Она быстро покидает комнату, оставляя меня наедине с одной важной мыслью. «Жива, жива, жива». * * * Селена Слишком тихо, но не сказать, что спокойно. Мне не хочется открывать глаза; не хочется двигаться. Но это объясняется далеко не ленью, а страхом, что сковывает мышцы, цепко вгрызается в ещё немного помутнённое сознание. Перед глазами мелькают яркие картинки произошедшего, вызывая головокружение и крик, что никак не может вырваться наружу. Не могу больше видеть кровь, слышать грохот. Я отчётливо вижу радостное лицо Магнуса, когда он дарит мне украшение. Это было всего за пару минут до трагедии. Следующая картинка – тёмные глаза Агаты, в которых плещется самый настоящий ужас. Она ассоциируется у меня с воинственной принцессой, а потому видеть в её глазах страх, ощущать тремор в пальцах – это по-настоящему пугает. Кое-как разлепляю тяжёлые веки. Темно. Ни костра, ни сфер, ни даже лунного света. Может, я одна из тех, кто остался под завалами камней? Может, я вообще умерла? Или всё это самый обычный сон? Просто плохой сон, который легко можно позабыть утром. От этой мысли в груди вдруг загорается слабый огонь надежды. К несчастью, он потухает слишком быстро. Достаточно пошевелить пальцами, как на меня обрушивается жуткое осознание – это не сон. Я рвано выдыхаю, моргая от накатывающей тошноты. В голове пульсирует, тупая боль разливается по телу. Приподнимаю руку и тут же шиплю от неприятных ощущений. Тошнота вдруг становится острее – её горечь оседает даже на кончике языка. Темнота смазывается. Всё кружится, подобно карусели, монотонно вальсирующей в замедленном режиме. Издаю тихий стон. Как же, чёрт возьми, плохо… Приходится упереться рукой в землю. В ладонь тут же впиваются веточки и сухие листья. Пытаюсь подняться, но снова заваливаюсь назад – боль в затылке немного приводит в чувство. Кажется, я разбила голову; пальцы нащупывают успевшую засохнуть корочку. Наверное, содрала кожу при падении. Или, может, кто-то намеренно огрел чем-то тяжёлым по затылку. Вот и причина тупой боли и тошноты. Вторая попытка подняться оказывается успешной – у меня практически получается сесть. Голова кажется столь тяжёлой, что так и норовит завалиться в сторону. И пусть картинка перед глазами всё ещё не слишком чёткая, но и этого достаточно, чтобы понять, где я: не в неудобной кровати Подземного Города и даже не под завалами Площади Святых. Я в лесу. Отнимаю ладонь от раны, упираясь ею в рядом стоящее дерево. Когда сильный приступ тошноты немного стихает, медленно поднимаюсь на ноги, практически обнимаясь со стволом. Выглядит это, несомненно, нелепо и не слишком… по-королевски, но мне как-то плевать. Чудится, что земля под ногами ходит волнами. Я словно нахожусь на круизном лайнере, который попал в шторм. Прикасаюсь щекой к шершавой коре. – Боже, – шепчу, прикрывая глаза, и всё же решаюсь отпустить несчастное дерево – в голове кипит и бурлит каша из различных событий. Я уже запуталась, где реальность, а где частичка моих снов. Меня ощутимо качает, стоит только отпустить «опору». Выставляю руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. Кончики пальцев мягко прикасаются к вискам, массируя нежную кожу. Проходит несколько минут, прежде чем я могу отступить от дерева хотя бы на шаг – признаться, я всё ещё боюсь, что мне снова придётся с ним обниматься. Неспешно оглядываюсь, пока тошнота вновь не подступает к горлу. Я точно в лесу. Это не галлюцинация и не моя фантазия. Совершенно одна в тёмном