– Почти, – всё ещё глядя только на меня, недовольно отзывается он. – Ещё вопросы? – Олесь, прости, что решил проверить. – Фокус, наконец, смещается на вечно улыбчивого Мишу, который появляется из-за спины Кирилла. – Мало ли кто и кого спрашивает. Не свидетельство о браке же требовать… – А хорошо бы, – бурчу себе под нос. – Что? – Стоит развернуться к гостю, но Кириллу явно плевать на вежливость, а мне не до того. – Спасибо за беспокойство и за заботу, – нацепив профессиональную улыбку, он всё-таки поворачивается к Мише, – вы очень помогли, но сейчас мне бы хотелось помириться… с женой. – Последнее слово сказано настолько веско, что впечатляюсь даже я. Он бы играл, да не заигрывался. – Да, конечно. – Собственные реакции заботят гораздо больше сожаления в Мишином голосе. Не знаю, на что рассчитывал он, но я его кандидатуру даже не рассматривала, ни в одном из смыслов. – Хорошего дня. Надо чем-то отвлечься и, не дожидаясь конца любезностей, я снова беру дрова и захожу в дом, где через десять секунд возникает и Кирилл. Места сразу становится как-то мало. Не физически – эмоционально, потому что его взгляд по-хозяйски проходит по горячей печи, столу, двум табуретам, кровати и даже ковру у нас под ногами. Такой себе живой сканер. – Чай? – Я не жду ответа, наливаю в чайник воды и ставлю на печь. Пусть медленно, но такой чай обладает каким-то своим мистическим вкусом. – Даже не спросишь, зачем приехал? – Кирилл выдвигает табурет из-под стола и садится на него так, словно это не я, а он живёт здесь четвёртый день. – Видимо, сильно надо было, – хмыкаю, стоя к нему спиной. Перед дорогим гостем моими стараниями на столе появляются баранки, конфеты и шоколад. – И выгонять не будешь? Сахарница на мгновение замирает в руке, не донесённая до стола. Гормоны вопят и улюлюкают, мозг взывает: «А, может, ну его?», и всё это в одной маленькой мне. Пауза затягивается, а мне в голову никак не идёт хоть что-нибудь привычно-ироничное. – Не буду. – Лёгкое пожатие плеч значит гораздо больше, чем мне хотелось бы. А всё почему? А всё потому, что приехал. Жаль только, что чайник на печи закипает дольше обычного – всё уже на столе и занять руки больше нечем. И я сажусь. – Почему? – Жаркий шёпот прокладывает дорожку мурашек от уха до копчика, а всё потому, что сажусь я не на соседний табурет. Благодаря Кириллу далеко не на него. – Издеваешься? – Заломить бровь получается, добавить нужный градус сарказма уже нет. – Ты то вечно хочешь остаться, то… а-ах… Добивает даже не ощутимый полупоцелуй-полуукус в основание шеи, сводит жаркой судорогой от языка, зализывающего рану, которой нет. – Не делай так больше. – Искренняя тихая просьба, и горячая ладонь касается обнажённой спины под кофтой. Поднимается всё выше. – Не уходи… так. – Ты… виноват… сам… – Каждое слово на выдохе, но пока удаётся терпеть. Стоит мне ответить, стоит повернуться лицом и… это понимает он, это понимаю я, но сопротивляться практически невозможно. – Виноват. – Череда волнующих поцелуев заканчивается его вздохом, и мы всё же встречаемся взглядами. – Олесь, давай мы… – Мы что? Но Кирилл снова смотрит и снова молчит – слишком серьёзно и весомо, как тогда, когда вышел из машины. И дрожь пробирает уже от страха. Практически ужаса от понимания, до чего он может додуматься. Вязкую напряжённую тишину разрывает верещание чайника, и я встаю, собираясь продолжить играть в гостеприимную хозяйку. Даже если нам обоим это ни разу не сдалось. Глава 30. Олеся – Будешь моей… девушкой? Вопрос прилетает в спину, вышибая дух. – Кем? – Я честно даю Кириллу шанс передумать, переиграть, заявить, что оговорился, но ему плевать. – Девушкой, – насмешливо хмыкает он, встречается со мной взглядом. – Моей. – Самс… ты рехнулся, Кирилл? Какая ещё… мне что, пятнадцать? – Называй, как хочешь, – задержав