– Черт. – Гислингхэм бросает взгляд на Эверетт. – А кто-нибудь догадался проверить, дома ли портфель? – Не думаю. И они не собираются впускать нас внутрь. По крайней мере, я так слышала. – А кто эти девочки? – спрашивает Верити у Кейт Мадиган. – Блондинка – это Порция Доусон; ее родители работают консультантами в клинике. Вторая девочка – Нанкси Чен. Она американка. Ее папа профессор – кажется, политологии. Они переехали сюда только на Рождество. – Судя по всему, Дейзи вращается в достаточно крутой компании, – замечает Крис. Элисон с опаской смотрит на него – она не может понять, то ли он иронизирует, то ли просто делает вывод. – Это особенность нашего района, детектив. У многих наших детей родители принадлежат к академическим кругам. Есть даже один лауреат Нобелевской премии. – Мне кажется, что мы только что видели Нанкси на улице, – замечает Эверетт. – Мы сможем с ней потом поговорить? – Я позвоню ее маме и спрошу, не возражает ли она. – А с Порцией Доусон? – Ее со вторника родители не приводят в школу. По-видимому, она слишком расстроена. А так как семестр практически заканчивается и пропустит она совсем немного, то я не возражаю. Я им тоже позвоню. На экране Дейзи разговаривает с Нанкси Чен до тех пор, пока не появляется мама ее подруги и не забирает ее. Это происходит в 15:49. В 15:52 появляется Лео. Голова у него опущена, руки засунуты в карманы. Насколько зрители могут судить, он ни слова не говорит сестре. Дейзи наблюдает, как брат проходит мимо, и ждет, пока он не дойдет до половины улицы, после чего забрасывает ранец за плечи и идет за братом, пока не скрывается из вида камеры. Это последний раз, когда они ее видят. И это единственная камера на всем пути от школы до «Усадьбы у канала». – Миссис Стивенс, – спрашивает Эверетт, – а что вы можете рассказать нам про Дейзи? Как она вела себя в последние дни? Как по вашему мнению: ее ничего не беспокоило? – Думаю, что Кейт лучше меня ответит на ваш вопрос, – говорит директор. Гислингхэм поворачивается к учительнице: – Все, что вы сможете рассказать, очень поможет нам, мисс Мадиган. «Боже, – беззвучно стонет Эверетт, – он уже умудрился заметить, что у нее нет кольца на пальце!» – Я не могу передать вам, как мы все здесь подавлены… – Кажется, что Кейт не знает, что сказать. – Дети все утро плакали. Дейзи была таким милым ребенком – умненьким, послушным… Всеобщая любимица. Я учила ее с радостью… – Но?.. – уточняет полицейский. – Что «но»? – Простите, но мне показалось, что должно последовать «но», вот и всё. Кейт Мадиган бросает взгляд на директора; та кивает. – Понимаете, – продолжает учительница, – в последнее время я заметила, что ее оценки слегка понизились. Ничего драматичного, она все равно в первой тройке по успеваемости. Но вела она себя тише, чем обычно. Можно сказать, была поглощена своими мыслями. – Вы с ней об этом говорили? – Попробовала. Но вскользь, так, чтобы не очень волновать ее. Однако Дейзи сказала, что с ней всё в порядке. – И вы ей поверили? – Думаю, что подозрения никуда не делись. – Кажется, что Мадиган обеспокоена. – По нескольким фразам, которые я услышала, можно было предположить, что у нее не все ладно дома. Но ничего серьезного, – быстро добавляет учительница. – Ничего, что говорило бы о том, что она в зоне риска. – Кейт краснеет. – Я много говорила с ней о книгах – такое впечатление, что Мэйсонов они не очень интересуют. Но я точно знаю, что она с нетерпением ждала вечеринку. – Последний раз, когда я с ней говорила, – вмешивается в разговор директор, – Дейзи была в очень хорошем настроении. Рассказала, что с нетерпением ждет того, чем сможет заняться на каникулах. – Мне хотелось бы рассказать вам еще что-то, – добавляет Мадиган, – но, честно говоря, я в этом классе всего