Судовладельцы новой формации выбирали в команду самых лучших. Отец Оксаны в их число не входил. Потянулся за рюмкой, нашлись друзья по несчастью – собутыльники. Крики, скандалы, ругань, побои – семья развалилась. Цыганка бросила горе-моряка – не за такого она выходила замуж, и уехала искать цыганское счастье. Дочь она тоже бросила. – Ох! – вскрикнула Оксана, пританцовывая на остановке от утреннего холода. Автобус опаздывал, а низ спины начинал ныть. "Это ты во всем виновата, цыганское отродье!" – кричал отец в пьяном угаре и навешивал оплеух дочери. "Папа, пожалуйста, открой! Мне холодно", – умоляла босая Оксана. – "Я больше так не буду!" Отец её наказывал за малейшее непослушание, а иногда просто так, без причины выбрасывал за дверь, на мороз. К десяти годам у неё стали болеть почки. Автобус всё-таки приехал и увёз её из ненавистного посёлка, от ненавидимого ею дома и отца. В городе она поступила в колледж. Койка в общежитии, занятия, обед в студенческой столовой – жизнь пошла своим чередом. На одном из занятий вызвали скорую. У Оксаны отказала левая почка. – Придётся резать. Ничего, зеленоглазка, можно жить и с одной, – сказал улыбчивый хирург в районной больнице, подмигнул ей, и свет померк. После колледжа Оксана устроилась на работу, но не прошло и двух лет, как тот же хирург констатировал: – Вот-вот и правая почка откажет работать. "Тогда всё – немедленная смерть", – сама додумала девушка. – Что-то можно сделать? – искала она последнюю соломинку. – Нужна пересадка. Я выпишу тебе направление в московскую клинику. Ну, а сколько придётся ждать донора, одному Богу известно. Оксана раньше не бывала в столице. Наверно, это был красивый город. Наверно. Точно она сказать не могла – не заметила. Прямо с вокзала девушка поехала в клинику. – На учёт я Вас поставлю, сдадите все анализы, но у нас очередь на месяцы вперёд расписана, – сказал ей жилистый седой старикан с аккуратно постриженной бородой. – Я не выдержу ожидания. Я живу из последних сил. Понимаете? – спросила Оксана бархатным голосом. Доктор снял большие очки, протер их рукавом белого халата и водрузил на место. Глаза-буравчики внимательно её рассматривали, как будто увидели восьмое чудо света. – Понимаю, – медленно, с чувством произнес зачарованный доктор. Ростислав Райх пропал, влюбился как мальчишка. Она умела так сказать и так сделать глазами, что ни один мужчина не мог перед ней устоять. То ли это цыганская кровь в ней играла, то ли сам чёрт. В общем, донор нашёлся быстро. Пришлось немного подвинуть очередь, да ничего страшного, подождут. – Я тебя поздравляю, Оксана. Операция прошла успешно, – сказал Райх, навещая её в послеоперационной палате. – Зовите меня Мариэлла, – сказала девушка. – Ты хочешь изменить имя? – Да. Так звали донора почек, ту женщину, попавшую в ДТП. Райх развёл руками, а потом сделал ей предложение. Прямо там, в больничной палате. И целовал кончики её пальцев, и плакал, и прыгал от радости, когда она согласилась. Год они прожили счастливо, пока у Мариэллы не заболел низ спины. – У тебя уникальный организм, дорогая. Он выдерживает чужие органы ровно год, а потом начинается отторжение, – сказал Райх, положив ей руки на плечи. – И ещё четвёртая группа крови, – добавила Мариэлла, глядя на огонь в камине. Зимой она всё время проводила у огня, в тепле. – Редкая, – поддакнул муж. – И что теперь? Опять ждать ДТП? – не отрывая взгляда от языков пламени, спросила девушка. Она сидела в кресле, укрытая пледом. Мариэлла не любила зиму и снег. Никогда не ходила по большому дому профессора босая, только в шерстяных носках. – Мы можем не дождаться, – вздохнул Райх. – Ты ведь знаешь, что должно совпасть не только группа крови, а антигены эритроцитов и лейкоцитов. – Значит, я умру? – спросила Мариэллы, отбросила тёмные пряди назад и посмотрела на него зелёными глазами-блюдцами. – Нет! Я что-нибудь придумаю. Шли дни, а придумать ничего не получалось. Профессор Райх перебирал варианты – всё не то. Пока на приём не явился пучеглазый молодой человек. Миша Клязьма страдал ипохондрией. Каждый день молодого консультанта в салоне связи начинался с поиска симптомов страшных болезней. Сейчас он был уверен, что болен пиелонефритом. Обследование показало – здоров как бык! Райх оживился. У Миши была четвёртая группа крови. Через месяц профессор