Я ещё плыла по волнам удовольствия, когда почувствовала, как напряглось его тело, и напряженный шёпот, смутно звучащий, как моё имя, сорвался с его губ. Такой чертовски красивый. Портер опустил мои ноги обратно на кровать, и его тело расслабилось, когда он вышел из меня. Я лежала под его тяжёлым, но невероятно успокаивающим весом, молча водя пальцами вверх и вниз по его спине в течение некоторого времени. Когда я уже начала думать, что он заснул, Портер поднял голову, и нежная улыбка тронула его губы. — Привет. Я усмехнулась. — И тебе привет. Он низко наклонился и поцеловал меня в губы, прежде чем скатиться с меня, но далеко не отстранился. Облокотившись локтём о кровать, он опёрся головой на руку и уставился на меня. — Ты всегда открываешь дверь в нижнем белье? — Конечно, — ответила я, поворачиваясь к нему лицом. — Я считаю, что это укрепляет моральный дух соседей. Его губы дрогнули. — Это чертовски укрепило мой. Я засмеялась и придвинулась ближе. Он понял намёк и перевернулся на спину, вытянув руку так, чтобы я могла положить на неё голову и прижаться к нему. — Как прошёл остаток дня? — спросил он в потолок. — В суете. Я провела два часа, играя в догонялки с пациентами. Отправила одного в больницу. Потом пораньше поужинала с Джиной и Эрин, прежде чем они сели на самолет до Техаса. Его рука сжалась вокруг меня, а его губы нашли мой лоб, где он пробормотал: — Ты потрясающая. — Не думаю. Это были японцы, мои любимые. Поэтому всё не так плохо. Он усмехнулся. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я положила руку Портеру на живот и прижалась сильнее в знак признательности. — Как долго ты можешь остаться? Портер застонал. — Недолго. Я сказал маме, что буду дома в половине первого. — А, комендантский час, — поддразнила я, изо всех сил стараясь скрыть печаль в своём голосе. Что только бы я не отдала, чтобы заснуть в его объятиях, как той ночью на балконе дома его брата. — Я должен быть в Таннерхаус завтра до девяти вечера. Я буду занят, но почему бы тебе и твоим подругам не зайти и не выпить? — У меня одна подруга, Портер. — Хорошо, тебе и твоей одной подруге зайти и выпить за счёт заведения. А после я отвезу вас домой. Я улыбнулась и запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. — В твоем офисе там тоже есть диван? — Да. Но Таннер пользуется этим кабинет чаще, чем я, так что тебе придётся надеть защитный костюм, прежде чем я позволю тебе сесть на него. Я засмеялась, и Боже, это было так чертовски хорошо. Это была моя любимая черта Портера Риза. — Хотелось бы, но завтра я на дежурстве. Как насчёт вечера среды? Он застонал. — Не могу. В среду у меня выходной. Обычно это были хорошие новости. Я не работала по средам, так что, если бы не чрезвычайные обстоятельства, мы могли бы провести день вместе. Но я точно знала, что значит выходной Портера. Он проведёт день со своими детьми. — О, — выдохнула я, моё разочарование было очевидным. — Как насчёт обеда в четверг? У меня менеджер в отпуске, но мне не нужно приходить до трех. Я натянуто улыбнулась. — По четвергам у меня пациенты. Губы Портера сжались, его разочарование соответствовало моему. — Всё в порядке, — сказала я ему. — Мы встретимся в эти выходные или придумаем что-нибудь ещё. Он вздохнул и подложил руку под голову. — В эту пятницу у меня тоже выходной, потому что я работаю в субботу и воскресенье вечером. Я больше ничего не сказала, отвела взгляд и уставилась в стену. Очевидно, вся эта ситуация с отцом-одиночкой будет намного сложнее, чем я думала. И это было ужасно, потому что мне нравилось проводить с ним время, даже если это было молчание в темноте. Просто зная, что Портер был там, я расслаблялась невообразимым образом. — Всё в порядке, — прошептал он, читая моё настроение. — Мы разберемся. — Да. Знаю. Но так будет всегда. Мы крадём случайные минуту или, если повезёт, часы в течение дня, чтобы побыть вместе. — Эй. Посмотри на меня, — настаивал Портер. Его рука легла мне на подбородок, и он приподнял мою голову так, чтобы у меня не осталось выбора, как смотреть ему в глаза. — Мы разберёмся. Я лишусь отцовского времени на всю оставшуюся жизнь, если это нужно, чтобы заполучить тебя. А пока у нас есть телефоны. — Всё его лицо светилось. — Представь, сколько удовольствия мы могли бы получить, если бы ты на самом деле ответила на одно из моих сообщений. Мои губы дрогнули. — Ты неловкий в написании сообщений. Портер улыбнулся. — Я всё время неловкий, милая. — Он сделал паузу, чтобы демонстративно ущипнуть меня за сосок. — Похоже, это тебя нисколько не остановило. И вот оно снова. Настоящий, искренний смех зародился в моём горле, согревая во всех нужных местах, но особенно в груди. — Ладно, Портер. Мы будем переписываться, и я не позволю твоей неловкости отпугнуть меня. — Так великодушно, — невозмутимо произнёс он. Мы лежали на кровати, наши тела были потными, обнажёнными и насыщенными, в течение двадцати минут. Мы разговаривали. Ничего серьёзного. Просто болтовня. И мы целовались: жёстко, долго и влажно. А потом Портер встал, оделся и ушёл. Как он и обещал после нашего первого свидания, я провела остаток ночи, прикасаясь к своим покусанным и опухшим губам, но они были растянуты в улыбку. Глава двадцатая Портер Я с оптимизмом думал о том, сколько времени смогу провести с Шарлоттой, когда мы решили взрастить что-то из той интенсивной связи, которую ощущали в темноте. Я ни с кем не встречался тех пор, как умерла Кэтрин, но ведь не так и трудно найти время для свиданий, не так ли?