Пусть звучит глупо, по киношному, но не отменяет того, что в целом Самсонов прав. И подумать бы, но не получается – виски словно сжимает в огромных тисках. Интересно, а обезболивающее мне можно? И я спросила бы у Самсонова, если бы это не грозило мне срочной госпитализацией в его исполнении. Удивительно, как он не настоял на этом после того, как вернул меня в реальность. – От меня ты чего хочешь? – Устало вздохнув, я всё-таки касаюсь виска. – С чертежами ты уже накосячил, драться с бандитами я не умею и таких связей, чтобы замять дело, у меня нет. – Я перепишу на тебя свою фирму, – мрачно, но решительно заявляет Владан. – Нет, – гораздо более весомо отзывается Самсонов, но Владан смотрит только на меня. – Так Лагиненко не сможет её забрать и, если удастся с ним договориться, мне хотя бы будет чем отдавать долг. – Продай и рассчитайся. – Подняв голову, я впервые вижу на лице Самсонова такое жёсткое и непримиримое выражение. – И не втягивай никого в свои проблемы. – Мне надо закончить ещё два проекта, – огрызается тот, – и на что-то жить тоже надо, а, кроме Леси, довериться мне некому. Некому. Мне тоже было некому объяснять, почему я срываюсь с пар, не успеваю сдать макет или пропускаю экзамен. Да и что я могла сказать? Что очередные добросердечные граждане нашли моего отца пьяного на очередной остановке? Что он даже имя своё сообщить не в состоянии? Что чертить мне приходится под ежевечернюю ругань родителей? А Владан не спрашивал. Мне повезло встретить его в коридоре, за два шага до кафедры, куда я несла заявление об отчислении. Имея ворох долгов, стипендию и неделю до конца сессии, ничего другого мне не оставалось, пока Владан не врезался в меня, уронив сумку и выбив из рук лист с заявлением. – Ты уверен, что это тебе поможет? – Даже не думай. – Подняв голову, я встречаюсь с Самсоновским взглядом. – Я сказал, что разберусь. – Разбирайся, – отзываюсь снисходительно и возвращаюсь к Шумерскому. – Лагиненко с тобой уже связывался? – Нет. Это «Нет» я впервые услышала, когда Владан поднял, улетевший в пыльный угол, лист. Мне, пугливой тогда дурочке, Шумерский казался взрослым, умным и состоявшимся, и не поверить ему было невозможно. Тем более, когда, взяв меня за руку, он без привычного студенческого стеснения открыл дверь, и, широко улыбаясь, договорился о пересдаче. Сначала с секретарём, а потом и с преподавателями, попросив дать «вот этой талантливой девочке» ещё один шанс. И я сдала, выросшими от такой поддержки, зубами выгрызая «отлично» на своём последнем, в той сессии, предмете. Пусть звучит пафосно, но то, что я имею здесь и сейчас, в какой-то степени его заслуга. А такое не забывается. – Если у Кирилла Александровича не получится, тебе помогу я. – Олеся… – Самсонов недоволен. – Ты можешь высказаться, но что делать со своей жизнью решаю только я. И это первое из моих условий. Недолгая борьба характеров заканчивается его поражением. – Хорошо, собирайся, – раздражённо выдыхает Самсонов и идёт к двери. – Мне, вообще-то, надо работать, – даже не собираюсь двигаться с места. – Мне тоже, – останавливается Самсонов в дверях, – но делать это, не зная, что с тобой всё нормально, я пока не способен. Жду в машине. – Я не приду. Детский сад, штаны на лямках. Не способен – учись, а срываться ради чьего-то мифического спокойствия мне просто некогда. Тем более что этот кто-то может просто развернуться и уйти прямо посреди разговора. – Романовская! – Бесить его – особый вид удовольствия и, несмотря на общую хреновость ситуации и тяжёлую голову, я поднимаюсь навстречу вернувшемуся Самсонову. – В контрактах обязательства налагаются на обе стороны, и твоё состоит в том, чтобы следить за состоянием нашего… – Только посмей! –…ребёнка, – насмешливо добавляет Самсонов, не заморачиваясь ни насчёт открытой настежь двери, ни по поводу всё ещё сидящего здесь Владана. – Я должен знать, что ничего не угрожает ни ему, ни тебе, а работать ты можешь и с другого конца даже не города – планеты. – Пауза накаляет сгустившуюся между нами атмосферу. – Вопросы, пожелания, предложения есть? – Не подскажите, где мы можем найти Шумерского Владана Карловича? – Мы с Самсоновым одновременно переводим взгляды на обладателя приятного мужского баритона. – Мне сказали, что он может быть тут. – Владан Карлович ушёл, – мгновенно