взгляд на открытом шоколаде, он встаёт, – но я хочу иметь на тебя право. Чайник временно забыт, потому что надвигающийся Кирилл – проблема более серьёзная. – Это по-другому называется. – Моё отступление под улюлюканье взбесившихся гормонов тоже. – Собственничество, эгоизм, контроль… – Ничего из этого с тобой не работает, – с улыбкой качает он головой, – приходится искать варианты. Отступать больше некуда – я упираюсь в железное изголовье кровати – да и, откровенно говоря, уже не хочется. Кирилл прошёл проверку, приехал сам и гораздо раньше, чем ожидалось. Он захотел меня найти и нашёл, плюнул на дела и самолюбие, а это показатель. Пока не знаю чего, но шанс себе Кирилл выгрыз. Правда, это не значит, что я забуду про Надю. – Этот тоже так себе. – Да, но… – Одна его ладонь запутывается в моих распущенных волосах, вторая ложится на талию, а сам Кирилл касается лбом моего лба. – Это были адские три дня и повторять я не хочу. Слишком искренне, слишком сильно. Так, что я начинаю верить, а этого в моих планах точно не было. – А я не хочу видеть твоих бесконечных Надь. – Отстранившись, Кирилл усмехается. – Тебе смешно? – Очень. – Он длинно выдыхает, садится на скрипнувшую под его весом кровать, утягивает за собой меня. – Помнишь тот вечер у тебя дома? Я ведь психанул и поехал к Наде… – Самсонов, я обойдусь без твоих похождений! Совсем охренел мне такое рассказывать? Дёрнувшись, я хочу встать, но куда там. – И не смог. – Кирилл прижимает меня ближе, касается губами основания шеи и глубоко вдыхает. – Вообще ничего, а это, знаешь ли, со мной впервые. – Старость не радость, – прикусив губу изнутри, усилием воли игнорирую снова разошедшихся мурашек. – Не хочу никого, кроме тебя, – не поддаётся он на провокацию, прокладывая вверх дорожку лёгких поцелуев. – Никак. Ни в постели, ни рядом. – Не ври хоть себе, – на выдохе, потому что больше всего сейчас хочется перекинуть волосы вперёд, открыть ему больше пространства для манёвров. – Насколько тебя такого хватит? – Три месяца считаются гарантией? – хмыкает он в чувствительное место за ухом и сразу целует туда же. Калейдоскоп ощущений накрывает до темноты в глазах, но, услышав срок, я поворачиваю голову, встречаюсь с ним взглядом. – Сколько? В жизни не поверю, что после той сентябрьской ночи он вёл примерную монашескую жизнь. – Самое долгое моё воздержание за последние десять лет, – насмешничает Кирилл. Вот только лжи в этом ни капли. Может, что-то там сдвинулось в моём беременном мозгу, но за это я готова поручиться. Сейчас он не врёт, и понимание бросает сначала в жар, потом в озноб, а потом… Потом я разворачиваюсь и сажусь на него сверху. – Зачем ты приехал? Может, не время и не место, но это важно. Мне важно. Не отрывая от меня довольного взгляда, Кирилл бросает за себя подушку и облокачивается о неё спиной, удобно разлёгшись на узкой односпалке. – Зачем. Ты. Приехал. Кирилл. Да, пока плотная ткань спортивных штанов защищает меня от ненавязчивых поглаживаний по бёдрам, но внутреннее напряжение никуда не делось. Оно всё там же, готово расплескать желание по-прежнему горячей волной. – За тобой, – ровно отвечает он, словно само разумеющееся. Даже дыхание не сбивается, хотя мой выдох уже давно слишком резкий для спокойного человека. Кирилл не врёт, но… но. Мне нужен другой ответ, такой же искренний, как он сам пару минут назад, а не вот это всё. – Прекрасно, – не так же, но почти ровно отзываюсь я и не обращаю внимания на режущее разочарование. – За мной можешь приехать через четыре дня, а сейчас… Резкий рывок едва не опрокидывает назад, но Кирилл знает, что делает. Надёжно прижимает меня к себе так, что не дёрнуться. – Ты – моя, Романовская, – шёпотом, с особым удовольствием сообщает он, глядя на меня снизу вверх, – вместе со всеми своими закидонами.