Он наклонился ко мне и прошептал: — Люди. Мы застреваем в яме, и начинаем верить, что яма будет с нами всегда. Но это не так. Ты должна найти способ выбраться из неё. — Я была на свидании с парнем, Том. Мы обоюдно согласились больше не встречаться друг с другом. Яма, в которой, ты думаешь, я нахожусь, не яма, а топь. Он покачал головой и поцокал. — Считал, что мои надежды оправдались. Думал, что ты, наконец-то, пересилила себя. — Видишь, почему я ничего не рассказываю маме. Я сходила лишь на одно свидание, а вы двое уже отправились покупать мне китайский сервиз на свадьбу. — Мы видели тебя, — ответил он, его голос дрожал от эмоций. — Чёрт, Шэр. Ты улыбалась и смеялась. Я ещё никогда в своей жизни не видел тебя такой. Твоя мама разрыдалась, залив слезами пятидесятидолларовый стейк. Мой рот открылся, когда я оставила свою поисково-спасательную миссию «Кредитная карта» и отложил свой клатч в сторону. — О чём ты говоришь? — хотя это было чертовски ясно. Недавно я была лишь в одном месте, где подавали стейки за пятьдесят долларов. — Я, наконец-то, набрался мужества и пригласил её. Урвал последний столик в Портерхаус. Когда мы зашли внутрь, твоя мама была в моих руках, то я чувствовал себя чёртовым королём. Потом мы увидели тебя, — усмехнулся он. — В течение часа мы шпионили за вами из кабинки напротив вас, а я заплатил две сотни долларов за потраченную впустую пищу. Конечно же, они видели меня с Портером. На огромной территории Атланты по меньшей мере тысячи ресторанов. Надо же было им выбрать Портерхаус. Во всём виновата карма. — Фантастика, — съязвила я. — Да, Шарлотта. Фантастика. — Том встал и вытащил кошелёк из заднего кармана. Затем бросил пару банкнот на стол. — С тобой не всё в порядке. И, чёрт тебя дери, ты меня в этом никогда не переубедишь. Не после той женщины, которую я видел в ресторане. А потом он ушёл. Я застонала, едва он скрылся за угол. Он был прав. Мне было хорошо в тот вечер с Портером. Благодать пропитала меня насквозь. Но, может быть, это и было моей проблемой, с которой я столкнулась. Я ощутила самую крошечную часть счастья, и, похоже, не могла себя заставить вернуться в мир, наполненный изоляцией. Я вздрогнула, просыпаясь от вибрирующего звука моего телефона, лежащего на столе. На улице было темно, и моё тело закричало, раздражаясь от пробудившего меня звонка. Боже. Как долго я спала? Когда я вышла из ресторана, шёл ливень, поэтому я отправилась домой переждать его, прежде чем пойти в парк. Хотя в ту же секунду как моё тело опустилось на диван, усталость достигла апогея. Схватив телефон, я прижала его к уху. — Ал…, — я замолчала, чтобы прочистить горло, охрипшее ото сна, и снова произнесла: — Алло. — Доктор Миллс? Это Пэтти. Я резко выпрямилась, моё усталое тело внезапно полностью ожило, заставив импульс адреналина пробежаться по венам. — Что случилось? — вскочив, я принялась собираться. — Позвонили трансплантологи. Мужской пол, европеец. Дилатационная кардиомиопатия. Группа крови — вторая положител… — перечисляла она данные, пока я собирала длинные волосы в хвост. Надев туфли, я молниеносно пробежала по своей маленькой квартире и схватила ключи с бара. — Возраст? — резко ответила я, острая боль ожидания пронзила меня. Она ответила не сразу, поэтому я повторила: — Сколько лет, Пэтти? — пытаясь закрыть дверь дрожащими руками. Одно слово. — Десять. В горле встал ком, и я уставилась на входную дверь, моргая от наступающих слёз. Одно слово. — Лукас, — выдохнула я, разумная мысль почти так же быстро испарилась, наполнив меня надеждой. — Доктор Миллс, если я могу… — начала Пэтти, но у меня не было времени или желания слушать её до конца. — Я еду, — произнесла я и положила трубку. Дождь лил как из ведра, я полностью промокла пока дошла до машины. Кожаное сиденье моего «БМВ» было холодным, но не поэтому по позвоночнику пробежал озноб. Я набрала номер, находящийся в папке «избранные», и приложила телефон к уху. — Детектив, — ответил он, но