лесу. – Чёрт, – шепчу я, проводя ладонями по лицу. Последние события всплывают отрывками, но их достаточно, чтобы сложить этот огромный пазл в целостную картину – всё куда серьезнее, чем я предполагала изначально. Я сочла слова Рашель и Агаты глупостью, не отнеслась к ним так, как должно. И вот мое наказание за это. Мне нужно было ещё в первую встречу с Раш прислушаться к каждому её наставлению. Может, тогда было бы возможно избежать всего этого. А сейчас… Судорожно выдыхаю, запуская пальцы в волосы. Пряди выбились из косы и теперь спадают на лицо, лезут в глаза. На меня вдруг накатывают такой ужас, такой страх, что тошнота, которая, казалось бы, стихла, вновь поднимается к горлу. Зачёсываю локоны назад, а затем прижимаю руки ко рту. Заглушаю этим жестом крик, который так и рвётся из-под рёбер. Глаза предательски щиплет. От страха. От безысходности. Всё это – не игра. Я отнеслась к этому безответственно, как к глупой шутке. Но теперь, когда мне удалось узнать цену войны… стало больно. Смерти будут, и их не избежать. Их будет много. И поняла я это слишком поздно. Щёки жжёт от слёз, стоит только подумать о мальчике Магнусе, Агате и Элиоте; стоит только осознать, что, возможно, я не смогу вернуться домой живой. Я больше не пройдусь по переполненному проспекту, не почувствую аромат нелюбимого кофе. Я заперта здесь. Хочется спрятаться, забиться в какой-нибудь тёмный, максимально безопасный угол и переждать там всё. Но вместе с тем вскипает жажда отомстить за жизни Агаты, Магнуса и других. Я желаю, чтобы одна из колонн придавила и Рураль. Чтобы камень раздавил её голову. Чтобы она исчезла навсегда. Холод ночного леса начинает брать своё. По рукам бегут мурашки, заставляя вздрогнуть от озноба. Я совсем забыла, что сейчас всё ещё зима, а на мне лишь тонкий камзол. Обнимаю себя, растирая предплечья. Сейчас не помешала бы сила Агаты. Злость не греет тело, а страх только усугубляет ситуацию. Меня ощутимо трясёт. Нужно найти что-то тёплое, иначе я просто умру от холода, чьи щупальца уже раздирают кожу в надежде проникнуть глубже. К сожалению, всё, что я вижу, – голые деревья. – Селена. Взвизгиваю, слыша собственное имя в тишине леса. Оборачиваюсь на голос, встречаясь взглядом со слишком знакомым лицом. Все мои страхи и переживания вдруг резко исчезают, даже головная боль и тошнота отходят на второй план. – Боже, Элиот, – только и могу выдохнуть я. Не верится, что он прямо передо мной. Инстинкт самосохранения велит оставаться на месте, обуздать свою радость, но я резко подаюсь слабости, шагая вперёд. Элиот почти тут же подскакивает ко мне, обхватывая ладонями мои локти. Я покачиваюсь, но не отвожу взгляда от его обеспокоенного лица. Мелкие ссадины и царапины особенно чётко выделяются на смуглой коже щёк. – Элиот, – из последних сил шепчу я, ощущая мелкую дрожь, проходящую волной по всему моему телу. Руки обвивают холодную шею. Обессиленно утыкаюсь лбом куда-то ему в плечо. В карих глазах, помимо злости, страха и растерянности, сверкает ещё и радость. Он словно одним блеском радужек произносит: «Слава всем Святым». Элиот рад видеть меня живой – и это взаимно. Его пальцы скользят по моим локтям, а затем обхватывают плечи. Чувствую, как ладони сжимают кожу. Элиот осторожно прижимает моё подрагивающее тело к своему. Уже не знаю, из-за чего именно трясусь: от холода или от всего пережитого. Элиот тоже этого не знает, поэтому на всякий случай пытается растереть скованные мышцы. – Нам надо идти, Сел, – говорит он, и