несколько месяцев и не слишком хорошо знаю детей. – Кейт прислали нам на замену, когда Киран Дженнингс сломал ногу, катаясь на лыжах на Пасху, – замечает Стивенс. – Мы были ей рады и очень сожалеем, что она уезжает. – Уезжает? – переспрашивает Гислингхэм. – Возвращаюсь в Ирландию. – Мадиган улыбается. – Получила работу в Голуэе. Поближе к семье. – Итак, – немного торопливо говорит Эверетт, – вас что-то беспокоило в Дейзи… Учительница вновь бросает взгляд на директора. – Я не стала бы употреблять такое сильное слово. Я заметила небольшие изменения, вот и всё. Очень маленькие. Я рассказала о них Элисон, и она собирается сообщить о них Кирану, когда тот вернется, чтобы он мог за этим проследить. Но в них не было абсолютно ничего особенного. Иначе мы это так не оставили бы. И опять женщины обмениваются взглядами – третий раз за такой короткий промежуток времени. Верити – человек опытный, и дополнительной подсказки ей не требуется. – Есть ведь что-то еще, верно? О чем вы недоговариваете. Элисон Стивенс глубоко вздыхает: – Честно говоря, детектив, нас волновала совсем не Дейзи. *** Социальный работник оказывается мужчиной. Не знаю почему, но меня это удивляет – я как-то уверил себя в том, что это будет женщина. Однако когда я наблюдаю на экране за тем, как он ведет себя с Лео, то понимаю – мужчина для этого подходит лучше. Через пять минут они уже болтают о футболе, а через десять приходят к выводу, что «Челси» опять выиграет Премьер-лигу в следующем сезоне, Уэйн Руни – игрок переоцененный, а у Луи ван Гала смешная прическа. Когда я открываю дверь и вхожу, чтобы присоединиться к ним, брат Дейзи похож на нормального ребенка больше, чем во все предыдущие наши встречи. – Итак, Лео, мне надо задать тебе несколько коротких вопросов по поводу вторника, – обращаюсь я к нему. – Можно? Мальчик напрягается, и я мысленно проклинаю себя. – Тебе не о чем беспокоиться. Ты же хочешь, чтобы твоя сестра вернулась домой живой и невредимой, правда? На это Лео кивает, но делает это не сразу и при этом не смотрит на меня. Затем протягивает руку, берет банку кока-колы, принесенную Гаретом Куинном, и начинает с ней играть. Не надо быть детским психологом, чтобы понять, что в ребенке происходит какой-то сдвиг. Или что правда – какой бы она ни была – его беспокоит. И тем не менее я вынужден лезть в сапогах к нему в душу. – В тот день ты вернулся из школы вместе с Дейзи, правильно? – Мама была слишком занята. – Мальчик кивает. Головы он так и не поднял. Я с трудом вижу его глаза за густой темной челкой. – Вы всю дорогу до дома шли вместе? Еще один кивок. – Ты в этом уверен? Нам кажется, что по дороге вы могли поругаться. – Кто вам сказал? – Теперь Лео поднимает глаза на меня. – Твоя мама. Она рассказала, что вы с Дейзи появились дома по отдельности. И решила, что между вами произошла ссора. Мальчик опять возвращается к банке коки. – Она увидела какую-то дурацкую бабочку и захотела, чтобы я ее сфоткал, а я не сфоткал. – А почему нет? Кажется, это не так уж трудно… Ведь у самой у нее телефона нет? – Ей мама не разрешает. – Так почему ты не сделал фото? – Не знаю. – Лео пожимает плечами. – А что произошло потом? – Она осталась ее разглядывать. Я говорил, что нам надо домой из-за вечеринки и что мама рассердится, но она не пошла. Вот там я ее и оставил. – Понятно… Так, значит, ты болеешь за «Челси»? – спрашиваю я после паузы. Ребенок бросает на меня быстрый взгляд, затем кивает. У него красивые глаза – лазурного цвета с невероятно длинными ресницами. В его лице есть что-то от эльфа, но я не могу понять, что именно. – Один из моих констеблей тоже болеет за «Челси». Просто с ума сходит. А кто твой любимый игрок? – Эден Азар. – Это бельгиец, правильно? И на какой позиции он играет? – Полузащитника.