На втором или третьем листе, без сомнения, была схема артефакта. Кажется, обычной охранки. Только вот охранка была не из серебра, не из железа и не из глиния, а из сплава меди с золотом, процентное соотношение которых было написано с точностью до второго знака. И заклинание было мне не знакомо. — Плетение против мигреней, — очень спокойно сказал Асур. — Одно из базовых. Видишь этот хвостик… Хотя ты не увидишь, у тебя дар другой. — Это обратка? — Совершенно точно. Отличная тетрадочка. Знаешь, на ней можно диссертацию защищать, я уверен. Если тебя не повесят, конечно. Я представила, что испытывает человек, страдающий от мигрени, и содрогнулась. Ему и так непросто, а если кто-то подсунул ему этакий амулет, усиливающий его боль, то это, действительно, может свести с ума. Дальнейшее исследование записей ничем меня не порадовало. Это была самая настоящая тетрадь смерти. А самое ужасное, что я догадывалась, что некоторые из подобных артефактов, действительно, могут послужить на благо общества. Как яд, который в малых дозах бывает лекарством. — Сжечь… но жалко же, — сказал Асур, с любопытством вглядываясь в непонятные мне значки. — Твой отец был настоящим гением. Наши преподаватели в университете были бы в полном восторге от таких остроумных раскладок. Понимаешь, по сути это вообще новое направление в артефакторике! Он, кажется, был в восторге. Мне же все это совсем не нравилось. Здравый смысл и весь опыт прошлой жизни настойчиво требовал уничтожить и записи, и расписки, но проклятое любопытство и что уж там, банальная жадность, кажется, брали верх. Обратные артефакты стоили в разы, в десятки раз дороже, чем те, что продавали мы с Аглаей. Нет, я не планировала ставить их на поток. Но… полиции ведь нужны и «сладкий сон», и «спокойствие». А полиция не сможет меня арестовать, если я буду с ней сотрудничать, верно? Деньги. Это были деньги, самое настоящее богатство. Быстрый, хоть и опасный заработок. Если мы с Аглаей (самостоятельно я же ничего не смогу) научимся делать обратные артефакты, безбедная жизнь нам обеспечена. А потом я снова поглядела на схему артефакта “беременность” и натужно сглотнула. Представила, как женщина носит желанного ребенка, обустраивает свое гнездышко, шьет крошечные распашонки, а кто-то подбрасывает ей вот такой артефакт. И все, ничего больше не осталось. Кто сказал, что вот это — не самое настоящее убийство? Можно ли влезть в эту обратную артефакторику и остаться с чистыми руками? Сколько стоила совесть Матвея Ковальчика? Очень дорого, судя по распискам. А сколько стоит моя совесть? Глава 34. Чужие преступления Наверное, впервые за всю мою новую жизнь я не знала, что делать. Раньше все было просто и понятно: найти работу, найти крышу над головой, заработать денег. Любить, учиться, просто жить и наслаждаться горячей едой, общением с друзьями, высоким небом или танцем снежинок в неровном свете фонарей, морозным воздухом, теплом очага, движением металла под пальцами. Ничего сложного, никаких моральных терзаний. А теперь я оказалась на распутье. Те бумаги, которые я нашла, меня, без сомнения, тревожили. Уничтожить их я теперь опасалась, но и держать у себя боялась. А нести в полицию боялась еще больше. И самое неприятное — это наследство моего отца, я не могла переложить решение на плечи ни Асуру, ни Аглае. Да мне даже совета не у кого было спросить! Хоть к тетке иди, она ведь женщина умная, опытная, но, как оказалось, замешана в этом деле по самые уши. А может, именно поэтому и стоит пойти за советом именно к Есении Карловне? Она никак не сможет причинить мне вред, потому что в таком случае ее заденет рикошетом. Мало точно не покажется. К тому же я ее любила и уж точно именно ее расписки полиции бы не показала. Есения Карловна не сделала мне ничего плохого. Она передавала нам с Аглаей дрова в те самые первые дни, помогла с домом, подкармливала нас. Я не очень верила в то, что она действовала с какой-то корыстью. Да что она вообще могла поиметь с двух нищих сироток? Можно ответить ей черной неблагодарностью, а можно сначала спросить, что вообще происходило в этом городе пятнадцать лет тому назад. Итак, решение принято. Я пойду на переговоры, причем с уликами. Разумеется, я взяла с собой только одну расписку. Остальные спрятала в тайнике. — Аглая, я иду в гости к тетушке, — сообщила я сестре. — И если меня вечером найдут придушенной в переулке, то обязательно обсуди все с Асуром. Он знает, за что мне может прилететь. — Это что