Лениво машу в сторону, давая ему немой приказ исчезнуть. Форма, испуганное лицо и кровоточащие руки начинают надоедать. К счастью для него, он тут же слушается, боясь иного исхода. Даже представить страшно, что бы было – вокруг меня сгущаются тени. Возможно, именно это и ощущает солдат, семеня спиной вперёд столь быстро, что я слегка удивляюсь – и как только не наворачивается, бедолага. Но, кажется, я сглазил: он всё-таки спотыкается, только его падения я так и не вижу – до слуха долетает лишь тихое «ой». Переплетая пальцы за спиной, медленно покидаю это место. Хочется побыстрее подняться по ступеням, которые выбили в камне маги земли, чтобы не вдыхать пыль, заставляющую першить горло и ныть лёгкие; чтобы не слышать оглушающих криков тех, кого вытаскивают из завалов; чтобы не улавливать металлического запаха крови. Очередной громкий стон заставляет нахмуриться. От происходящего болит голова. Наверху ко мне подходит ещё один солдат. Только форма на нём не серая, с бронзовыми пуговицами на манжетах и вышитыми на воротниках бронзовыми узорами, а обычная. Чёрная, без вышивок и блеска пуговиц. Это и выделяет его среди других. Такую форму носит особый полк, принадлежащий исключительно мне. Удивительно, что Рураль позволила мне эту маленькую вольность. Это стало её подарком за долгую и верную службу – она хотела, чтобы я всегда об этом помнил. Она с лёгкостью могла как дать, так и забрать, оставив с пустыми руками, – если руки вообще останутся. Я лично вёл набор и следил за обучением солдат. То было не просто обучение военной тактике и приёмам. Многие из новобранцев отлично знали историю, литературу, увлекались языками и искусством. Каждого я мог назвать поимённо с закрытыми глазами, потому что буквально сам их воспитывал. Подошедшего зовут Милиан. – Мой Суверенный. – Он сгибается в поклоне, прижимая кулак к сердцу. – Мы нашли кое-что, что может показаться вам интересным. – Солдат не дрожит, его не трясёт так, будто он едет по кочкам в старой телеге; голос чёткий и внятный. – Под одной из упавших колонн я нашёл вот это. Опускаю взгляд на раскрытые ладони Милиана и замечаю небольшую потрёпанную книгу и кольцо. Книга местами изорванная, мятая, но в этом нет вины хозяина. Скорее всего, он потерял её в суматохе. Принимаю находки из рук солдата. Кольцо я тут же прячу, а книжечка… Она совсем небольшого размера – с лёгкостью уместится в кармане. Обложка чёрная, с красным квадратом посередине – со временем цвет потемнел и превратился в почти что бордовый. В темноте пытаюсь разглядеть нацарапанные внизу алого квадрата буквы. «А». Открываю книгу где-то посередине и невольно хмурюсь, тут же захлопывая её и убирая в карман камзола, к кольцу. – У тебя есть что-то ещё? – видя, что Милиан не уходит, интересуюсь я. – Да, Мой Суверенный, – выдыхает солдат. – По вашему приказу я отправил в лес нескольких людей. Если сбежавшие и есть, они вряд ли смогли далеко уйти. – И? – Им удалось найти небольшую группу беженцев. Девушка и двое парней. Мы отвели их в ваш шатёр. Если вы захотите с ними… – Я не даю ему договорить, широкими шагами направляясь в сторону шатра. Пальцы ныряют в карман, оглаживая выцарапанную букву «А» на обложке с таким усердием, с такой силой, что палец начинает слегка покалывать от боли. Даже не заходя в шатер, я знаю, кого там увижу. Наверное, именно это люди и называют шестым чувством. Замираю прямо напротив входа. Пальцы снова болезненно вжимаются в обложку, пока острые углы не царапают кожу ладони. Нет. Ни страха, ни волнения нет. Кажется, что за шесть лет я забыл эти чувства. – Милиан, – шепчу я, и солдат выпрямляется, готовый принять приказ. – Когда будете писать доклад для Королевы, не упоминайте найденную книгу. И скройте то, что нашли девушку вместе с этими юношами. Напишите, что они насильно тащили её за собой. И ещё что-нибудь в этом духе. Только особо не увлекайтесь. Милиан коротко кивает и отходит на шаг в сторону, пропуская меня вперёд. Подцепляю ткань, отодвигая её в сторону, и проскальзываю в шатёр. Внутри царит полумрак. Я люблю ночь и с её наступлением стараюсь сохранять в помещении максимальную темноту. Когда возникает необходимость в «деловых» встречах, то прибегаю к помощи магов огня. Они