти подробности, правда. Меня вообще много чего пугает. Рассказы Рашель, твои слова. Но если тебе необходимо высказаться, сбросить этот груз, я выслушаю. Не хочу показаться трусихой. – Ощущаю, как трясёт волшебницу, и сжимаю ее руки чуть сильнее. – А говоришь, что не сильна в поддержке. – Уголки её губ едва вздрагивают в подобии улыбки. – В мои планы не входило пугать тебя, но и врать я не намерена. – Разжимаю пальцы, и Агата начинает улыбаться куда увереннее. – Ешь быстрее. Рашель просила, чтобы я отвела тебя к ней в кабинет. Наверняка будет расспрашивать о том, не сильно ли мы замучили тебя. Как будто парой тренировок можно как-то навредить. Беру ложку и продолжаю есть. Хочется побыстрее расправиться с ужином, чтобы узнать, для чего Рашель понадобилось меня видеть. Может, она решила рассказать что-то ещё? Должно быть, так и есть, ведь других причин для нашей встречи я не вижу. Нетерпеливо прикусываю нижнюю губу, быстро расправляясь с супом. И всё же этот мир… поразительный. Он всё ещё пугает меня, а слова Агаты вызывают дрожь и тошноту, но есть нечто такое, что заставляет сердце трепетать, наполняться странного рода теплом. Я изо всех сил убеждаю себя, что Рэддхем мне чужд; что эти люди мне никто, что их жизни никак меня не волнуют. Но… могу ли я поменять свои взгляды? Агата расправляется с ужином и забирает из моих рук тарелку. Снова быстро куда-то уходит, а затем помогает мне подняться – конечности ноют, да так сильно, что хочется выть. Но вместо этого, недовольно кряхтя, придерживаю свободной рукой ногу под коленной чашечкой. Агата посмеивается. Её пальцы касаются моих запястий. И тут… Как будто вместе с кровью по венам начинает течь что-то ещё. Тёплое, нежное. И это «что-то» уносит с собой все неприятные ощущения. Благодарно улыбаюсь. Я привыкла к потрескивающей в воздухе магии и даже не замечала, как Агата прибегает к своей силе. В кабинет Рашель ведёт второй из самых широких проходов, в которых мне приходилось бывать. Всего их здесь четыре, и ведут они в разные стороны света. Правда, я не ориентируюсь, какой ведёт на юг, а какой на север. Этот проход гораздо короче библиотечного, но больше ничего примечательного я не замечаю. Девушка останавливается около двустворчатой деревянной двери, и я не могу не улыбнуться, когда она принимается отряхивать невидимые пылинки со своего камзола, проводит пальцами по волосам, поправляя и без того идеальную причёску. Рашель является для неё… авторитетом. Это заметно не только по тому, как она спешно приводит себя в порядок; когда Агата произносит имя этой женщины, в её глазах словно загораются искорки. Три коротких стука эхом разлетаются по коридору. Агата не спешит открыть тяжёлые ставни – нетерпеливо переминается с ноги на ногу, ожидая разрешения войти. В первую встречу Рашель изрядно напугала меня своей прямолинейностью. Может, потому что я сильно устала и меня шокировал Подземный Город; а может, в ней самой есть что-то устрашающее. Кончики пальцев холодеют, когда я переплетаю их между собой. Да, я боюсь, как и любой нормальный человек на моём месте. Но нет, я не боюсь находящихся тут людей, всей этой закрученной истории с жаждой власти. Я боюсь узнать ещё больше устрашающих подробностей, от которых в венах леденеет кровь, а волосы на затылке встают дыбом. Подаюсь вперёд, чтобы одёрнуть Агату и сказать ей, что стоит вернуться обратно, но она успевает схватиться за дверную ручку и тянет дверь на себя, не оставляя мне выбора. Волшебница отходит в сторону, пропуская меня вперёд. Улыбается уголками губ, как бы говоря, что в случае чего она будет здесь. Я переступаю высокий порог. – Молодец, Агата. – Голос неизвестно откуда эхом разлетается по комнате. – Можешь идти. Как и в остальных помещениях Подземного Города, здесь царит полумрак. Факелов не наблюдается – только керосиновая лампа, стоящая на пустом столе. Если это и есть кабинет Рашель, то он оказывается… меньше, чем я думала. Стол, два стула и шкафчики, в которых, возможно, хранятся письма и прочая документация. Агата закрывает за мной дверь, и я оглядываюсь по сторонам. Рашель стоит слева, держит в руках пожелтевший пергамент. Света керосиновой лампы как раз достаточно, чтобы разглядеть её: рыжие волосы собраны в неряшливый низкий пучок, а шрам выглядит особенно зловеще. Прищуриваюсь, замечая глубокую морщинку между бровей и ещё парочку в уголках глаз. «Интересно, сколько же ей лет?» – думаю я. Она не сразу обращается ко мне. Лишь дочитав текст на пергаменте, Рашель поднимает на меня взгляд, скручивая свиток. – Здравствуй. – Она выдвигает один из ящиков, укладывая туда лист. – Извини, мне стоило проявить к тебе чуть больше