меняюсь я, мило улыбаясь совершенно обычному мужчине в тёмном костюме, в то время как за его спиной маячат ещё двое покрепче. – Минут десять как, вы, наверное, разминулись. К счастью мгновенно побледневшего Шумерского, он закрыт высокой спинкой кресла. – Вы уверены? – Доброжелательно улыбнувшись, этот обычный подходит ближе, положив руку на спинку того самого кресла. – Простите, не представился, Ринат Юсупув, заместитель главного бухгалтера ООО «Астель». Видите ли, Владан Карлович не выходит на связь, а нам срочно нужно обсудить вопрос сметы… так вы его не видели? – Видели, – ровно отзывается Самсонов, – к счастью, недолго. Извините, но нам пора, – он переводит на меня выжидающий взгляд. – Олеся? – Иду. А куда я теперь денусь. – Ну да, ну да, только вы сумку забыли, – как бы между прочим замечает Юсупов, кивая на рюкзак Шумерского, валяющийся у ножек кресла. Сам Владан не дышит и, вообще, кажется, умер. – И мне бы всё-таки хотелось побеседовать с Олесей Сергеевной. Наедине. – Забыл. – Выражение лица Самсонова мне не видно, но, пробирающий насквозь взгляд Юсупова мне не нравится. Настолько, что доехать до больницы не кажется уже такой плохой идеей. – А Олеся Сергеевна наедине с незнакомыми мужчинами не остаётся. Серьёзно? Было бы смешно, если бы не было так неуютно. Впрочем, это не помешает мне в очередном споре с Самсоновым воспользоваться именно этой отговоркой. – Простите, но Олесе Сергеевне придётся, – тяжело вздыхает Юсупов и достаёт из кармана удостоверение. – Капитан Юсупов, отдел по борьбе с мошенничеством. Глава 18. Олеся Одна только властная интонация окунает в прошлое, где «Капитан Иванов, прошу пройти на опознание» вызывает острую резь в груди. – Такой же капитан, как я космонавт, – усмехается Кирилл. – Если Марату Ильясовичу так хочется поговорить, он может позвонить мне, но Олеся Сергеевна никуда не поедет. А я не поведусь на этот цирк. – Оказываете противодействие властям? – Позвоним в областное УВД и проверим номер удостоверения? Самсонов в своём репертуаре, а я просто стою и дышу. Вдох, выдох. Отцу тогда не повезло – ночью на окраине района, под стенами какой-то очередной пивнушки не оказалось добропорядочных граждан. Никого не оказалось, и внезапно накрывший сердечный приступ закончил его малопримечательную жизнь. Мы с мамой узнали об этом через два дня, когда перестали обзванивать больницы и перешли на морги. – Кирилл… Чувствуя, как закладывает уши и темнеет в глазах, всё, что я успеваю – ухватиться за рукав стоящего рядом Самсонова. И больше додумываю, чем осознаю, как меня подхватывают его руки. – Скрылся отсюда, пока я занят, – раздражённый голос Самсонова громовым раскатом врывается в мою бедную ноющую голову. – Я, правда, не знал, что так получится, – с сожалением вздыхает Владан где-то вдалеке. – У Леськи никогда не было тяги к обморокам. – Ещё раз назовёшь меня этой собачьей кличкой, и тяга появится у тебя, – почему-то хрипло обещаю я и, открыв глаза, пытаюсь привстать. – Лесь, ты как? – хочет было метнуться ко мне Шумерский, но напарывается на взгляд Самсонова. – Романовская, два обморока за десять минут это перебор! – Самсонов, конечно, рычит, вот только взгляд остаётся напряжённо-беспокойным. – Ещё будешь отказываться от больницы? – Не буду, – держась за его протянутую ладонь, я сажусь. Покупая этот диван, как чувствовала, что пригодится. – То есть ты реально беременна от этого… – Владан! – Несмотря на общий раздрай, желание прибить его возвращается с удвоенной силой. – Ещё слово на эту тему и я забуду, что ты существуешь. – Лесь, но это же… Невозмутимый вид подгадившего мне Самсонова тоже не вызывает удовольствия. – Это только моё дело и даже его, – указательный палец упирается Самсонову в грудь, – оно касается постольку-поскольку. И объясните мне, наконец, куда делся этот недокапитан? – Сбежал, – из Шумерского вырывается неожиданно мстительный смешок. – Видимо, испугался твоего… – Владан переводит взгляд на меня и вовремя исправляется, – друга, который, если бы не ты, без сознания и на руках, выкинул бы Юсупова в окно. Где ты его взяла такого агрессивного? – Юсупов предпочёл зайти в другой раз, предварительно позвонив, – переиначивает историю Самсонов. – Моей визитки ему для этого за глаза, так что твоему полудурку в очередной раз повезло.