А Самсонов – это поддержка, от которой просто так хрен отделаешься. И да, я завидую. Пара минут, несколько явно недружелюбных фраз и первым в салоне оказывается Саша, а следом, обойдя машину, за руль садится Самсонов. Который, кстати, подставляет сам себя, вместо того чтобы налаживать отношения с сыном, таскаясь по бабам. И ко мне тоже. – Олеся. – В никуда сообщаю я, даже не рассчитывая, что угрюмый подросток отзовётся женщине, которую только что зажимал его отец. И это при живой-то матери. – Олеся Сергеевна Романовская. – Алекс, – на удивление отвечает он. Глухо, с явным презрением, но отвечает. Похоже Самсонову в очередной раз повезло – Саша не настолько его ненавидит, чтобы послать меня в пешее эротическое вот так сразу. – Интересное место. – Мне не хочется ни в чём его убеждать, не хочется навязываться в друзья, всего лишь разбить царящую в салоне напряжённую атмосферу. – С непростой историей, начиная со дня строительства и заканчивая недавними протестами. – Они были правы! – после недолгого молчания раздражённо басит Саша. – Кто? – отзываюсь, бросая взгляд на Самсонова. В машине темно, но его профиль хорошо различим в свете едущих навстречу автомобилей, и его нельзя назвать недовольным. – Мы. Одно слово, а сколько смысла. Интересно, из той заварушки его тоже вытаскивал Самсонов? – Вы победили, – легко хмыкнув, я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза, – храм не построили, сквер сохранили. Не расслаблялась бы ты, а то хуже ведь будет… Может, и будет, но кто виноват, что только рядом с Самсоновым мне удаётся почувствовать себя человеком. Стоит ему оказаться в зоне досягаемости, и все токсикозные проблемы исчезают, словно их и не было. Форменное издевательство, но факт. Такими темпами я поверю в сверхъестественное и в то, что ребёнок внутри меня чувствует отцовское присутствие. И успокаивается, когда он рядом, хотя бы так давая мне передышку. Самсонов сегодня радует, и плавная езда то и дело выкидывает меня в сон, потому что ночь получилась тяжёлой. Быстро уснуть после Самсоновского ухода не удалось – сначала взбудораженный организм никак не хотел успокаиваться, потом мне приспичило поесть, потом желудок решил, что полноценный ужин – это слишком жирно для одной маленькой меня. По итогу сна за ночь набралось часа три, и сейчас организм решил компенсировать недобор, наплевав на компанию и вырубая меня прямо на ходу. – Конечно, победили! – очередной презрительный фырк вырывает меня из объятий Морфея. – Кто, если не мы? Бизнесмены в стильных костюмчиках, которым на всё плевать? Или их любовницы, повёрнутые на шмотках? Мм, камень в мой огород? Если да, то так себе шпилька. – Мне было лень гулять по прошлогоднему морозу, – вздохнув, я снова прикрываю глаза. – До шефа дойти оказалось проще, а уже он списался с Багрицким. – С Олегом? – В зеркале заднего вида мой удивлённый взгляд встречается с Самсоновским. – С Олегом. И, что самое интересное, в тишине, последовавшей за этими словами, напряжения – капля, зато любопытства вагон. И любопытства не нашего – Сашиного, но своё дело я сделала, а дальше мальчики разберутся как-нибудь сами. Без откровенно засыпающей меня. – Что за Багрицкий? – недовольный своим незнанием, взрывается Саша через минуту. И Самсонову бы ответить, но нет, на него нападает внезапная немота. – Олег Багрицкий – очень принципиальный тип и, по совместительству, главный архитектор города, а Октябрьская площадь – его любимый сквер. И этой информации пятнадцатилетнему парню должно было хватить за глаза, до дома точно, но вдруг разговорившемуся Самсонову-младшему стало интересно. С одной стороны, неплохо, но с другой – я планировала поспать, пока есть возможность, а не отвечать на миллион вопросов о городе, архитектуре и себе. Особенно, о себе. А ещё я ни за что не признаюсь, что мне понравилось. Не под странным Самсоновским взглядом. – Спасибо. – Неожиданная благодарность заставляет поднять глаза и встретиться с серьёзным мальчишеским взглядом, чем-то похожим на мой собственный. – С вами интересно. – С тобой, – поправляю его, изучая повернувшегося ко мне лицом Сашу. – Не за что. Ангельская внешность, если забыть про синюю прядь, серьгу в ухе и демонстративно наглый вид, пообтесавшийся за время поездки. Самсонов-старший уже секунд десять, как вышел из машины, но сына не торопит. – Вы… – рассматривая меня с головы до ног, Саша спотыкается о мои ноги, не прикрытые пальто, и возвращается к глазам. Надевая с утра юбку, я как-то не готовилась к встречам с подростками. – Ты с ним… В общем-то, нетрудно догадаться, о чём речь в контексте наших объятий на набережной. И соврать бы хоть самой себе, что притязания Самсонова-старшего мне не нравятся, но