ты такое натворила, Милана Ковальчик? — уперла руки в боки Аглая. — Я с тобой пойду! — Нет, не нужно. Я хочу обсудить с тетушкой крайне деликатные материи. — Обсуди со мной. — Многие знания — многие печали. — Ты мне не доверяешь? — в глазах сестры немедленно набухли слезы, но я не повелась. — Доверяю. Но это не мой секрет. Не стоит тебе даже забивать свою хорошенькую головку этим. — Я насмерть на тебя обиделась, — Аглая попыталась сделать свирепый вид, но не преуспела. — Я потом тебе все расскажу, — пообещала я. — Если мне полиция разрешит. — Ой. Полиция? Тогда не надо. Мне только полиции не хватало, — встревожилась сестрица. — У меня свадьба на носу, я не хочу никакой полиции! — Умница. Я пошла. Если не вернусь, то будь уверена, я не сбежала от свадьбы. Но я, конечно, вернусь. Надела плащ с капюшоном, легкие ботиночки, перчатки. Спрятала бумагу в большом кармане. Вздохнула и решительно вышла на улицу. Лучше разделаться с этим сейчас, потом могу передумать и уж точно пожалею об этом. Есения Карловна была дома. Служанка попыталась меня не пустить, уверяя, что госпожа никого не ждет, что она не одета для визитов, что ее не предупреждали. Давно ли я заикалась, разговаривая с прислугой и отчаянно стыдилась своего бедного вида? Но общение со всеми этими князьями явно пошло мне на пользу, я громко и ясно дала понять бедной женщине, что не уйду. — У меня вопрос, который не терпит отлагательств. Передайте Есении Карловне, что пришла дочь ювелира Ковальчика. Вот именно такими словами, ничего не придумывая от себя. Дверь перед моим носом захлопнулась. Ну правильно, дочери ювелира нечего делать в доме главы водного департамента без особого приглашения. Ничего, мы не гордые, мы подождем на улице. — Проходите, — буркнула горничная, возвращаясь. — Хозяйка вас примет в кабинете. Только ноги вытирайте, а то ходют и ходют, топают тут, а кому-то потом полы мыть. — Кому-то за это деньги платят, — не удержалась я. — И вообще-то могли бы предложить мне домашние туфли. — Благородные дамы со своими туфельками приходят. Если всяким там ювелиршам еще туфли выдавать, то никаких туфель не напасешься. — Ясно, — кивнула я. — Ну, мойте, что я еще вам скажу. И прямо в плаще и перчатках проследовала на второй этаж в теткин кабинет. Есения Карловна полулежала на кушетке с книжкой в руках. Обычно тщательно уложенные волосы были заплетены в небрежную косу, а из-под полы лилового бархатного халата виднелись высокие вязанные носки. Очень по-домашнему, уверена, она в таком виде обычно гостей и вправду не принимает. — Здравствуй, дочь ювелира, — снисходительно кивнула тетка. — С чем таким срочным пожаловала? — Подарок вам принесла, тетушка, — кротко ответила я, подавая ей расписку. Она даже не удивилась. Взяла бумагу за уголок двумя пальчиками, брезгливо поморщилась. — Все же нашла. — Нашла. — И где был тайник? — Какая разница? — Я весь этот проклятый дом простучала когда-то. Уверена, не я одна. Полиция тоже искала, но нашла какую-то ерунду только. — Там кровный артефакт. Только на меня и среагировал. — М-м-м, то есть, если бы ты не выжила, то все, кто покупал артефакты, были бы в безопасности? — Понятия не имею, — честно ответила я. — Может, эту штуку можно топором из стены вырубить? — Тайник с кровным артефактом? Это вряд ли. Он бы самоуничтожился в таком случае. Твой отец все же был гением. — Злым гением, — уточнила я. — А это смотря с какой стороны смотреть… 34-2 — По закону, тетушка, по закону, — я без приглашения уселась в кресло и с любопытством уставилась на женщину, пытаясь найти в ней признаки волнения. — По законам Уруса одинаково виновен и заказчик, и мастер. Не напомните, какое наказание у нас за ментальную магию? А за убийство? — А за подделку документов? — с невинным видом приподняла тонкие брови тетка. — А за сокрытие смерти мастера? А за работу без патента? Тут уже захлопала глазами я. Сначала не поняла, а потом как поняла! — Это вы о чем сейчас? — О Прохоре Косом, Милочка. Вы ведь поэтому на Север так стремительно сбежали, что ваш мастер скончался. А вы двое его смерть скрыли. Я сглотнула. Про Прохора я вообще ни разу не вспомнила. Ну умер и умер. Я его и видела-то лишь однажды, в момент погребения. Живым человеком он для меня не был, лишь кульком из мешковины. — Не было ничего, — прохрипела я. — Прохор был пьяница, в лес ушел и сгинул. Или его какие разбойники порешили и тело прикопали в кустах каких-нибудь. — Ага. Разбойницы. — И какие у вас доказательства?