— Очнись, страж, — послышался шипящий голос. — Очнись. Неожиданно подувший холодный ветер всколыхнул на голове эльфа слипшиеся в крови волосы. Лаадис поднял глаза и холодным взглядом пронзил укутанного в черный плащ исполина. Страж, почуяв опасность, решительно потянулся к своим клинкам. Но существо прочитало мысли эльфа и предугадало его намерения напасть. Воспользовавшись магией золотистого посоха, исполин отшвырнул стража с кучи и скачком оказался на камнях. Эльф попытался разглядеть незнакомца, но свисающий капюшон не давал этого сделать. Отталкиваясь ногами, Лаадис от страха попятился назад, пока магия посоха не сковала движения эльфа. Закрыв глаза, страж замер и приготовился к худшему, но величественный голос исполина успокоил его. — Я своей волей освобождаю тебя от клятвы стража Изунгара и дарую тебе выкованные моей фантазией солнечные доспехи. Они приравняют тебя по силе и ловкости к нуари, как младшего брата. Твои клинки станут не просто орудием возмездия, но и милостью. Ледяное лезвие дракона способно даровать жизнь, а огненное может высвободить огненного дракона. Змей бессмертен, не один воин не способен убить его. — Кто ты? Нуари? — Вы называете меня создателем миров. Нуари — дети мои, как и твой народ. Я — Армалог. Закончив мысль, высшее существо исчезло, оставив после себя золотистый туман, который, стелясь, ровным слоем скрыл все неровности, кроме груды камней, на которой лежали доспехи. Лаадис сделал неуверенный шаг к подарку и замер. За спиной послышались тихие женские и мужские голоса. Обернувшись, он увидел своих сородичей, которые вышли из катакомб. Испуганные взгляды пронзали стража. — Изунгар разрушен, — с досадой объявил Лаадис. — Но есть надежда, — краем глаза посмотрел на сияющие доспехи, — одолеть врага. Я должен принять судьбу. С этими словами он подошел к латам и положил на них руку. В тот же миг весь туман вошел в стража и поочередно все составляющие доспех, оказались на младшем брате нуари. И засиял он подобно солнцу, а когда померк — горожане больше не увидели стража. Выбравшись из библиотеки, они ужаснулись увиденной разрухе. Спустившись по ступеням, мгновенно по колено погрузились в хлопья пепла. Из серой массы торчали обожженные стволы дубов и потрескавшейся развалины бывших домов. Три сотни стариков, детей и женщин в надежде найти приют в Салампике ручейком утекали из своего города. Возглавила поход отважная эльфийка Алария; она решительно вела за собой народ в нужном направлении. Днем они шли забытыми тропами, ночью укрывались под корнями деревьев, растущих по краям обрывов, и в камышах топи. Глава 3 Скорбь Утренние лучи постепенно бледнели, и красноватый оттенок растворялся в дневном свете. Ущелье приобретало более ясные краски и отчетливые очертания. Молидор и Рене, перебарывая усталость, тащили на себе тела Гинлэя и Гонгиэля. Под их ногами хрустели острые камни, которые предательски рвали подошву. В надежде увидеть свой лагерь, они бросали острые взгляды вдаль. — В горле пересохло, — Рене, не останавливаясь, проговорил мысли вслух. Но невзначай на него напал сухой кашель. — Чтоб ему! — Соглашусь, — неожиданно для дроу согласился Молидор. — Быстро ты сдался. Я наслышан о тебе, король подземного мира. Ты практически жил в красных песках, а тут, на тебе, взял и сдался. Коварный вы народец… хитрый, странный, мне продолжать? — Думаешь, светлые эльфы лучше? — Не принимай близко к сердцу. Я просто решил скоротать время. Думаю, не стоило. Извини, не думал, что ты такой ранимый, — улыбнулся себе. — Ты вообще к чему клонишь? — Ты прекрасно знаешь о проклятии Ксона. Оно гласит: «Дурные помыслы овладеют эльфами, и те, кто назовут себя темными, отрекутся от Энерта». Очевидное предательство. — Неправда! Мое сердце не меньше скорбит, чем твое. Гонгиэль и Гинлэй были великими воинами, которые не пожалели собственной жизни ради нас. — Поживем, увидим. Прав ты или нет. — Увидим. — Рене, насупившись, погрузился в собственные мысли. Вскоре на горизонте показалась расплывчатая фигура, которая позже приобрела черты всадника верхом на белой лошади. По длинной развевающейся на ветру бороде и посоху лазутчики узнали Кундабара. Хранитель криком подгонял белогривого Нехимарилла, лучшего скакуна Нортора. Меньше лиги их разделяло расстояние, но эльфы не стали останавливаться и ждать алаина, они наоборот прибавили шагу. Остановившись в десяти метрах от изможденных усталостью эльфов, Кундабар спрыгнул c коня и направился в их сторону. Сравнявшись, они опустошенными взглядами смотрели на алаина, пока хранитель не заговорил: — Я так и знал. Чувствовало мое сердце, когда Мордриг принес в шатер Гериона ослабленного сокола Гонгиэля. Мы сначала подумали и приняли решение не вмешиваться, дать вам время. Но меня долго мучали сомнения, и я тайком поспешил к вам на помощь. Но, увы, опоздал. — Кундабар, повесив нос, нерешительно приложил ладонь к ноге Гинлэя. — Могу предложить только Нехимарилла, его спина крепкая, выдержит обоих. Лазутчики поочередно молча положили тела на коня и цепочкой поплелись в лагерь по каменистой тропе. Им оставалось пройти две лиги до лагеря под палящим солнцем. Кундабар оказался предусмотрителен и захватил с собой бурдюк с прохладной водой. — Спасибо тебе, — поблагодарили лазутчики