– Ты тоже полузащитник? – Папа говорит, что мне лучше держаться в обороне. Считает, что я недостаточно быстр для полузащиты. – Он водит тебя на матчи? – Нет. Говорит, что это слишком дорого и что туда слишком долго добираться. – Мне кажется, что Лондон – не так уж далеко. Пожатие плечами. – Однажды я ходил с Беном и его папой. Мы разгромили «Сток»[31] три-ноль. Было классно. Он купил мне шарф. – Бен – твой лучший друг? – Был, но сейчас он переехал. – Лео опять пожимает плечами. – А кто сейчас твой лучший друг? Молчание. Я начинаю догадываться, насколько одинок этот мальчик. Часть меня хочет протянуть к нему руки, обнять и все исправить. Но я не могу. Потому что вторая моя часть собирается сделать все еще хуже. Иногда я ненавижу эту гребаную работу. – Лео, у меня есть одна проблема, и мне нужна твоя помощь. Брат Дейзи не отрываясь смотрит на пустую банку, и его левая нога дергается вверх-вниз. Я обмениваюсь взглядами с социальным работником. – Понимаешь, проблема вот в чем: твоя мама говорит, что во вторник Дейзи вернулась домой гораздо раньше тебя. Тут что-то не так, если ты говоришь, что она осталась рассматривать бабочку. Тебе понятно, о чем я? Пауза, а потом кивок – правда, едва заметный. Щеки младшего Мэйсона краснеют. – Ты просто должен рассказать мне, как все было, вот и всё. Тебе ничего не угрожает, – уговариваю я его. Социальный работник наклоняется вперед и легко касается руки мальчика. – Лео, всё в порядке. Ты можешь все рассказать офицеру полиции. Ведь всегда лучше говорить правду, правильно? Вот так все и раскрывается. *** Гислингхэм распахивает дверь в помещение четвертого класса. Лучи послеобеденного солнца заливают светом комнату и косо падают на плакат с алфавитом с картинками зверей и на баннер, сообщающий о том, что «мы собираемся делать на каникулах». Под заголовком сами дети написали несколько фраз и прикрепили соответствующие фотографии, вырезанные из журналов. Двое или трое собираются в Диснейленд, а один вообще едет в Новую Зеландию. Выясняется, что Дейзи с большим нетерпением ждет своей первой поездки на пароме[32], а Нанкси Чен собирается посетить своих кузенов в Нью-Йорке. Но в настоящий момент она сидит вместе с Кейт Мадиган и Верити Эверетт в дальнем углу класса. Констебль кивает Эверетт, которая встает и подходит к нему. – Я оставил послание на телефоне босса, – говорит он, понизив голос. – Они как раз сейчас допрашивают мальчика. – Смотрит на свои часы. – Черт, через двадцать минут я должен забрать Джанет! Восемнадцатая неделя – надо делать УЗИ. Он этого не говорит, но Верити знает, что это их первый ребенок, и в сорок два года, после трех выкидышей, жена наверняка захочет, чтобы он был рядом. – Не волнуйся, – говорит она. – Поезжай, я все закончу сама. Элисон Стивенс говорит, что Доусоны готовы встретиться с нами в два – так что после всего этого я зайду к ним, а с тобой мы встретимся позже. – А как ты доберешься до Доусонов? – Туда всего десять минут ходьбы. Думаю, что я справлюсь, – улыбается Эверетт. Если она и волновалась о том, как разговорить Нанкси Чен, то вскоре понимает, что столкнулась с прямо противоположной проблемой. Самоуверенности Нанкси хватило бы на девочку вдвое старше ее, и при этом она обладает типично американской непосредственностью. По ее мнению, Дейзи Мэйсон «суперумная» и «здорово нахальная». Она лучше всех в классе стоит на руках (при этих словах Кейт Мадиган грустно улыбается) и рассказывает самые классные истории, хотя Порция рисует лучше ее, а танцевать Дейзи вообще не умеет, хотя и думает наоборот. Лучше всех танцует Милли Коннор, хотя вообще-то она туповата (после этих слов следует мягкий упрек, и учительница краснеет). – А что тебе удается лучше всего, Нанкси? – задает вопрос Эверетт. – Математика. Па хочет, чтобы я поступила в МТИ[33], как и он. Верити не имеет ни малейшего понятия, что такое МТИ, но идея ей понятна. – Ну и как Дейзи вела себя в школе в последнее время? Ее что-нибудь беспокоило? Чен на мгновение задумывается: – Кажется, была одна штука… Но это секрет. Она сказала нам только потому, что мы ее СЛП[34]. Эверетт делает все, чтобы не выдать своего волнения. – И что же это за секрет, Нанкси? Неожиданно на лице у девочки появляется сомнение, как будто она понимает, что сказала лишнее, но Кейт Мадиган ее подбадривает: – Всё в порядке, Нанкси, – я уверена, что детектив Эверетт никому не скажет. – Дейзи не говорила, что это за секрет. Однажды рассказала, что встречается с кем-то и что это секрет. Сначала она была здорово возбужденная, а потом сказала, что это все ерунда и что она больше ни с кем встречаться не будет. – И она не сказала, с кем встречается? Это был кто-то взрослый? Или ребенок? Девочка яростно трясет головой. – А она что, была расстроена после встречи с этим человеком? – Нет, не расстроена, – отвечает Чен после раздумий. – Она просто совсем обезумела. Эверетт напоминает себе, что в Америке это слово имеет совсем другое значение[35]. – А как ты думаешь, Нанкси, дома Дейзи была счастлива? – Вы это серьезно? – Девочка делает гримасу. – Вы ее дом видели? – Послушай, Нанкси, так говорить нехорошо, – быстро вмешивается в разговор Кейт. – Мы же не судим о людях по тому, сколько у них денег, согласна? По внешнему виду ученицы понятно, что та считает деньги единственным мерилом успеха, но она не спорит. – Я просто хотела узнать, все ли в порядке в семье Дейзи, – возвращается к прежней теме констебль. – Ну Лео – он немного с приветом. Такой слабак… А ее мама все время достает ее по поводу оценок. – А что насчет папы? Все говорят, что они очень близки. – Наверное, только… – Что – только? – Он был вроде как ее герой – принц Очарование или что-то в этом роде. Но больше она о нем так не говорит. Она даже не называет его папой. – А как же она тогда его называет, Нанкси? Неожиданно девочка смотрит на Эверетт все понимающим взглядом: – Она называет его Хряк. *** Спустя несколько минут, когда Эверетт встает, чтобы уйти, она обращает внимание на доску с надписью: «Наши сказки», под которой прикноплены несколько рисунков. Что-то – возможно, слова Нанкси о принце Очарование – заставляют ее вглядеться в них. Большинство рисунков – это вполне ожидаемая смесь «жили-были», мальчика-волшебника Гарри Поттера, зеленых драконов и длинноволосых принцесс в башнях, которые едва ли не меньше их самих. Мысленно констебль отмечает, что Нанкси была права и Порция, без сомнения, самый талантливый художник в классе, но самое большое впечатление на нее производит рисунок Дейзи. Она подзывает Кейт Мадиган. – А эти рисунки сопровождались какими-нибудь историями? – Вы попали прямо в точку, – улыбается Кейт. – Сначала мы написали сочинения, а потом я попросила детей нарисовать соответствующие рисунки. – И они у вас сохранились? – Да, думаю, что они где-то лежат.