я лишь сильнее впиваюсь пальцами в его камзол – даже голос у Элиота какой-то… тоскливый. Мне не хочется отпускать его, равно как и оставить тот мимолётный покой, что я обрела. Кажется, что руки Элиота забирают весь ужас последних дней. Готова стоять так, прижимаясь к его груди, до тех пор, пока весь этот кошмар не растворится. Но здравый смысл твердит, что если я повременю ещё немного, то жертв будет больше. Всхлипываю, коротко кивая, и разжимаю пальцы. Элиот шагает назад, продолжая придерживать за локти. Головная боль возвращается, а вместе с ней и тошнота. Усталость накатывает слишком резко. Пошатываюсь, но Элиот вмиг оказывается за спиной и аккуратно поднимает меня на руки. Без резких рывков – наверное, догадался о моём состоянии. – Что произошло? – негромко интересуюсь я, устраивая руки на его плечах. – Я была на Площади Святых. Мы сидели с Агатой и завтракали. – Прикрываю веки, облизывая пересохшие губы. – Потом к нам подошли Магнус и Тея. Они подарили мне… какой-то камень. Мои пальцы скользят по шее, оглаживая грубый кожаный шнурок. Вспоминаются искренние глаза Магнуса, когда он надевал его мне на шею. Немного оттягиваю ворот, чтобы убедиться в том, что молочный камень всё ещё прижат к коже. – А потом послышался треск… – Я знаю, что произошло, Сел. – Я привыкла, что голос Элиота – всегда отдающий теплом и умеющий поддержать, но сейчас он холоден, серьёзен. – Мы мчались в Подземный Город, чтобы предупредить. Как видишь… не успели. – Даже в темноте леса вижу, с какой силой парень сжимает челюсти. – Я нашёл небольшую пещеру, где мы сможем переждать до утра. Потом отправимся в путь. Коротко киваю. Хочется расспросить поподробнее, но, кажется, сейчас совсем не время для беседы. Да и я слишком рассеянна даже для того, чтобы следить за тем, куда он меня ведёт. Долгие месяцы в его компании и совместные тренировки сделали своё дело. Я доверила бы Элиоту не только секреты, но и свою жизнь. Я закрыла глаза, но всё равно всё чувствовала: как он ступает по неровностям, как хрустят листва и ветки под его сапогами, как он тихо ругается, когда оступается, но сохраняет равновесие. Когда замечаю, что он вошёл в пещеру, открываю глаза. Маленький закуток как раз для двоих, может, четверых не очень полных людей. Элиот опускает меня на каменный пол, помогая опереться спиной о стену, а затем садится чуть правее. Между нами уже сооружено маленькое подобие костра. Элиот глухо щёлкает пальцами. На кончике указательного вспыхивает длинное пламя, которым он и поджигает ветки. Огонь озаряет пещеру, заставляя шевелиться тени на шероховатой поверхности камней. Мне требуется пара минут, чтобы привыкнуть к свету. Моргаю, обводя глазами сегодняшний ночлег. В углу, за Элиотом, раскиданы какие-то вещи. Рюкзак, который всегда при нём, когда он выбирается наверх, и что-то ещё. Смотрю на самого парня: его лицо и руки усыпаны мелкими царапинами и синяками. – У меня очень много вопросов, – произношу я, пока Элиот тянет за завязки своего рюкзака. – Начать с наводящих или сразу в лоб? Не переживай, теперь ты вряд ли сможешь испугать меня своими ответами. Его сжатые губы расслабляются, изгибаясь в лёгкой улыбке. Мой спутник вытаскивает фляжку и металлическую кружку, а затем наливает воду и устраивает кружку над костром. – Можешь ничего не спрашивать. Я сам всё расскажу. – Его рука снова ныряет в распахнутый рюкзак и протягивает мне кусок сыра. – Обещаю быть честным и ничего не утаивать. И не пугать подробностями. Хотя… этого