– Ты ведь ее знаешь… – пробормотал заведующий кафедрой. – М-да, пожалуй, ты прав… – протянул Чудакулли. – Но… – Кажется, она уехала на все праздники к своей сестре, – сообщил казначей. – …Но неужели мы, волшебники, испугаемся какой-то домоправительницы?! – тут же воскликнул Чудакулли. – Все в прачечную! Возбужденные волшебники толпой повалили прочь из зала, оставив в нем Сьюзен, о боже, грибного гномика и гномика выпадающих волос. – Слушай, – поинтересовался о боже, – а кто все эти люди? – Одни из величайших умов Плоского мира, – ответила Сьюзен. – Нет, я чего-то не понимаю… Или лекарство перестает действовать? – В данном случае характеристика «величайший» относится скорее к размерам, – пожала плечами Сьюзен. – Кроме того, ты наверняка слышал высказывание: «Если хочешь достичь истинной мудрости, перво-наперво стань как младенец». – Но им известно, что это всего лишь первая ступень? – Наверное, – вздохнула Сьюзен. – Во всяком случае, они то и дело разбивают о нее носы. – А-а, – откликнулся о боже. – Как ты думаешь, тут есть что-нибудь… безалкогольное? Путь к мудрости действительно начинается с первой ступени, ну, или с первого шага, как еще говорят. Однако очень часто люди забывают о тысячах других ступеней, следующих потом. Человек поднимается на первую ступень с искренним желанием начать жить в единстве с вселенной, но следующий логический шаг так и не делает – мало кому хочется семьдесят лет провести на горе, питаясь одним рисом и периодически балуясь чайком из шерсти яка. Может, дорога в ад и в самом деле вымощена благими намерениями… Самые первые ее ступени – это уж точно. Именно в подобные моменты декан жил полной жизнью. Он мчался впереди всех, шнырял между огромными древними котлами и тыкал посохом в темные углы, постоянно повторяя: «Чоп! Чоп!» – А с чего вы все взяли, что эта тварь должна появиться именно здесь? – шепотом спросил профессор современного руносложения. – Во всех прачечных реальность крайне нестабильна, – пояснил Чудакулли, поднимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть в бак для отбеливания. – Тут столько всякого скапливается… Уж тебе ли не знать. – Но почему именно сейчас? – встрял заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Отставить разговорчики! – прошипел декан и, вытянув перед собой посох, прыгнул в следующий проход. – Ха! – торжествующе завопил он и тут же принял разочарованный вид. – А эта ворующая носки тварь – она большая? – спросил главный философ. – Не знаю, – пожал плечами Чудакулли, выглядывая из-за штабеля стиральных досок. – Хотя, если прикинуть, за свою жизнь я потерял тонны носков. – Я тоже, – подтвердил профессор современного руносложения. – И где мы будем искать? – продолжал главный философ голосом человека, чей поезд мысли мчался по длинному и темному тоннелю. – В маленьких местах или в больших местах? – Хороший вопрос, – признал Чудакулли. – Кстати, декан, что ты все время твердишь? – Я говорю «Чоп!», Наверн, это то же самое, что «Йо»… – А «Йо», видимо, то же самое, что и «Чоп»? – Точно, – обрадовался декан. – Бывают ситуации, когда так и тянет крикнуть: «Чоп!» – А эта тварь… Она просто ворует носки или она их пожирает? – не унимался главный философ. – Очень ценное замечание, – нахмурился Чудакулли, мигом забывая о декане. – Передать всем по цепочке: ни в коем случае не