прогоняют мрак своими сферами, и мои гости могут чувствовать себя комфортно. Сегодня решаю ограничиться свечами в тройном канделябре на рабочем столе. Так мрака достаточно, чтобы внутри у моих «гостей» похолоднело. Шатёр большой, и кому-то это может показаться излишней роскошью. По сути же, большую часть занимает рабочий кабинет. Путешествия подразумевают бесконечное количество встреч и бумажных дел. Обычно мне приходится возить с собой просто огромные стопки бумаг, но сегодня пространство шатра занимает не макулатура, а беглецы. Они стоят на коленях, руки заведены назад и крепко связаны, чтобы не возникло искушения воспользоваться своей силой. Любые попытки подняться или вырваться тотчас пресекаются. Я попросил, чтобы мои люди не проявляли жестокости к нашим… гостям. Милиан не соврал: пускай на головы беглецов накинуты капюшоны от плащей, я сразу понимаю, кто из них юноши, а кто девушка. Их напряжение передаётся мне через тени. Они не боятся, нет. Эти люди, кажется, уже ничего не боятся. Но неизвестность заставляет их замереть в ожидании. Пальцы вновь находят книгу в кармане, сжимая её до ощутимой боли в ладони. Мне необходимо чувствовать боль – это связь с реальностью. – Я ожидал, что мы встретимся при иных обстоятельствах. – Девушка посередине вздрагивает, стоит мне заговорить. – Твои бойкот и побег мало что решили. – Рука выскальзывает из кармана, сцепляясь с другой за спиной. – Ты и сама прекрасно должна это знать. Твои действия можно смело отнести к предательству. Ты знала, каковы будут последствия. В несколько шагов настигаю предателей, присаживаясь около девушки на корточки. Она намеренно не смотрит мне в глаза. Она не боится – упрямится, скорее. Уж упрямства у неё больше, чем ума и здравого смысла. Не поднимает головы. Горделивая. Глупая. Подцепляю капюшон и откидываю его лёгким движением кисти. Чёрные волосы рассыпаются по плечам, как живая тьма. Как та неправильная магия, которой я владею. Обманчиво ласково заправляю прядь волос ей за ухо. Указательным пальцем хватаюсь за её подбородок, вынуждая посмотреть на меня. В чёрных глазах искрятся алые молнии злости и гнева. Она всегда слишком очевидно показывает свои эмоции. – Ты не так глупа, Агата, – шепчу я, продолжая сверлить её глазами – такими же чёрными, как у неё. – Я никогда не принимал участия в твоём воспитании, но не заставляй начинать это сейчас. У меня ужасные методы. Её губы сжимаются в тонкую линию. На остром языке наверняка крутится тысяча проклятий в мою сторону. Я могу перечислить их и без помощи Агаты. Пальцы соскальзывают на её челюсть, сжимая достаточно ощутимо для того, чтобы она зашипела от боли. – Мне нужна информация, Агата, – говорю я. – Куда пошла Селена? С кем она? Где она в данный момент? В ответ – тишина. Что ж, у меня нет ни времени, ни желания играть в её игры. Хмыкаю, переводя взгляд на солдата в чёрной форме. Он стоит позади одного из юношей. Коротко киваю ему – он понимает меня без слов. Солдат хватает одного из пленных за локоть, рывком ставя на ноги, а затем толкает в сторону выхода. В глазах Агаты вспыхивает беспокойство. – Что ж, моя дражайшая сестра, – практически шиплю я. – Всё-таки придётся показать тебе, чем будут караться твои молчание и упрямство. Наказание исключительно для твоих спутников. Я же хороший брат. Вцепляюсь в локоть девушки; пальцы второй руки обхватывают её волосы, сжимая у корней, – чтобы она даже не думала отвернуться и не выучить свой урок. Я вытаскиваю её из шатра – Агата упирается ногами, но это ни к чему не приводит, только больше злит. Я уже говорил, что методы у меня отвратительные? С несчастного юноши снимают капюшон и снова ставят на колени. Солдат прижимает его щекой к пню. Шершавая кора оставляет на коже пару царапин, но это лишь начало – впереди его ждёт кое-что похуже ободранной кожи. Мне достаточно просто кивнуть, чтобы к пленнику вышел ещё один солдат. Манжеты и воротник его формы оранжевого цвета. Маг огня. – Нет… – Да, Агата. Смотри, до чего доводят твои глупости и непослушание. Солдат останавливается напротив юноши так, чтобы мы видели происходящее, стягивает перчатки с рук. У него стеклянный взгляд – подобный встречается у кукол в лавках игрушек. Надо, чтобы все видели: вот