обещать всё же не могу. – Ты думаешь, что после того, что произошло в Подземном Городе, меня можно испугать? Я стала иначе относиться к страшилкам, которые мне рассказывал Миша: теперь они больше похожи на плохую сказку, – хмыкаю я, принимая кусочек сыра из рук Элиота, – только теперь осознаю, как сильно хочу есть, потому без промедлений вгрызаюсь в кусок зубами. – Агата же тебе рассказывала, что ночью Раш отправила нас наверх помочь остальным? Они прислали гонца – якобы ближе к востоку пылает жуткое синее пламя. Когда мы пришли на место, там ничего не было. А наши люди валялись на мокрой земле и шептали что-то неразборчивое. Они были живы, но… Святые. Они так кричали, словно и правда горят. Мы пытались им помочь. Пытались привести в чувство. – Элиот опускает взгляд на кружку. – У Грязной магии есть свои цвет и запах. В панике я не сразу заметил, чем пахло. Сладко так, что зубы сводило. Только Нечистая магия имеет едкий запах. Я сразу понял, что это всё проделки Рураль. Это была ловушка, Сел. Она вытащила нас наверх, чтобы мы не смогли вам помочь. Когда мы вернулись, она уже привела свой план в действие. Разрушила Подземный Город. И, чёрт возьми, я даже представить себе не могу, как она его нашла! Только те, кто когда-то там был, способны найти его. А выйти можно только с помощью Рашель. – Он прикрывает глаза, выдыхая; мне хочется придвинуться, прижать свои ладони к его трясущимся рукам, но я остаюсь на месте. – Я встретил Рашель, и она приказала мне, чтобы я вывел тебя. Признаю, найти тебя в этой суматохе было той ещё задачей. Ты лежала на полу. Обломок от колонны попал тебе в затылок, но… вроде как ничего серьёзного, раз ты открыла глаза. Над тобой кружила одна из теней, но не трогала. Она не помешала мне, когда я поднял тебя. – Вода в кружке бурлит, и Элиот, оборачивая ладонь в ткань своего шарфа, обхватывает ручку, ставя кружку на пол. – Я хотел вернуться за Агатой, но… когда мы отошли на безопасное расстояние, земля рухнула. Если там кто-то и остался, то… я ему не завидую. – Пальцы вновь ныряют в рюкзак, доставая холщовый мешочек. – Рураль ищет тебя. Следовательно, она знает о том, что мы с Агатой спасли тебя. Нужно искать место… где тебя могут научить защищаться и где тебя готовы защитить. Элиот кидает пару сухих травинок из мешочка в кружку. – Раш дала мне наводку. Успела. Мы пойдём на Юг. Там у меня есть знакомые. Поджимаю ноги к груди, обхватывая их руками. Мы пойдём на Юг. В Дом Огня. 18 глава Селена Шершавая кора грубо царапает ладонь, но мне как-то всё равно. Мне нужно на что-то опереться: колени ноют столь сильно, что я готова упасть прямо на холодную землю – усталость даёт о себе знать. Когда я предпринимаю попытку присесть на бревно или кусочек жухлой травы и веток, Элиот окликает меня звонким «подъём», из-за чего приходится тут же вскакивать на ноги. Мы торопимся, и времени на отдых практически нет. Наши передышки длятся не более тридцати минут и случаются слишком редко, чтобы можно было нормально отдохнуть. Только ночью мне удаётся поспать, и то немного – слишком холодно. – Боже, сколько нам ещё идти? – невольно вздыхаю я, отстраняясь от очередного дерева. – Ноги колет, будто иголками. А я ещё думала, что в первый раз было ужасно. Что поездка на лошадях – это что-то жуткое. Нет! Забираю свои слова обратно. Вот сейчас точно ужасно! Элиот улыбается, трогаясь с места, но чуть медлит, чтобы я успела его нагнать. – Кажется, я очень плохо тренировал тебя, раз ты так быстро