быть похожими на носки! – На носки? Но как такое… – начал было декан. И тут все услышали: «…Грнф, грнф, грнф…» Судя по звуку, существо, его издающее, на аппетит не жаловалось. – Пожиратель носков, – простонал главный философ, закрывая глаза. – А сколько у него может быть щупалец? – спросил профессор современного руносложения. – Хотя бы приблизительно? – Звук определенно немаленький, – заметил казначей. – Где-то с дюжину, – сказал профессор современного руносложения, делая шаг назад. «…Грнф, грнф, грнф…» – Мы и глазом моргнуть не успеем, как эта тварь сорвет с нас носки и… – взвыл главный философ. – Пять-шесть щупалец, не меньше, – продолжал профессор современного руносложения. – Кажется, этот звук доносится откуда-то из стиральных машин, – сказал декан. Стиральные машины высотой с двухэтажный дом использовались только в том случае, когда в Университете собирались все студенты. Устройство стиральной машины было достаточно примитивным: пара побелевших деревянных весел подсоединялась к большому жернову и опускалась в котлы, которые нагревались через расположенные ниже топки. При полной загрузке требовалось не менее полудюжины человек, чтобы ворочать белье, поддерживать огонь в топках и смазывать петли весел. Чудакулли лишь однажды видел стиральные машины в действии. Тогда прачечная напомнила ему своего рода гигиенический ад, в который после своей смерти попадало мыло. Декан остановился у входа в котельную. – Там определенно что-то есть, – сказал он. – Слышите? «…Грнф…» – Тварь замолкла! Она знает, что мы здесь! – прошипел он. – Готовы? Чоп! – Нет! – пискнул профессор современного руносложения. – Я открываю дверь, а вы набрасывайтесь на нее! Раз… два… три – Йо… Сани неслись по снежному небу. – В ЦЕЛОМ, ПО-МОЕМУ, ВСЕ ПРОШЛО НЕ ТАК ПЛОХО. ЧТО СКАЖЕШЬ? – Да, хозяин, – кивнул Альберт. – ХОТЯ ТОТ ПАРЕНЕК В КОЛЬЧУГЕ… ОН БЫЛ КАКИМ-ТО СТРАННЫМ, ПРАВДА? – Я думаю, это был стражник. – ПРАВДА? НУ, ГЛАВНОЕ, ОН УШЕЛ ДОВОЛЬНЫМ. – Разумеется, хозяин, – согласился Альберт, но в голосе его чувствовалась тревога. В силу своего «осмотического» характера Смерть слишком быстро делал выводы. Конечно, ситуация была очень сложной, типа: «Если не они, то кто?», и Альберт это прекрасно понимал, но его хозяину… порой его хозяину не хватало ментального оснащения, чтобы отличать правду от… – И СМЕХ У МЕНЯ ТЕПЕРЬ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ ПОЛУЧАЕТСЯ. – Да, сэр, очень веселенький смех выходит, – кивнул Альберт и посмотрел на список. – Ну что, едем дальше? Следующий адрес совсем рядом, высоту можно не набирать. – ОЧЕНЬ ХОРОШО. ХО. ХО. ХО. – Итак, тут сказано: «Сара, маленькая торговка спичками, у дверей табачной лавки Монштука, Мошеннический переулок». – И ЧТО ЖЕ ОНА ХОЧЕТ ПОЛУЧИТЬ НА СТРАШДЕСТВО? ХО. ХО. ХО. – Не знаю, писем от нее ни разу не было. Кстати, хозяин, один совет: не стоит перебарщивать с «Хо-хо-хо». Гм, тут еще что-то написано… – Альберт зашевелил губами, читая. – ДУМАЮ, КУКЛА ПОДОЙДЕТ. ИЛИ КАКАЯ-НИБУДЬ МЯГКАЯ ИГРУШКА. МЕШОК САМ РАЗБЕРЕТСЯ, АЛЬБЕРТ. Что-то маленькое упало ему в руку. – Вот это, – сказал Альберт. – О! Наступила долгая кошмарная пауза, пока они оба смотрели на жизнеизмеритель. – Ты, хозяин, на всю жизнь, а не только на страшдество, – наконец пробормотал Альберт. – И эта самая жизнь продолжается. Если так можно выразиться.