что делается с предателями; вот что делается с теми, кто нарушает порядок. Наказание. – Стой! Нет! Нет… – Тело Агаты напрягается; она неосознанно пытается вырваться, выскользнуть из моих рук, воззвать к силам, но у неё ничего не выходит. Рука, что до этого сжимала её волосы, с лёгкостью перемещается на шею. Прижимаю затылок девушки к своему плечу, ощущая её дрожь. Солдат с оранжевыми манжетами опускается к юноше. Тот дёргается, чувствуя тепло ладоней; они полностью обхватывают его лицо. Когда большие пальцы вжимаются в глазницы, он пронзительно кричит. Слышится шипение. В воздухе начинает ощутимо пахнуть жжёными волосами, горелой кожей и запёкшейся кровью. Агата замирает, задерживает дыхание, не в силах пошевелиться. Вряд ли она думала, что я смогу зайти так далеко. По её щекам льются слезы, стекают на мою руку. Может, этот мальчишка клялся ей в вечной любви? Может, он просто хороший друг? Мне всё равно. Его тело с выжженными глазницами падает рядом с пнём. – Информация, Агата. Иначе я придумаю что-то более изощрённое для твоего второго спутника. Не люблю повторяться, – шепчу я, слыша лишь её всхлипы. – Как вы нас нашли? – выдавливает из себя Агата, не сводя глаз с трупа. – Никто не знал местонахождение Подземного Города, кроме тех… – Кроме тех, кто сам там находился, – заканчиваю за неё фразу я, злобно усмехаясь. – Когда Рураль узнала, что кто-то достал Селену… О, она сошла с ума. Только и делала, что искала её. Везде. Её солдаты рыли землю носом, чтобы найти эту девчонку. Никто не знал о Подземном Городе, верно. – Перевожу взгляд на сестру, всё ещё крепко удерживая её тело. – Вас предала девочка. Кажется, её звали… Тея? Такая маленькая, с тёмными волосами. Маг земли. От этого имени даже дрожь в теле Агаты мгновенно прекращается. Она хочет взглянуть мне в глаза, удостовериться в том, что я нагло и безбожно лгу. Это не ложь. После той ночи Рураль и правда словно обезумела. Не могла спать, есть и заниматься своими делами. Каждый солдат, который приносил плохую новость, был убит. Они обыскали всю столицу, отправили запросы в другие Дома. Никто не видел Селену, и, более того, даже не подозревал о её воскрешении. Ночью к лагерю пришла девочка. Тея. Она-то и поделилась важной информацией с солдатами, а они передали всё Королеве. Даже не знаю, что сталось с этой девчонкой. Но она дала Рураль то, чего не смог дать вооружённый отряд. Селену. – Кажется, ты хорошо знала эту девочку, – издевательским тоном произношу я, чуть сильнее сжимая пальцы на её шее. – Информация, Агата. Иначе твоего следующего спутника ждёт менее завидная участь, чем была у первого. – Поворачиваю голову в сторону юноши, встречаясь с испуганными зелёными глазами – его вытащили следом за первым. – Что насчёт того, чтобы медленно вытягивать воздух из его лёгких, пока сосуды, вены и артерии не лопнут? Пока он не захлебнётся своей кровью? Ты бы могла спасти его, Агата. Обещаю быть милосердным. – Не ври, – цедит она. – Ты не знаешь, что такое милосердие. – Как жаль. А я думал, мы сможем прийти к согласию. Ведите его. Мальчишка (ещё молодой, на вид лет шестнадцати) испуганно дёргается в руках солдата, сипло вскрикивая. Ноги упираются в землю, он что есть силы извивается. Снова поворачиваюсь к Агате, как вдруг слышу его крик: – Юг! – Заткнись, Юстас! – кричит на него Агата. – Заткнись. Ты и представить не можешь, зачем она им. Но мальчик так напуган моими угрозами, что продолжает бормотать, как в припадке, не обращая внимания на Агату. – Юг. Юг. Юг. Юг. Они пошли на Юг. Юг. Юг. Мои губы дёргаются в довольной улыбке. Значит, Селена мечтает добраться до ополчения на Юге и просить их помощи? Очень умно. – Отрубите ему левую кисть и отправьте к Королеве. Она найдёт ему применение. – Солдат за его спиной кивает, а мальчишка истошно кричит. – Вот видишь, сестрёнка, – наклоняюсь к Агате, шепча в самое ухо. – Всё ведь так просто. Видишь, я проявил милосердие. Она вздрагивает. Выпрямляюсь, кивая солдату с голубыми манжетами и воротником. Он вскидывает руки, и тело Агаты ослабевает – я с лёгкостью успеваю подхватить её до того, как она падает без сознания. – Собирайтесь. Отправляемся в столицу. Я добыл достаточно информации. А потом… На Юг. 20 глава Селена