старика. — Уверен, бурдюк пустой. Можете выкинуть его, — прокричал старик, ведя за собой белогривого. Ближе к вечеру они добрались до башен и дежуривших големов. Трое дозорных, выскочив на лошадях между ног машины, посадив каждого на своих черногривых, проскакали мимо башен, палаток и удивленных воинов прямо к шатру Гериона. Героев вышел встречать весь совет. Но радость омрачала ноша Нехимарилла, которого Кундабар с поникшим видом поглаживал по шее. — Невосполнимая утрата среди героев Эльфигории! — величественно произнес Герион. — Гинлэй и Гонгиэль. — Неожиданно для всех протяжно вскрикнул сокол. Экдикан вырвался из рук Мордрига и сел юному охотнику на плечо. — Так пускай их имена запечалятся светлой памятью в наших сердцах! — закончив, король вознес клинок, который вспыхнул голубым пламенем. Воины взяли погибших героев на руки и понесли в палатку, чтобы обмыть тела от грязи и крови. В сумерках уже вовсю полыхали кострища, с треском разлетались угли и поднимались клубы дыма. Мордриг смотрел на огненные языки и каждой клеткой чувствовал некую связь с птицей. Энергия сознания сплетала его в единое целое с Экдиканом. Округлив глаза, он вошел в сознание птицы и взмахнул крыльями. Наслаждаясь полетом, сокол, управляемый Мордригом, парил над всеми. Постепенно, спускаясь по спирали вниз, он ловил воздушные потоки. Каждым перышком Мордриг чувствовал свободу полета. Ближе к ночи костры погасли, ветер развеял пепел, потом раскаты грома обрушались холодным проливным дождем на головы воинов союза. Мутные потоки, омывая долину, вливались в реку. Сама природа слезами провожала героев, о которых в дальнейшем сложат легенды. Пока армия умывалась в утренних красках и отлавливала в некрополе примкнувших к нежити степных гоблинов, дюжина всадников по приказу Гериона отправилась в Салампик, чтобы сообщить горожанам радостную новость. Глава 4 Во имя… Казар, утомленный нытьем шаманов, косо смотрел на рукоять меча. Ему хотелось вспороть брюхо любому, кто попросит еще золота. Выпуская гневный пар из ноздрей, он прибывал в диком расстройстве. Глем еще не выполнил приказ найти убежище повстанцев и уничтожить его вместе с обитателями. Горстка эльфов одолела орду своими ночными вылазками. Но приближавшиеся шаги заставили обратить внимание на трех орков. — Вождь! — обратился Глем. После недолгой паузы, Казар холодным тоном ответил: — Говори. Рядом с правой рукой вождя стояли невозмутимые Кулагад и Дугар. Орки держали трофейные топоры, найденные при поиске остроухих. У обоих были кожаные доспехи с металлическими пластинами на груди и наплечники с шипами. Из затылка росли похожие на конские хвосты черные пучки волос. Серые глаза покорным взглядом следили за каждым движением Казара. — Мы облазили каждый уголок этого города, но мы, к сожалению, не нашли назойливых остроухих, — воинственно сжал кулак. — Я с удовольствием бы раздавил каждого, словно таракана. — Ты не выполнил мой приказ. Жаль. Казар обнажил меч и прыгнул мимо Глема. Лезвие клинка располовинило крепкого орка. Кулагад даже не успел понять, что уже мертв. — Даю тебе еще один шанс. Не подведи меня. — Будет исполнено. Моя жизнь принадлежит орде. Вождь остался в одиночестве с останками Кулагада. Липкая кровь растеклась до самого трона, символизируя власть Казара. — И так будет с каждым, — пробормотав себе под нос, он зацепился взглядом за дверь на другом конце зала. — Интересно… Перешагнув половинку орка, вождь направился к двери, в надежде раскрыть ее тайну. Сблизившись с ней, он уперся плечом в ставню и надавил всем своим весом. Тяжелая створка заскрипела, но не поддалась. Тогда Казар решил с разбега выбить ее. Почесав затылок, он разоружился и с двух ног снес назойливую дверь. Приземлившись на брюхо, Казар взревел от боли, но победа оказалась слаще. Схватив ножны, он, прихрамывая, спустился в подземелье. В полумраке, куда свет проникал только через проем, веяло сыростью. Последние две ступени, которые заканчивались у стены, были почти разрушены, на них постоянно падали капли. Ощупав кирпичную кладь, Казар случайно нажал на потайной рычаг. В абсолютной тишине раздался щелчок, и часть стены, завибрировав, отодвинулась вперед. Казар наблюдал за вращающимися шестернями механизма, и в его глазах был виден отблеск восхищения чудом. Когда стена остановилась, он шагнул вперед и оказался в небольшой комнате. В центре сиял бесформенный сгусток энергии, в котором угадывались черты двуручного меча. Артефакт древности воодушевил Казара; сблизившись с облаком, он погрузил в нее руку и, не почувствовав ничего, рывком вытащил трофей. — Во имя орды. Вождь, недолго думая, забрал клинок себе. Напоследок обведя комнату взглядом, поспешил обратно. У трона Казара ждал шаман, который почтительно склонился перед величием орка. — Можешь говорить. — Есть новость. Казар уверенно присел на трон, раскинул назад плечи. Не выпуская трофей из рук, он взглядом указал на валявшееся у ног шамана окровавленное тело. Арум сразу догадался о намерениях вождя и, боясь расправы, почтительно склонил голову. — Видишь, что бывает с теми, кто раздражает меня. Суровый взгляд Казара на мгновение лишил шамана голоса. Прокашлявшись, он уверенно рассказал о поимке одного из эльфов. На что вождь зловеще рассмеялся. Глава 5 Поединок