Ребекка пристроилась за спиной Эша на его снегоходе, пока они с ревом неслись по спрессованному снегу, подпрыгивая на твердом насте. Воздух был чистым и прозрачным. Поля сверкали белизной, и солнце рисовало на снегу мягкие оранжевые, желтые, персиковые и розовые узоры, сгущавшиеся до синевы в глубокой тени. В мозгу Ребекки как будто просыпались старые, полузабытые нейронные контуры. Она соприкоснулась с собой в юности, а ее мир на востоке страны превратился в расплывчатую альтернативную реальность, ею овладело чувство необузданной свободы, а перегрузки воспринимались как вызов внешних сил. Эш сбросил скорость, по-прежнему скользя вдоль замерзшей лыжной колеи, ведущей от ранчо ее отца. Они достигли ограды ранчо Броукен-Бар. Здесь след поворачивал, недолго шел вдоль ограды, а потом направился через проем на территорию Броукен-Бар. Эш остановил снегоход перед проемом. Ребекка подняла шлем и прикрыла глаза козырьком ладони, прослеживая путь до плотного снега на подъездной дорожке, ведущей к дому. — Хочешь поговорить с ними? — Эш поднял козырек своего шлема. — Сегодня вторник; Тори должна быть в школе. — Да, — громко ответила Ребекка, перекрывая рокот двигателя, работавшего на холостом ходу. — Наверное, лучше сначала поговорить с ее матерью. Они остановились перед большим крытым крыльцом. Резная фигура медведя, покрытая льдом, стояла на страже у подножия лестницы. Ребекка сняла шлем вместе с шерстяным подшлемником. Статическое электричество потрескивало в ее волосах, подхваченных ветром с озера. Она спешилась, пытаясь вспомнить, когда последний раз посещала этот дом. Должно быть, это была вечеринка в честь дня рождения Коула, когда она училась в десятом классе. Ее отец и Майрон Макдона, отец Коула, находились в прохладных отношениях. Судя по словам ее отца, у Майрона ни с кем не было теплых отношений после смерти его жены. Эш тоже спешился и снял свой шлем. Из дома доносился собачий лай. Сегодня Эш оставил Кибу дома, поскольку они собирались поехать в Броукен-Бар. Он сказал Ребекке, что Кибу плохо ладит с большинством других собак. Это было особенностью его породы, с которой Эшу приходилось считаться. Но Эйс, по его словам, представлял особую проблему для молодого охотничьего пса. Эш постучался в большую деревянную дверь. Кресло-качалка без подушек, стоявшее на крыльце, поскрипывало на ветру. У стены рядом с дверью стояло несколько пар теплых сапог. Эш постучал громче. Ребекка прикоснулась к его плечу и указала на утепленные ботинки с высокой шнуровкой. — Эти примерно совпадают по размеру, — тихо сказала она. Наклонившись, Ребекка подняла ботинки и осмотрела рисунок протектора на носках. Желтая краска. Она показала ботинок Эшу. — Сходный рисунок и краска на мыске, — прошептала она. Дверь распахнулась, и Ребекка резко выпрямилась, по-прежнему с ботинками в руках. Оливия Уэст — женщина из «Пончикового кафе Додда» — смотрела на нее; потом ее взгляд упал на ботинки, которые Ребекка держала в руках. Оливия была одета в облегающие джинсы и флисовый жакет. Ее густые блестящие волосы падали на плечи. Вокруг шеи извивался уродливый шрам, похожий на тонкую удавку. Оливия перевела взгляд на Эша: — Эш? Что здесь происходит? — Лив, это Ребекка Норд, дочь Ноя. Собака, немецкая овчарка, о которой упоминал Эш, — подошла к двери, подволакивая задние ноги, но явно желая увидеть посетителей. Оливия нагнулась и потрепала овчарку по голове, словно успокаивая себя. Потом повернулась к Ребекке. — Я видела вас у Додда, — сдержанно сказала Оливия. — Должно быть, это очень тяжело для вас, и я сожалею о Ное, но… Что здесь происходит? Она снова посмотрела на бутсы, испачканные желтой краской, потом на