Капли дождя – крупные, размером с горох – оставляют на лужах пузыри. Элиот говорит, что непогода затянется. На границе с Югом зимой практически всегда идут дожди. К счастью, мы приходим раньше, чем планировали, и ливень не застаёт нас в дороге. Конечно, в Дербше можно и задержаться, но стоит мне переступить порог таверны, как я с превеликой радостью забираюсь в лохань с водой, забывая обо всём остальном. Тру кожу с таким усердием, что она краснеет; несколько раз мою лицо, кажущееся отвратительно грязным. Оказывается, так приятно вымыться, стянуть пропитанную пóтом и пылью одежду, ощутить себя новым человеком. На камзоле обнаруживаются пятнышки засохшей крови. Не знаю: моей или всё же чужой. С волосами несколько сложнее – приходится мыть их с величайшей осторожностью. От удара на коже головы образовалась небольшая ссадина, покрывшаяся тонкой корочкой запекшейся крови. Из-за этого я чрезвычайно долго вожусь с волосами, не желая задеть рану. Вода становится серой – то пыль разрушенного Подземного Города. Элиот предлагает сжечь одежду. Ходить в ней уже невозможно, а если просто выкинуть, то это может навести на нас «ищеек». Рураль. Элиот вручает мне новый наряд: чистые тёмно-коричневые брюки, немного широковатая рубашка, нижнее бельё, высокие сапоги и чёрный плащ с капюшоном – я не нашла только кольца, которое, скорее всего, выронила в толкучке. Сам он облачается в точно такую же одежду, только прикалывает к рукаву крохотный оранжевый квадратик. Прежде я никогда его не замечала. После обеда и водных процедур мы договариваемся немного поспать. И если Элиоту удаётся уснуть сразу же, то мне совсем не спится. Я устала и с радостью подремала бы пару часиков, но перед глазами как назло встают Подземный Город, Площадь Святых с толстыми колоннами в стенах, удерживающими на своих «плечах» вес потолка; моя небольшая комната, которая в прошлом могла быть монашеской кельей, тёмная библиотека со старыми фолиантами на непонятном языке и озеро, к которому по бесконечным коридорам меня вела Агата. Ох, Агата. Подаюсь вперёд, упираясь локтями в подоконник. Ком встаёт поперёк горла, когда я окунаюсь в воспоминания о её длинных тёмных волосах, чёрных, горящих жизнью глазах; о том, какой она была смелой и порой серьёзной, как улыбалась и пыталась помочь вспомнить то, что со мной случилось. Как бы я ни относилась к ней изначально, но… я всё же привязалась к ней за время, проведённое в Подземном Городе. Пальцы обхватывают украшение на шее, нервно теребя и поворачивая. Цепляюсь взглядом за спящего Элиота. К нему я испытываю схожие чувства. Ребята вытащили меня из ледяной тюрьмы. Их лица – первое, что я увидела. Они помогли мне освоиться, постепенно ввели в курс дела, стали для меня… друзьями? Большим, чем просто «подозрительной парочкой». Тихо вздыхаю, смотря на улицу, где бушует непогода. Открываю створку и высовываю руку, ловя раскрытой ладонью холодные капли, – мой первый дождь в Рэддхеме, который хочется запомнить до конца жизни. Примечая моё задумчивое лицо, Алистер, до этого устроившийся на моей постели, перебирается сначала на прикроватный столик, а потом, ловко взмахивая крыльями, опускается на подоконник рядом с моей рукой. Стряхивая воду, плотно закрываю ставни. Аромат дождя наполняет комнату. Постукивание капель по окну слегка утихает. Алистер раскрывает клюв, словно собирается каркнуть. Прижимаю указательный палец к губам. Клюв захлопывается. Не могу сдержать улыбки – слишком милой кажется мне эта картина: ворон, который слушается моих приказов и понимает больше, чем я могу сказать вслух. Невесомо касаюсь его клюва – Алистер цокает, но довольно дружелюбно. Элиот был против того, чтобы мы взяли его с собой. И дело даже не в лишнем спутнике. По его словам, раньше многие маги использовали животных, чтобы видеть их глазами или слышать их ушами. Кто-то засылал в дома крыс, кто-то подкидывал котят и щенят. Сейчас это, конечно, не столь сильно распространено, но моего спутника всё равно напрягло навязчивое поведение Алистера. Пришлось рассказать, откуда я знаю этого ворона. Монахи тоже содержали преданных животных, а особенной популярностью пользовались именно птицы. Потому парень дал своё согласие – Алистер отправился с нами.