не после двух обмороков и Шумерского. Потому что Самсонов, в отличие от предыдущих моих любовников, не разменивается на пустые обещания и тонну болтологии – он просто берёт и делает, а это подкупает. Даже с учётом всей его эгоистичной кобелиной натуры. – Я не с ним, – качнув головой, улыбаюсь Саше. Вежливо, но искренне. – А вот ты очень даже, и это важно. Острый приступ сентиментальности? Может, ещё поплачешь? Может, и поплачу, дома и над каким-нибудь пробирающим фильмом. Заодно и себя пожалею, позавидовав Сашкиному детству, которого у меня не было. Недолго, пока не вспомню, что именно проблемы с отцом воспитали во мне умение идти вперёд, сцепив зубы. Всё остальное приложилось позже, добавив недоверие и, заложенное в подкорку, презрение ко всем окружающим меня мужчинам. Безвольным, слабым и в целом недостойным. И вот сейчас Саша вполне может огрызнуться, но нет, умный ребёнок ещё мгновение смотрит на меня проницательным серьёзным взглядом. А после молча открывает дверь и выходит к отцу. Глава 22. Олеся Вряд ли за пару минут можно душевно попрощаться с сыном, но вот он, великий и ужасный Кирилл Самсонов – снова садится за руль, не спеша трогаться с места. – Спасибо. Слышать это от него – аттракцион неслыханной щедрости, и мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. – Не понимаю о чём ты. Понимаю, но чёрта с два признаюсь, что их отношения мне небезразличны. Не потому, что это Самсонов, просто у меня пунктик. – Не понимай, – хмыкнув, разрешает он, и машина медленно выезжает с парковки. – Домой? – Домой. Слишком много случилось за эти дни и обдумать бы, решить, что делать, определиться в отношении к Самсонову, но не срастается. И если работа ещё работается, то явления Шумерского я не ожидала и не готовилась к тому, что придётся его спасать. Вывеска, другая, третья – центр города словно в тумане. Я как бы вижу его, но не вижу совсем, погрязнув в собственных проблемах. Поэтому и остановку замечаю только, когда мягко хлопает водительская дверь. – Я думал, ты уснула, – признаётся Самсонов, подавая мне руку. – Я думала, мы едем домой, – качаю головой в ответ. Высотка на Ивановской набережной мягко подсвечивается со всех сторон и здесь, почти в центре города смотрится стильно и величественно. Красиво. Очень по-Самсоновски. – Зачем? Чтобы увидеть высокий шпиль с красным маячком приходится задрать голову. Какой там у него этаж? Точное число мне не вспомнить, но что-то явно выше середины. – Решил вернуть тебе брелок, – Самсонов не отпускает ладонь, увлекая меня к подъезду, – в честь заключения договора. – А мы его заключили? Как много могут значить сплетённые пальцы в пятнадцать и насколько ничего не значить в тридцать. Грустно, но все эти его прикосновения не оставляют внутри ничего, кроме прозаичного интереса. Неужели Самсонов думает, что может приручить меня ходьбой за ручку? Идиотизм полнейший, потому что, даже когда он срывается с катушек, выглядит гораздо искреннее, чем сейчас, строя из себя идеальный идеал. – Заключим. Зеркальный лифт идеален настолько, словно тут никогда не ездили дети. И я легко касаюсь пальцами поверхности, оставляя свои отпечатки. – Только если ты скажешь, зачем тебе это. – Поворот и невозмутимый Самсоновский взгляд. – Честно скажешь, без выкрутасов и лжи, зачем лично тебе я и мой ребёнок. Зеркала множат борьбу взглядов, но ему придётся уступить. И в этот раз, и во многие другие, если Самсонов действительно хочет быть частью нашей будущей жизни. – Скажу, но не в подъезде, а за чашкой крепкого кофе… или молока, – исправляется он, задержав взгляд на моём животе. – Ты понравилась Сашке, – добавляет Самсонов без перехода, а лифт мелодично дзынькает на двадцать шестом этаже. – Он сам тебе это сказал? – Да, мне приятно, и удовольствие разливается теплом внутри, даже если Самсонов врёт. В прошлый визит сюда мне не запомнился ни лифт, ни дверь с биометрическим замком. Помню консоль в прихожей, ванную помню, много чего лишнего тоже помню, но не тёмно-серые 3D панели на стенах прихожей, которая здесь больше холл. А панели, кстати, не грех бы и запомнить – аналогичные, но стоимостью пониже я недавно заказывала для проекта одному из банковских топ-менеджеров. – Сашка спросил кто ты и где работаешь, – сбросив обувь, Самсонов помогает мне разуться, поддерживая под локоть. Можно подумать, мы давняя супружеская пара, возвращающаяся домой. – И когда мы снова увидимся. – Вы? – Ну, не может пятнадцатилетний подросток всерьёз такое ляпнуть. Не после десяти минут разговора. – Мы, – с нескрываемым удовольствием повторяет Самсонов, увлекая меня в гостиную, – так что придётся тебе мирить меня с сыном. – Может тебе ещё носки погладить? – насмешливо фыркаю я.