снегоход Эша, стоявший у крыльца. За ее спиной появился мужчина, и Ребекка испытала мгновенную вспышку узнавания. Коул Мадона. — Бекка? — произнес он. — Матерь… это ты? — Коул. — Боже, прошла целая вечность. — Он посмотрел на Эша, потом на Оливию, потом на женские ботинки в руках у Ребекки. Выражение его лица изменилось, но Коул быстро оценил ситуацию. И что-то в его реакции, особенно в том, что они с Оливией ничего не спросили о ботинках, подсказало Ребекке, что они ожидали этого, — или, во всяком случае, предчувствовали это. — Заходи, заходи, — сказал Коул. — Поговорим у огня. Они вошли в дом. Оливия поспешно взяла у Ребекки ботинки с высокой шнуровкой и поставила их в шкаф. Ребекка и Эш обменялись взглядами. Коул взял их верхнюю одежду и повесил куртки на вешалку из оленьих рогов. Массивная голова лося смотрела на них из арочного проема, ведущего в гостиную и столовую с баром, явно предназначенную для гостей дома. Коул повел их в гостиную. Ребекка на мгновение замерла при виде Тори Бартон, сидевшей на кушетке перед камином. Она играла в шахматы с румяным мужчиной лет тридцати с небольшим. Они одновременно подняли головы, и Тори побледнела. Она вскочила на ноги, панически озираясь по сторонам. Оливия поспешила к дочери и ласково положила руку ей на плечо. — Иди наверх, Тори, — тихо сказала Оливия. — Вообще-то мне хотелось задать Тори несколько вопросов, — сказала Ребекка и выступила вперед. — Мы не ожидали, что она будет дома. Я… — Сегодня я разрешила ей не ходить в школу, — сухо ответила Оливия. — Она плохо себя чувствовала. Тори, иди наверх. Тори замешкалась, словно олень, застигнутый врасплох ярким светом фар. Она как будто не могла двинуться с места. Ребекка смотрела на девочку. Она пришла сюда, чтобы узнать, побывала ли Тори в сарае ее отца, где хранилась брага. Судя по всему, она уже получила ответ от желтой краски и рисунка протектора на ботинках, стоявших перед дверью. Кроме того, у Ребекки были волосы и отпечатки маленьких ладоней. Теперь оставалось выяснить, с кем была Тори в сарае, что стало причиной их бегства и чему они могли быть свидетелями. — Садитесь, пожалуйста, — любезно предложил Коул, но его глаза оставались серьезными. — Это Дэйв Бранниган, наш помощник на ранчо. — Он указал на партнера Тори по игре в шахматы. — Это он оповестил всех о пожаре и собрал добровольцев, которые отправились туда. Мужчина встал и обменялся рукопожатием с Ребеккой. — Рада познакомиться с вами, Дэйв, — сказала она. — И спасибо вам. — Зовите меня Бранниганом, как все остальные. Жаль, что нам мало что удалось сделать. Огонь уже полыхал вовсю, и мы могли лишь дожидаться приезда пожарных из Клинтона. Это был тяжкий удар для нас, но не могу и представить, как тяжело вам. — Я ценю ваши усилия, — сказала Ребекка, снова охваченная глубоким чувством. Резкие перепады настроения были непривычны для нее и оставляли ощущение пустоты внутри. Бранниган засунул руки в карманы рабочих штанов. — Значит, в пожаре было что-то подозрительное? По словам следователя, огонь вспыхнул случайно, из-за упавшей лампы, но в городе я слышал, что у вас есть какие-то сомнения. «Маленькие городки. Нужно быть осторожнее». — Я лишь пытаюсь восстановить полную картину, чтобы немного успокоиться. — Ребекка слегка покашляла, изображая неловкость. — Мы хотели бы поговорить наедине, — обратился Коул к Браннигану. — Нет проблем. Я все равно собирался помочь Рошен с одеждой для стирки. — Он кивнул Ребекке: — Мне действительно жаль. Если мы что-то можем сделать для вас… — Спасибо. — Садитесь, пожалуйста, — повторил Коул и опустился на диван рядом с очагом. Он держался с непринужденной властностью, так же, как Майрон