внимания. Но сейчас так много дел, ни единой свободной минутки… Как твоё самочувствие? Оправилась после возрождения? Тебе тут комфортно? Подземный Город, конечно, нельзя сравнить с Дворцом, но… везде можно найти свои прелести. Например, тут безопасно. – Женщина медленно подходит к столу. – А в некоторых местах особенно тихо. – Я вряд ли когда-нибудь смогу привыкнуть к этому месту, – на одном дыхании выдаю я. – Здесь всё слишком… не знаю. Нереальное? – Рашель кивком указывает на стул, и я принимаю это немое приглашение. – Тяжело чувствовать себя в своей тарелке в мире, о котором мало что помнишь. – Для того чтобы ты чувствовала себя «в своей тарелке», около тебя находятся Агата и Элиот. Ты подружилась с ними? Я попросила их, чтобы они постарались сделать твое пребывание здесь комфортным. – Она откидывается на спинку стула. – Я с трудом могу представить, что ты ощущаешь, но если есть какие-то проблемы, то ты всегда можешь прийти и сказать мне обо всём, что тебя волнует. Сейчас наша общая задача – помочь тебе вспомнить. – Спасибо, эм… мисс Рашель? – Неловко кладу ладони на колени. – Просто Рашель. «Мисс» я была при дворе. Как видишь, вокруг нас нет роскошных палат. Господ тоже. Так ни к чему эти глупые приставки к именам. – Губы Рашель изгибаются в улыбке, из-за чего шрам становится только глубже. – Хотя на твоём месте я бы не удивлялась, если вдруг кто-то решит использовать этот титул по отношению к тебе. Спешно перевожу тему: – Агата и Элиот прекрасны. Они хорошо справляются со своим заданием. Общение с ними позволяет немного забыть обо всех ужасах. С ними спокойно, хотя иногда и они не в силах мне помочь… я всё равно вздрагиваю по ночам, возвращаясь в реальность. – Рада, что мои подопечные делают твою жизнь тут проще, – кивает она. – Но я позвала тебя не только для того, чтобы разузнать о твоём настроении и самочувствии. Хочу кое-что отдать. Эта вещь тоже может помочь тебе освоиться тут. И вспомнить что-то. Руки женщины ныряют под стол, но «вещь» она доставать не спешит. – Отчасти я понимаю тебя. Когда я только попала во Дворец в роли служанки, я тоже была будто чужая. Вся эта дорогая мебель, картины, лепнина… Я никогда не испытывала слабости к роскоши, к тому же, тогда я была ребёнком – единственным среди слуг. Друзей у меня не было. А потом я познакомилась с будущей Правительницей. Чисто случайно. Иронично, не правда ли? Всего одно знакомство так кардинально изменило мою жизнь. – Рашель поднимает на меня глаза. – Ада была не просто госпожой. Она была моей лучшей подругой. Я смогла удержаться на плаву в этом месте, даже полюбила его. Ты здесь, Селена. Утонешь или удержишься на плаву – зависит только от тебя. Не могу отвести взгляда от Рашель, но смотрю не на неё, а сквозь неё. Её слова… задевают? Удивляют? Поражают? Прикусываю щеку изнутри, опуская взгляд на сжатые пальцы. Её слова заставляют задуматься – не только мне тяжело было освоиться на новом месте. – Я подготовила для тебя маленький подарок. В подобных условиях мы испытываем некоторый дефицит в определённых вещах, но… это меньшее, что я могу для тебя сделать. На стол опускается что-то блестящее – серебряное кольцо. Неосознанно протягиваю ладонь, касаясь украшения. Оно тонкое и хрупкое, отчего мне страшно брать его в руки. Но я всё же подношу кольцо к свету лампы. Крошечный молочный камень светится, будто приветствуя меня. – Это не просто кольцо. – Голос Рашель доносится словно издалека. – Его сделал твой отец. Он хотел подарить его тебе на девятнадцатый день рождения, но… не успел. Я не заставляю тебя принимать чью-либо сторону, Селена. Как будешь готова… – Нет, нет, нет. – Мотаю головой, отдёргивая ладонь и прижимая её к груди. Кольцо с тихим звяканьем падает обратно на стол. – Я… я не смогу надеть это. – Сердце бьётся быстро и громко, грохочет в ушах. – Я никогда не буду готова. Простите! Я же… я же не… – Слёзы вдруг обжигают щёки горячим потоком. – Селена. – Рашель остаётся спокойной, несмотря на мою истерику. – Я не прошу тебя безоговорочно доверять мне, Элиоту или Агате. Я не прошу тебя брать меч в руки и сломя голову бежать спасать Рэддхем. Посмотри направо. – Она указывает куда-то в сторону. Следую взглядом за её рукой, и мой пыл тут же утихает. Зеркало. Там стоит зеркало. Оттуда на меня смотрит испуганная беловолосая девочка, в серых глазах которой плещется страх. Эта девочка растеряна. Она не понимает, что происходит, чего от неё хотят. Девочка мечтает о спокойствии. – Я лишь прошу тебя доверять самой себе. Своим чувствам, эмоциям. Своему существу, Селена. Как бы ты ни отрицала происходящее, ты колдунья. Наследница водного народа. И тебе придётся с этим смириться.