устаёшь, – хмыкает парень. – Напомни, на чём передвигаются люди из того мира? – спрашивает он, встречаясь со мной взглядом. Пять дней нашего «путешествия» Элиот активно интересуется миром, в котором я жила. Наверное, ему хочется провести параллели: отыскать плюсы и минусы, сходства и различия. Может, это помогает ему отвлечься от холода и боли в ногах? Я не против поделиться воспоминаниями, ведь меня и саму это отвлекает – прошлое гонит прочь страшные мысли о будущем. Рассказываю о книгах, еде, комиксах и фильмах; о музыке и концертах. Описываю город, дом, работу; говорю о том, какие люди заходили к нам в кофейню, во что они были одеты и что любили заказывать. Элиот внимательно слушает и, воодушевляясь, желает что-нибудь попробовать, пускай и не любит сладкое. Объясняю, как работает техника; в красках пересказываю телевизионную передачу и даже пытаюсь напеть одну из тех пресловутых и жутко надоедливых песенок, которые без остановок крутят по радио. Он смеётся и говорит, что теперь не прочь послушать её в оригинале. Забавно наблюдать за тем, как Элиот пытается повторить моё исполнение. Выходит, откровенно говоря, плохо – хотя у меня не лучше. – Ну… у нас есть машины, мотоциклы, велосипеды. Ролики и самокаты, – задумчиво протягиваю я, смотря себе под ноги. – Нам бы сейчас не помешала парочка велосипедов. – Вело… что это? Я ещё не до конца разобрался с роликами, а это явно что-то страшнее, – весело хохочет он. – Как он выглядит? – Показать на пальцах будет тяжело, но это рама. – Поднимаю руки вверх. – Внизу два колеса. Впереди руль. Им ты можешь управлять передним колесом. Вот так. – Останавливаюсь, расставляя ноги чуть шире плеч и немного приседая, а затем вытягиваю ладони, обхватывая невидимые ручки руля. – О Святые! – громко смеётся Элиот и прикрывает рот в попытке заглушить очередной приступ хохота. – В твоём исполнении это выглядит как машина для пыток. – Это почти так и есть, – подхватываю я. – Когда Миша учил меня ездить на велосипеде, я думала, что всё прокляну. Колени были содраны в кровь, а ноги болели та-а-ак жутко. Но зато! Как же было хорошо выезжать вечерами кататься по парку. Да и знаешь, велосипед гораздо удобнее лошади. Его не надо кормить, поить, он не сможет лягнуть. – Просто признай, что из тебя отвратительная наездница, – щурясь, произносит Элиот. – Да-да. Признаю, что из меня вышла самая отвратительная наездница из всех, которых ты только встречал. – Ты просто не видела, как мы с Агатой затаскивали Магнуса на лошадь. Он так и не научился уверенно сидеть в седле. Постоянно кренился куда-то в сторону. Нам пришлось бегать с вытянутыми руками, чтобы поймать его, – прыскает от смеха мой спутник, но почти тут же осекается, когда замечает, как улыбка сползает с моих губ. – Извини. Я болтаю много лишнего. – Нет, нет. Всё в порядке, просто… – Сцепляю пальцы в замок и отвожу взгляд. – Я переживаю. Магнус ребёнок… – Голос дрожит, а в глазах щиплет. – И… – Так. Давай будем верить в то, что и Магнус, и Агата живы. – Парень ободряюще обнимает меня за плечи. – Мы сможем спасти их всех и даже больше. Мне тоже тяжело, Сел. И единственное, что не позволяет залиться слезами и спалить этот чёртов лес… То, что Агата и все мои друзья могут быть живы. Подземный Город – это храм. В него ведут тысячи входов и выходов. Ты думаешь, что, прожив там столько лет, ни Агата, ни Магнус не знают, где можно спрятаться? Или, может, они смогли найти выход, когда эти твари прорвались и разрушили защиту Раш.