перешёл в другое отделение, увлёкся заболеваниями ЖКТ. Туда приходили пациенты с больным желудком, но здоровыми почками. Для него это было важно. – Коктейль? – спросил в баре Миша Клязьма, выпучив и без того большие глаза. – Двойной виски, – ответила Мариэлла, плотоядно улыбаясь. Миша был у неё первым. Она долго его обхаживала: выслеживала, узнавала режим дня и вкусы, прежде чем приступить. Он стал таким близким, почти родным, что она не могла его убить просто так, без ночи любви. – А зачем вы вырезали все внутренние органы? Я этого не могу понять, – спросил Шилов, выслушав рассказ. – Когда Ростислав вырезал у парня почки, его посетила мысль достать и остальные органы. Мише они уже ни к чему, а пациентов, ожидающих сердце или печень, длинная очередь. Ему ли не знать? Наконец, он – врач, он давал клятву Гиппократа, он должен помогать людям. Мариэлла закончила педикюр, спустила ноги на пол, залюбовалась – красиво получилось, ровно. – Как благородно, – сказал Никита, снова пробуя отцепить наручник от кровати. – А деньги зачем подкидывали? – А вырученные от продажи органов деньги я отправляла родным. Как компенсацию за потерю. Мы же не изверги какие-нибудь. – А девушка? Как попала Вероника в твой список? – не унимался Шилов. – Безвыходная ситуация – не было больше кандидатов, а у неё всё подходило: и группа крови, и антигены. Дверь скрипнула. В подвал спустился профессор Райх. Мариэлла подошла к нему и поцеловала в губы. – Умница, детка. "Хвоста" не было. Я проверил. Райх прошёлся по подвальной комнате, переделанной в спальню, подошёл к матовой стеклянной перегородке, дёрнул за ручку – стена откатилась, открывая вид на мини операционную. – Вот вы сейчас так смотрите на неё, Никита – и любите, и ненавидите. А я десять лет так живу. Люблю Мариэллу до умопомрачения. Доктор надел белый халат, вытащил и разложил инструменты. – А как вы подстроили алиби, доктор? – спросил Шилов. Сыщик в нём перевешивал страх смерти. Никита упрямо верил, что вот-вот ворвётся полковник Звягинцев, скажет "Ёшки-Матрёшки", и страшная сказка превратится в героическую сагу о храбром и находчивом лейтенанте. – Я не подстраивал. Правда, уезжал. Симпозиум выдался на редкость интересным. Обсуждались весьма актуальные вопросы трансплантологии. На следующий день я вернулся и пересадил жене почки дома, здесь же, в подвале. Райх подошёл к старшему оперуполномоченному и поднёс к лицу маску с анастетиком. – А теперь, Никита, тебе пора баиньки. Мариэлле нужны новые почки. АНГЕЛЫ НЕ ПАДАЮТ С НЕБЕС Ангелы поскальзываются на льду и валятся в руки незнакомцам. Володя зажмурился, открыл глаза. Нет, не показалось. На катке каталось чудо. Кружился белый снег, и тоненькая девушка в белом костюме. Хрупкое создание в ослепительных лучах прожекторов изгибалось под ритмы нежной музыки, струящейся из динамиков. Казалось, в ней нет ни мышц, ни костей. Гуттаперчевое божество. Он подъехал ближе. Девушка споткнулась, но не упала, он успел подхватить. Взгляды встретились, и Володя обо всём забыл. Забыл о друзьях-одногруппниках – Юровском и рыжей Ирке, стоящих рядом, смотрящих на него он – с ухмылкой, она – с недоумением. Забыл о вчерашней студенческой вечеринке, где напились в хлам и поспорили, что "испортят" Хорошилова. Володя клялся, что за месяц отличник скатится на двойки, а через полгода его отчислят за неуспеваемость. Легко быть святым, если нет соблазнов. – Клубы, девочки, спиртное сделают из этого лоха человека, – заявил Володя. – А денег я не пожалею. – Да ты – не Володя, ты – Воланд, но это я в тебе и люблю. Ирка, разбей, – попросил Юровский. – Проигравший заплатит тебе сто евро. – Не нужны мне ваши деньги, потому что идея мне не нравится, – буркнула подружка и ушла восвояси. Утром Ирка отошла и позвала их на каток, где он и встретил это чудо с золотыми локонами, выбивающимися из-под белой шапочки, с глазами цвета полупрозрачного льда. Ангельское личико! – Как тебя зовут? – Ангелина, – ответила девушка, и её пухлые губы растянулись в очаровательной улыбке. Само собой получилось, что он пошёл её провожать и всю дорогу держал за руку. Выпустил только однажды, когда она подобрала коробку бездомных котят в переходе. Жалко же, замёрзнут. Володя залюбовался. Чистый ангел! – Завтра увидимся? – спросил он, записывая её номер себе в телефон. – Завтра я работаю.