я не позволила ему договорить. Дав задний ход, я закричала: — Я нашла его! — Еще раз? — спросил Том. — Мне нужно встретиться с тобой в больнице. Там ребёнок, — ответила я ему, выруливая из жилого комплекса. — Твою мать. Я так и знал. Ты не в порядке. Возвращайся домой, Шарлотта. Я встречусь с тобой там. Мой голос дрожал, а беспокойство усиливалось. — Ему десять. Европеец. Дилатационная кардиомиопатия. Группа крови — вторая положительная. Всё как у Лукаса. — И так же, как и у последних трёх детишек, ради которых ты затащила меня в больницу, чтобы вновь пройти через этот кошмар десятилетней давности. Ты обещала мне, что прекратишь всё это дерьмо. Обещала. Последние несколько лет я прекрасно справлялась со своими чаяниями. Спрятала их так глубоко в себя, что почти забыла об их существовании. За то время, я даже отклонила два звонка в середине ночи от Пэтти и бригады трансплантологов. Каждый раз на следующее утро я словно раскаченная качелями пыталась убедить себя, что это не он. Хотя там никогда и не было моего сына. Но за последние несколько недель контроль становился всё слабее и слабее, и я действительно убедила себя в том, что возможно сейчас все будет иначе. — Ты называешь дерьмом нахождение моего сына! — выдохнула я, крепко сжав руль и пролетев перед жёлтым светом светофора. — Нет, Шарлотта. Это дерьмо называется наказание самой себя, — успокаивал он, прежде чем проткнуть мой образовавшийся пузырь счастья. — Это не он. Разочарование вспыхнуло во мне. – Ты этого не знаешь! Если Лукас ещё жив, однажды он окажется на операционном столе. И, чёрт возьми, Том, я буду рядом с ним, когда это произойдёт. — Милая, — нежно ответил он. Я глубоко вздохнула, запрещая его негативным мыслям заглушить тоненькую ниточку оптимизма, появившуюся по истечению многих лет. — Это он, — решительно ответила я. — Это не… — Но что если он? Разве он не стоит того, чтобы проверить? Том невесело рассмеялся. — Что же мы проверяем, Шарлотта? Ребёнка? Того, кто станет донором? Хочешь, чтобы я появился там и допросил его перепуганных родителей? Защелкнуть на их запястьях наручники и притащить их в участок, из-за того что их сын того же возраста и группы крови, что и твой малыш, которого у тебя украли десять лет назад? — Да! Именно поэтому я хочу, чтобы ты приехал! — закричала я, понимая, как иррационально это звучит, но я уже была не в состоянии остановить себя. — Что ж этого не будет. В этом мире каждые родители ребёнка, который стоит в реестре доноров, не являются подозреваемыми. Это было то, в чём мы никогда друг с другом не соглашались. Я была убеждена, что они виновны. Бригада трансплантологов из центра трасплантации при университете Эмори хорошо меня знала. Я попросила об услуге, после того как получила предупреждение о прибытии пациента, похожего по описанию на Лукаса. Я презирала жалкие взгляды, брошенные мне вслед при моём бешеном появлении в изможденном состоянии, но это стоило того, чтобы заполучить драгоценные звонки. Я продолжала нарушать все правила дорожного движения, известных человечеству, выехав на автостраду. — Ты приедешь или нет? — Не делай этого, Шарлотта, — низким голос, почти как отец, предупреждал он. — Езжай домой. — Нет, пока я не увижу его. Я узнаю, если это будет Лукас. Его голос стал громче. — Не приближайся к больнице. — Мне нужно там быть, Том. — Шарлотта! — закричал он, но я уже завершила наш разговор. Бросив телефон на заднее сиденье, я сосредоточилась на дороге. Телефон неоднократно звонил мне по дороге в больницу. Сердце билось где-то в горле, я выскочила из машины и бросилась к входным дверям. Желудок скрутился в узел, но я даже не замедлилась, а лишь поспешила вглубь больницы, просканировав мой бейдж, где было необходимо преодолеть зоны ограниченного доступа. Медсестры разговаривали, когда я пересекала коридор, мои туфли скрипели о плитку пола с каждым пошаркиванием. Волнение и ожидание толкали меня вперёд, разум переполнился вероятностями.