Макдона, которого Ребекка помнила с детства. — Ты тоже садись, Тори, — твердо сказал Коул. Оливия быстро взглянула на него, и он ответил ей многозначительным взглядом. Она облизнула губы и устроилась бок о бок с Тори на большой кушетке. Эйс уже посапывал на выцветшем персидском коврике перед камином. Ребекка и Эш сели рядом на диване. — Тори, — произнес Коул. — Ты знаешь Эша, верно? Тори кивнула, не поднимая головы и заламывая пальцы. — А это Бекка Норд, дочь Ноя. Она тоже служит в полиции. Тори напряглась и плотно сцепила руки перед собой в защитной позе. — О чем ты хотела спросить Тори, Бекка? — поинтересовался Коул. Ребекка подалась вперед, стараясь говорить спокойно и доброжелательно. — Тори, ты можешь рассказать нам о колеях от снегохода, ведущих от дома моего отца к этому ранчо? Эш — отличный следопыт. Судя по состоянию снега и погодным условиям, он пришел к выводу, что эти следы были оставлены во время пожара. Ребекка сделала паузу, глядя на девочку, которая, казалось, была готова упасть в обморок. — Эш также утверждает, что два человека небольшого роста — в сущности, дети — выбежали из сарая, где мой отец готовил и хранил брагу. Потом они подошли к кухонной двери моего отца. Потом они бегом поднялись по склону холма за избушкой. Они несколько раз падали в глубокий снег, пока бежали к осинам, растущим на гребне холма за домом моего отца, и наконец уехали на снегоходе прямо сюда, к дверям этого дома. Последние слова она произнесла с легким нажимом, ожидая реакции. Никакой реакции не последовало. Тори оставалась застывшей и отказывалась встретиться с ней взглядом. Но Оливия заметно побледнела. — Значит, вы все-таки считаете, что пожар был подозрительным? — спросила она. — До сих пор у нас нет свидетельств, указывающих на поджог, — ответила Ребекка. — Как и на что-то иное, кроме смертельной раны, нанесенной моим отцом самому себе из дробовика. Но у меня есть некоторые вопросы. Например, кто был в сарае моего отца вместе с Тори, и почему она убежала вместе со своим другом? — Ребекка помедлила, почти жалея девочку. — Дело в том, Тори, что мне нужно узнать точные обстоятельства смерти моего отца. И я считаю, что ты или твой друг видели что-то такое, что могло бы помочь мне. — Еще одна короткая пауза. — Я могу доказать, что ты побывала в том сарае. Но будет гораздо легче, если ты просто скажешь нам, что видела. Тори полыхнула взглядом на Ребекку. — Меня там не было! — Щеки девочки стали пунцовыми. — Меня там не было! Я ничего не видела! Оливия положила руку ей на колено. Ребекка запустила руку в карман и достала свой мобильный телефон и три коричневых конверта. Она разложила их на кофейном столике перед собой. — В этом конверте… — она указала, где именно, — находятся длинные темные волосы с легкой волной, очень похожие на твои волосы, Тори. И у нас есть технология, которая может это доказать. Ребекка прикоснулась ко второму конверту с заметной выпуклостью внутри. — А в этом конверте лежит навесной замок, взломанный с целью проникновения в сарай. — Она взяла третий конверт и раскрыла его, показывая Тори, что находилось внутри. — А здесь мы имеем карманный нож с костяной ручкой, использованный для взлома замка. Тори сглотнула. Эш наклонился, чтобы получше рассмотреть нож. Ребекка почувствовала, как он напрягся при виде матовой ручки. — Ты узнаешь этот нож, Тори? — Нет. — Ответ последовал слишком быстро; Тори даже не посмотрела в ту сторону. Она начала покачиваться, обхватив руками колени. — Меня там не было. — Криминалистика помогает определить воздействие металлических инструментов на замок, так что мы в любом случае это докажем, — сказала Ребекка. — Еще у меня есть фотографии.